Мы еще какое‑то время провели в постели, но потом Доррен сказал, что ему нужно вернуться на свое место, а то, видите ли, я подавляю его авторитет среди экипажа.
— Разрешаю тебе остаток дня бездельничать, — меня чмокнули в нос.
— Не хочу бездельничать, хочу дельничать, — засопела, уткнувшись мужчине в шею.
— Ну иди, разыщи своего питомца.
— Он прячется.
— Где?
— У Микка. Ты его так напугал, что он не вылезает из‑под его кровати.
— И когда это ты успела побывать у Миккирона? — нахмурился мой капитан. Ревнивые нотки ему скрыть не удалось.
— Ну — у-у… — вот блин. Язык мой — враг мой. Определенно.
— Ну? — потребовал мужчина от меня ответа.
— Я тут пакостить собиралась, — залепетала я, отводя взгляд от внимательного лица Рена.
— И кому ты собиралась пакостить?
— Тебе… — еле слышно прошептала.
— Мне?! — повысил голос мужчина.
— Угу…
— Ах, «угу»!
Доррен молнией соскочил с кровати, на ходу натягивая на себя разбросанную одежду. Похоже, этот ревнивец решил, что слово «пакостить» и слово «покушение» в моем случае равносильны.
— Мне мало покушений, и ты решила еще мне жизнь испортить, — заметался он по комнате.
— Но я… — придерживая рукой одеяло, встала на холодный пол.
— Ты! Зачем?! — он натянул на себя форменную куртку и направился к двери.
— Подожди! — я подобрала с пола край одеяла и подбежала к нему. — Я не хотела…
— Я понимаю, что оттолкнул тебя своими поступками. Понимаю, что вел себя как мальчишка. Но я старался…
Я попыталась схватить его за руку, но он увернулся и молнией вылетел за дверь. За ним я бежать не стала. Не хватало еще, чтобы меня команда капитана в таком виде увидела.
Собрав в охапку свои вещи, я направилась в душ. Прошла в ванную комнату, бросила изрядно помятое платье на табуретку возле зеркала и, включив нужную температуру на панели, подставила лицо прохладной воде.
Время текло очень медленно. Словно в часах поломался механизм, и одна стрелка постоянно застревала, и, чтобы часы продолжали идти, приходилось их встряхивать. Также было и со мной. Мне приходилось постоянно себя одергивать и заставлять делать те или иные действия. На автомате я вышла из ванны, на автомате натянула на себя одежду, на автомате опустилась на стул возле стола и заставила себя проглотить хоть немного оставшейся с обеда еды.
Спать я ложилась одна. Рен так и не пришел, хотя я добросовестно ждала его до глубокой ночи. По крайней мере, часы на одной из находящихся у кровати панелей показывали полтретьего ночи. Неужели он так сильно на меня обиделся? И это грозный капитан наемников? Тот, кого боится вся галактика? Или это я на него так пагубно влияю? Неужели его влечение ко мне настолько сильно? И как распознать, чувствует ли он ко мне хоть что‑нибудь еще. Я не говорю про любовь, нет. Достаточно было бы услышать, что я ему нравлюсь. Нравлюсь не как объект для плотских утех, а как девушка. Любимая девушка. Так, что‑то меня не туда понесло.
Наутро я проснулась с чугунной головой и помятым видом. Все‑таки нельзя допоздна сидеть и ждать неизвестно чего. Тем более, мне за это «спасибо» никто не скажет. А вот мешки под глазами и ранние морщинки мне, в таком случае, будут обеспечены.
По быстрому сходив в душ и одевшись, я закинула в себя парочку булок, оставшихся с вчера, запила все это холодным чаем и, проверив наличие в кармане плана корабля, направилась к Микку. Все‑таки у него мой Мистер Спайк сидит. Может, мою животинку никто там и не кормит. А если вспомнить о гастрономических пристрастиях недопесика, то парочки ботинок Мик может недосчитаться.
Постучала в дверь (снова не стала возиться с панелью), и мне почти сразу открыли. На пороге стоял невыспавшийся, помятый Мик.
— Чего тебе, — пробурчал он.
— С добрым утром, друг! — пропела я. — Я за Спайком.
— Спайком? — тут же проснулся Миккирон. Как‑то подозрительно.
— Да, — нахмурилась я.
Отодвинув друга в сторону, я прошла в комнату. Мик, наверное, только с постели встал. Не мешало бы ему прибраться тут. Я поискала глазами каурчика, он, по идее, сразу ко мне должен был кинуться. Вся соль в том, что в помещении ни кого не было. То есть я и Мик были, а вот моего зверька не было.
— Мик, — забеспокоилась я. — Где он?!
Вот как это называется? Мало мне проблем на личном фронте так еще и зверь мой пропал. Где я его теперь искать буду?
— Мик! — зашипела я, наступая на друга. — Он был с тобой!
— Юлька, — попятился от меня этот… синий, — я не знаю! Вчера он был здесь!
— Где. Мой. Пес! — зарычала я на него, набрасываясь с кулаками. — Отвечай!
— Я не знаю! — завопил друг мне прямо в ухо.
Мне явно пора пить успокоительные, вон как уже на людей бросаюсь. Доррен на меня дуется, Мистер Спайк куда‑то пропал, а тут я еще и Микка чуть не покалечила… Нечего сказать, умничка Юлечка.
— Извини, я сегодня сама не своя…
— Нет проблем, — откликнулся Мик с кислой миной.
— Я, наверное, пойду. Вдруг Спайк куда убежал. Что‑то случилось?
— Да нет, ничего особенного, — растерянно произнес друг, — просто сегодня что‑то завтрак задерживается. Ты куда?
Но я его уже не слышала… Как только Мик упомянул о завтраке, меня посетила очень неприятная догадка. А что, если Мистер Спайк каким‑то чудом оказался на кухне? Не попрощавшись с Микком, я бросилась туда, на ходу сверяясь с планом. Мне надо на второй уровень. Черт! Я чуть с лестницы не полетела! Только бы Мистер Спайк не разгромил кухню. На бегу я убрала план, он мне больше ни к чему, не заблужусь. Я точно двигаюсь в нужном направлении, потому что мой нос уловил приятный аромат еды. Увидев значок, обозначающий кухню, я резко остановилась.
Внутри что‑то происходило, была слышна ругань повара, собачий лай… Мама дорогая, за что? Я постаралась успокоиться и вошла. И чуть не вляпалась в липкое тесто. Какой же бардак царил на кухне! Повсюду была разбросана еда, поднадкусанная моим песиком. Несколько кастрюлек валяются на полу, видимо, там изначально предполагалось варить кисель. Блинчик на потолочном вентиляторе… верх пилотажа. В левую стену воткнуты пять ножей, М — да, стрелок наш повар никудышный, раз Спайк еще жив. Живее всех живых. Что удивительно, Спайк был единственным относительно чистым предметом на кухне. Даже повар был весь заляпан чем‑то на подобии каши. Он явно был не очень чистоплотным. Его манжеты, на рукавах белого халата, были конкретно серыми. Толстяк сам причинил кухне больше урона, чем мой питомец. И этот вот разъяренный повар гонялся сейчас за Мистером Спайком, матерясь на разных языках. Извините, концерт окончен.
