— Нам с папой это понятно, — сказала мама, положив в чемодан пару красных туфель на шпильках. — Но не сегодня вечером. Твой отец просто поразил меня! Он не делал этого с колледжа. Потерпи разок, Рэйвен, а потом все субботы будут в твоем распоряжении.
Не дожидаясь ответа, она чмокнула меня в макушку.
— Я позвоню тебе ровно в полночь, — предупредил меня отец. — Проверю, все ли у вас с Билли в порядке, на месте ли моя теннисная ракетка.
— Не беспокойся. Я не собираюсь устраивать буйную вечеринку, — сердито буркнула я.
— Вот и хорошо. Хочется верить, что этот дом нам еще послужит.
Отец заглянул в свой шкаф и вытащил куртку. Я бросилась в свою комнату и со зла дернула себя за волосы. Почему за все семнадцать лет брака отец выбрал именно сегодняшний вечер, чтобы устроить сюрприз матери?
* * *
Было семь тридцать вечера, когда я сообщила эту новость Недотыку, вернее, малышу Билли. Я надела самый лучший субботний вечерний наряд, то есть черное синтетическое мини-платье без рукавов, отделанное черным кружевом, черные колготки, нестоптанные армейские ботинки и серебряные сережки с ониксом.
— Сегодня вечером я ухожу.
Братец разглядывал мой наряд, как это мог бы делать отец.
— Э, да у тебя свидание!
— Нет. Просто мне нужно отлучиться.
— Ничего не выйдет! Я тебя не отпущу. Я папе скажу.
Билли с удовольствием остался бы один, но возможность покомандовать нравилась ему еще больше.
— Беки придет, составит тебе компанию. Тебе нравится Беки?
— Угу, но нравлюсь ли я ей?
— Она тебя обожает!
— Правда? — вытаращил глаза брат.
— Когда она придет к нам, я обязательно спрошу ее: «Беки, ты любишь моего маленького одиннадцатилетнего братишку?»
— Не надо! Лучше не спрашивай!
— Тогда обещай мне, что будешь хорошо себя вести.
— Я всем расскажу. Ты хочешь уйти и оставить меня! Мало ли что может случиться. Я могу познакомиться в Интернете с какой-нибудь психопаткой, которая захочет выйти за меня замуж.
— Только так у тебя и появится шанс, — сказала я, выглядывая в окно, не видно ли Беки.
— Ты вляпаешься в крупную передрягу!
— Что ты ведешь себя как дитя малое? Покажешь Беки свои компьютерные игры. Она обалдеет от этого инопланетного корабля.
— Если ты уйдешь, то я позвоню родителям в Вегас.
— Нет, если ты дорожишь своей жизнью. Если понадобится, я привяжу тебя к стулу!
— Ну и давай привязывай, потому что я сейчас позвоню!
Братец подбежал к беспроводному телефону.
— Малыш Билли, пожалуйста, — попросила я. — Мне в самом деле нужно уйти. Когда-нибудь ты поймешь. Пожалуйста, Билли.
Брат помедлил с телефоном в руке. Я никогда не просила его ни о чем, только угрожала.
— Ладно, только постарайся обязательно вернуться к полуночи. Я не стану врать, будто ты в ванной.
В первый раз в жизни, насколько помню, я крепко, по-настоящему обняла брата. Это было объятие, которое дает почувствовать тепло другого человека.
— Где же Беки? — крикнул братишка, уже играя на моей стороне. — Тебе пора уходить!
Вдруг зазвонил дверной колокольчик, и мы оба одним махом сбежали по лестнице.
— Где ты была? — спросила я.
Беки неторопливо вошла с коробкой попкорна.
— Ты говорила, что вроде бы в восемь.
— В восемь мне нужно быть там!
— Ладно, а то я думала, что я рано. Тачку возьми, — сказала подружка и вручила мне ключи.
— Спасибо. Как я выгляжу? — спросила я, демонстрируя свой наряд.
— Полный отпад!
— Правда? Спасибо!
— Ты выглядишь как ангел ночи, — добавил мой братец.
Я посмотрелась в зеркало, висевшее в коридоре, и улыбнулась. Может быть, я видела свое отражение в последний раз.
— Желаю приятно провести время. Позаботься о Билли, ладно?
— О ком? — озадаченно спросила Беки.
— О Билли, моем брате.
Они оба расхохотались. Я схватила куртку и вылетела из дома, как летучая мышь.
* * *
Какие-то поганцы вывели краской из баллончика на облупленной стене у ворот особняка: «Придурки, убирайтесь домой». Может быть, это сделал Тревор. Это мог быть кто угодно. Я почувствовала пустоту в желудке.
Наверное, гости у Стерлингов бывали не часто — на воротах не было ни звонка, ни переговорного устройства. Я задумалась, ждать мне на месте или перелезть, и не сразу заметила, что ворота открыты, наверное, именно для меня. Я направилась по длинной подъездной дорожке, поглядывая на занавешенные окна мансарды и надеясь, что наконец-то увижу ее изнутри.
Сегодня вечером могло произойти что угодно. Я на самом деле не знала, чего ожидать. Что мы будем есть на ужин? Чем вообще питаются вампиры?
Я деликатно постучала в створку молоточком в форме змеи.
Огромная дверь медленно отворилась, и чудик приветствовал меня радушной улыбкой.
— Я так рад, что вы смогли прийти, — произнес он с резким европейским акцентом, прямо из черно-белого фильма ужасов. — Могу я принять ваше пальто?
Он куда-то унес мою кожаную куртку.
Я стояла в коридоре, высматривая признаки того, что могло бы показаться угрожающим. Где вообще мой партнер по ужину?
— Александр присоединится к вам через несколько минут, — возвестил вернувшийся чудик. — Не хотите ли посидеть в гостиной, пока он спустится?
— Конечно, — согласилась я.
Меня проводили в огромную комнату рядом с прихожей, все убранство которой составляли два викторианских кресла с пурпурной обивкой, шезлонг и кабинетный рояль, стоявший в углу. Это был единственный предмет обстановки, который не выглядел пыльным и старым.
Чудик снова ушел, и я воспользовалась возможностью оглядеться по сторонам. На полках стояли книги в кожаных переплетах, написанные на каком-то иностранном языке, пыльные нотные альбомы и старые помятые карты, а ведь это явно не библиотека. Я погладила гладкую поверхность дубового письменного стола. Какие секреты таятся в его ящиках? Потом у меня возникло то же самое ощущение невидимого присутствия, которое я испытала, находясь в особняке в прошлый раз.
Александр вошел в комнату.
Его таинственная красота брала за душу. У него были гладкие, блестящие волосы. На парне была шелковая черная рубашка, выпущенная поверх черных джинсов. Мне очень хотелось посмотреть, носит ли он мое паучье кольцо, но руки его были сложены за спиной.
— Извини, что опоздала. Я дожидалась няньку.
— У тебя есть ребенок?
— Нет, брат.
— Хорошо, — сказал он с неловким смешком, и его бледное лицо оживилось.
Он был еще красивее, чем Тревор, но не производил впечатления человека, уверенного в себе, скорее смахивал на раненую птичку, нуждающуюся в уходе. Как будто он всю свою жизнь прожил в подземелье и сегодня в первый раз увидел другого человека. Ему нелегко давался разговор, и слова он подбирал осторожно, как будто боялся, что вымолвит что-то не то и уже не сможет вернуть обратно.
