Ульяна Соболева, - Позови меня. Книга вторая

      Я постаралась выровнять дыхание:

      - Ничто не может длиться бесконечно. У всего есть закат. Я не верю в бесконечность.

      И совсем непрошено...внутри...огненной волной, ураганом, яркими картинками.

      " - Я буду любить тебя бесконечно, Нейл. Даже если меня не станет моя любовь всегда будет рядом с тобой. Ты будешь чувствовать её через расстояние.

      - Не давай обещаний, которых не сможешь выполнить.

      - Это не обещание, любимый. Я не могу не любить тебя. Каждый мой вздох принадлежит тебе. Я дышу тобой, Нейл Мортифер.

      Пальцы касаются колючих скул, повторяя рисунок чувственных, идеальных губ, вместе с легкой улыбкой".

      Вздрогнула и бросила взгляд на Нейла - та же непроницаемая синева. Под подушечками пальцев все еще осталось ощущение прикосновения к его губам, и собственные вспыхнули, засаднили, словно их только что жадно целовали. Что это было? Воспоминание или очередная иллюзия?

      ***

      Почему казалось таким важным услышать её ответ? Почему так легко утонул в вязком болоте из трёх предложений. Каждое слово словно обрывающаяся и выскальзывающая из омертвевших пальцев ветка дерева. И вот уже пальцы хватают воздух, и тело тяжелым грузом идёт к самому дну. Звуки её тихого голоса оседают пеплом на мрачных стенах, выступая похоронным маршем воспарившей не так давно надежды.

      И тут же в голове контраст, от которого дико хочется взвыть, бросить к ногам Лии её же слова.

      " - Я буду любить тебя бесконечно, Нейл...".

      Слова, которые держали на поверхности все эти грёбаные годы, слова, ради которых готов был простить и себе, и ей всё. Другого мужчину и сотни женщин, которыми пытался забыться сам; скрытое противостояние с Алериксом и десятки загубленных проектов.

      Быстрый взгляд на Лию, чувствуя, что ноющая тупая боль в голове сменилась на адскую, теперь хозяин дома будто вскрывал её сознание когтями. Слой за слоем. Адская боль, лишающая сил и заставляющая корчиться в агонии даже Высших Деусов. Но Лия смотрела прямо на меня, не реагируя на действия своего мучителя. Мы всегда делили с ней боль. И я всегда жадно отбирал свои сто процентов. Но сейчас это было слишком рискованно, и я отпустил её мысли, позволив Алериксу широко улыбнуться, когда она схватилась за виски.

      ***

      Неожиданно синие радужки потемнели. Секунда, а у меня внутри всё сжалось. Я заметила нечто, чего никогда раньше не видела. Считала, что он может ее только забирать, заставлять захлебываться ею, выворачивая наизнанку, оставляя раны в душе и на теле, и вдруг увидела ее черное отражение в его глазах. Боль. Не моя. Не чья-то. Его боль. Настолько мимолетно, но ощутимо на физическом уровне. Пальцы дрогнули в миллиметре от его руки.

      И в этот момент я услышала детский крик. Вздрогнула, обернулась, и мне показалось, что я полетела в пропасть. В грязь, в вакханалию жестокости, в кровавое месиво.

      Люди императора за волосы тащили в зал Мию. Девочка плакала, она увидела меня, протянула ко мне тонкие руки. Исцарапанные, покрытые синяками и кровью.

      Ее вытолкали на середину залы и принялись срывать с худенького тельца одежду. Я видела похотливые взгляды этих тварей, слышала ее крики. Отчаянные мольбы, дикий ужас и боль, непонимание взрослого вожделения и того, что эти ублюдки собрались с ней сделать на моих глазах. Девочка смотрела на меня глазами, полными слез, и звала, а я не могла даже пошевелиться. Отчаяние распороло вены, взорвало контроль. Я поняла, что по моим щекам текут слезы бессилия и ненависти к себе. За то, что не могу помочь, за то, что должна смотреть на это...Я не смогу жить дальше, если они... О Боже! Я никогда больше не усну, если они сделают с ней это при мне.

      Я закричала, когда увидела, как Мию ударили наотмашь по лицу, швыряя на пол. Усмехаясь и оскалившись, облизываясь, глядя на хрупкое тельце в синяках.

      В руках одного из них блеснул нож, и когда сталь прошлась по фарфоровой коже под выпирающими ключицами, я снова закричала...Захлебнулась диким воплем. Мой взгляд остекленел. Я перестала чувствовать собственное тело. Лезвие мелькало перед моим затуманенным взглядом, но я не слышала криков и не видела ран. Меня трясло, как в лихорадке, пока вдруг неожиданно император не приказал им остановиться и покинуть залу, увести Мию.

      А по моим щекам все еще текли слезы, и вилка монотонно постукивала по краю тарелки - это мои руки дрожали с такой силой, что я с трудом удерживала ее пальцами. Задыхаясь, перевела взгляд на Нейла.

      "Я больше не могу" - жалобно, обреченно. С какой-то хрупкой надеждой, что он может что-то изменить. Если, конечно, захочет. Ведь это Нейл привез меня сюда.

      ***

      Разве бывает что-то хуже, чем уметь предсказывать будущее? Тем более своё? Необязательно обладать для этого экстрасенсорными способностями. Достаточно иметь мозги и правильно пользоваться ими. О том, что нас ждёт незабываемое шоу в постановке самого императора Единого континента, я понял, как только увидел отличительные знаки на форме посыльного. О том, что главной героиней шоу станет самый обыкновенный нихил, стало ясно из официального приглашения с изысканной подписью первого лица наших земель. Ну, и то, что в приглашении значились целых три имени, говорило о том, что Алерикс Мортифер решил не довольствоваться блюдами императорской кухни и посмаковать эмоции Лии и её смертной маленькой подруги.

      Я почуял запах Мии ещё до того, как её ввели в столовую.

      "Серьёзно? Как предсказуемо, дядя! Я ожидал более неожиданной развязки спектакля.

      Удерживаясь изо всех сил, чтобы не схватить Лию за руку, чтобы не прижать её к себе, отвернув от того жуткого зрелища, которое разворачивалось на её глазах. Её била крупная дрожь страха и боли за девочку. Девочку, которая умирала прямо в столовой. Умирала мысленно, от необъятного ужаса и абсолютной безысходности. Вспышка боли в голове, и я слышу язвительный голос императора:

      "Ты всегда был слишком взыскательным зрителем, племянник. А они, как правило, не столь часто получают удовольствие от актёрской игры.

      "Только в том случае, когда она относительно бездарна».

      Громкий крик Лии заглушает хлёсткую пощёчину ребёнку, и я уже чувствую, ещё немного, и она кинется в самое пекло, на помощь малышке.

      "Лия, не смей!"

      И всё внимание на развернувшееся театральное действо. Алерикс жадно впитывает в себя всю боль и страх Лии, он совершенно не обращает внимания на дикие крики ребенка и скабрезные шутки и проклятья своих слуг. Ему неинтересны её унижение и её эмоции. И как Высший я его понимал. Если все смертные были блюдами, то Лия была самым дорогим и вкусным, изысканный привкус которого надолго оставался на языке.