— Устала, — пробормотала Беата. — У вашей усталости есть имя. — Хадвиза снова засмеялась, когда краска вновь залила щеки Алейды и Беата присоединилась к смеху. — Ну вот и всё. Возьмём эти ленты, вы должны быть красавицей, когда выйдите ко всем. Священник ждет.
Матерь Божья, подумала Алейда, пока они вплетали ленты в её волосы. Люди. Отец Теобальд. И все они улыбаются и считают что всё в порядке. Матерь Божья.
Ей не следовало просыпаться.
— И пирамида из камней очерчивает границу наших земель, прямой линией идущей от того места, откуда мы начали, — сказал Джеффри. Он нагнулся в седле и показал на груду камней, затем повернулся и показал на юг и запад. Как только он сделал это движение, кто — то взметнулся в небо, и он поднял глаза. Его рот приоткрылся от изумления.
— Клянусь, этот орёл следует за нами с тех пор, как мы выехали за ворота замка.
Улыбка изогнула губы Ари, когда он повернул голову, чтобы проследить за птицей, нарезающей высоко в небе круги.
— Ты так уверен, что это один и тот же орёл?
— Да. Вы видите это торчащее перо на его хвосте?
У Джеффри меткий взгляд, подметил Ари. Ведь сам он смог научиться отличать Ивара по этому перу лишь спустя много лет после того, как Квен прокляла их.
— Быть может, он хочет получше изучить границы этих земель, чтобы знать, куда можно лететь.
— Видимо так, он охотится за их пределами, — ответил Джеффри. — Если орёл начнет охотиться на ягнят здесь, стрела быстро найдет его.
Минуту спустя орёл резко спикировал вниз и пролетел над головой Джеффри так близко, что можно было услышать свист ветра в его перьях. Все, кроме Ари, низко склонились к лошадям и разразились проклятьями, тот же лишь рассмеялся, будучи довольным оттого, что Иво смог расслышать их, летая так высоко. Ведь слух у орла был не слишком хорош.
— Скажи своим людям, испрашивать разрешения лорда Иво прежде, чем убить хоть одного орла, — предупредил он. Понимание осветило лица троих всадников: ведь на чёрном щите Иво было изображение серебряного орла.
— Но что, если он принёс какие — то потери, миссир? — спросил Уатт.
— Они должны быть доказаны, и, если это будет сделано, орёл будет убит, лорд Иво сам прикажет сделать это. Теперь давайте посмотрим, запомнил ли я хоть что — то. — Он медленно показал на все отметки, и Джеффри и Уатт согласно кивали или же слегка подправляли его. — Мы закончим в следующий раз. Езжайте своей дорогой. Возможно, к этому времени леди Алейда захочет просмотреть свой брачный контракт. Я побуду тут ещё немного, чтобы подумать, затем поеду, чтобы встретить лорда Иво и Бранда.
Освальд и Джеффри тронулись вперед, но Уатт оглянулся назад.
— Я правда не хотел, чтобы она меня услышала, — сказал он, как только остальные отъехали достаточно, чтобы не слышать его. — Я бы преднамеренно не принёс леди вреда, даже за всё христианское золото в мире.
— Вы слышали уже всё, что я должен был сказать, господин управляющий, и ваша леди уже простила вам всё. Езжайте.
Уатт открыл рот, будто собираясь сказать что — то ещё, но, смолчав, закрыл его и пришпорив пони, поскакал к дому. Возможно, он усвоил урок. Ари подождал, пока тот не уедет достаточно далеко, а после перевёл взгляд на дерево, куда уселся орёл.
— Он видел простыни и сказал, что у тебя твёрдый характер и железное сердце, если ты смог поступить так. Он уже вышел из комнаты, но она услышала, — он не был уверен в том, что именно из его слов понял Иво, будучи орлом, но был уверен, что что — то он да понял.
Ари считал, что в этом отношении ему повезло. Было ли это каким — то просчётом в колдовстве Квен, или из — за того, что орёл был священным посланником Одина, но он понимал почти всё, даже когда был птицей. Другие же не могли полностью контролировать себя в животной ипостаси: у одних чувства оставались под контролем, как у Иво, который помнил достаточно из того, что видел, находясь в орлином теле, что очень помогало ему, когда он шпионил для короля, другие почти не контролировали себя, как Бранд, который, превращаясь в медведя, исчезал в ночи и часто на следующую ночь обнаруживал, что причинил много зла в шкуре медведя. Ари никогда не обсуждал это с товарищами и знал лишь то, что видел из содеянного этими животными, или же о чём позже слушал, сидя на плече Бранда. И хотя Квен многого лишила его, он был благодарен ей за то, что хоть это у них осталось.
Орёл с криком взлетел в небо, очертил в воздухе круг, затем полетел к стайке чаек и исчез из поля зрения. Ари ещё немного посидел, изучая земли, затем повернул лошадь на запад от горы, к лесу. Он приметил это место утром, когда проезжал мимо, и теперь, когда дела были закончены, у него осталась необходимость выполнить кое — что ещё — для этого ему нужна была спокойная вода.
Вскоре он нашёл то место, спешился и привязал лошадь. Животное в ту же секунду принялось щипать траву. На берегу реки, на траве Ари встал на колени, расслабился, подготавливая свой ум к дальнейшей работе. Когда он почувствовал себя совершенно готовым, он поднялся на ноги, вынул свой нож и приложил лезвие к ладони.
— Отец наш, я взываю к тебе о помощи, — он поднял глаза и руки к небу. — Я пробовал, но не смог понять твоего послания. Помоги мне, Один. Помоги увидеть то, что ты и Вар[33] хотите, чтобы я увидел.
Он провёл по руке лезвием, кровь хлынула и собралась на ладони. Он поднял руку достаточно высоко, чтобы боги видели это, после повернул ладонь и позволил крови пролиться в воду и смешаться с ней.
Одину нравилась кровь и жертвы. Если и того и другого было достаточно, то он мог дать ответ. Ари ждал.
Спустя несколько минут кровь начала замедлять движение и принялась сгущаться, боль в ладони исчезла, в его поднятой руке осталась лишь небольшая пульсация. Тем не менее, он встал на колени и поднял руки ещё выше, боль возросла. Лишь когда мука затуманила его сознание, он позволил рукам опуститься.
— Я готов, Один, — произнёс он прежде, чем опуститься на пятки, и переведя взгляд на кроваво — красные воды, стал ожидать видения, которое должно было его посетить.
— Получай! — С мрачной улыбкой Алейда вонзила иголку в глаз маленького, вышиваемого ею, человечка. Он был светловолос, а на его щите красовался орёл.
Вместе с тем как день клонился к вечеру, разгорался и её гнев. Всюду, куда бы она ни шла, её сопровождали косые взгляды и тихий шёпот. Было бы ужасно прогуливаться по двору под руку с мужем, когда все вокруг знали, чем они занимались ночью, но переносить это одной было ещё ужаснее, особенно когда ко всем словам и взглядам примешивалась жалость. Поэтому после ужина она направилась в свои комнаты и начала вышивать этого человечка, чтобы выплеснуть на него свою ярость. Это развлекало её.
