— Закамуфлированный под русскую станцию «Мир»? — Демидов хохотнул. — Полный бред. Зачем им это? Дали нам пропуск в космос и убрались по своим делам. Разве мы им нужны?
— Ну-у-у, — протянула я, — культурный обмен там…
— Изучают земное наследие? Сомневаюсь. Хотя, пообщавшись с тобой, Сэм, я стал по-другому к этому самому наследию относиться.
— Правда? — я заулыбалась, обернувшись к Демидову — мне было очень приятно. — А говорил, что все эти старые театральные постановки скучные!
Демидов странно смотрел на меня, наклонив голову.
— Сделай так еще, — медленно проговорил он.
— Как?
— Засмейся… еще… так.
— Зачем? — тихо спросила я.
— А… да… нет… просто… — улыбка резко сошла с лица Кира, он потер губы и деловито продолжил: — Вибранты имеют более сильные поля, по сравнению с другими людьми. Зависимость от пола, среды, национальности, воспитания до сих пор не выявлены. В некоторых семьях вибранты все родственники, в других — ни одного за несколько поколений. Одни богаты, другие — нет. В нашей семье нас… двое, я и моя кузина… Ольга. Ты когда-нибудь проверялся? Ты похож.
— Да?! Как ты это понял?
— Ты чувствителен к эмоциям, восприятию других людей. Лучшие вибранты часто получаются из творческих людей — это единственная подтвержденная зацепка. Теперь слушай. Слушай себя. Я не знаю, как это происходит. Никто не знает. Это… наполненность, восторг, расширение, радуга, любовь к Вселенной. Слушай. Можешь закрыть глаза. Вибранты усиливают друг друга. Если у тебя есть способности, рядом со мной они должны проявиться, возможно, слабо, но должны. Ты что-то чувствуешь?
— Да, — прошептала я. — Только не знаю, оно ли это.
— Оно, — тихо сказал Кир. — Теперь и я чувствую. Смотри.
Пульт управления яхтой ожил. Кир прикрепил к уху такую же клипсу, через которую я выходила в Сеть. Звезды сдвинулись с места и понеслись на нас. У меня, как всегда во время гиперпрыжка, слегка поплыло перед глазами. Я задыхалась. Я была частью Вселенной, во мне шептали слова утешения древние боги, я была пылинкой и всем космосом.
— Я чувствую, — с восторгом повторила я, возвращаясь в реальность. — Я вибрант?
— Не знаю. У тебя есть способности, это определенно. Нужна более точная проверка, не все люди со способностью активировать свои поля становятся вибрантами. Зато они очень хорошо чувствуют друг друга. Хорошо, что ты не девушка, Сэм, — вдруг выдохнул Кир над ухом.
— Почему?
— Ты в том золотом платье, ты — вибрант, ты- хороший друг, ты непредсказуем и оптимистичен, с тобой весело. Я бы давно потерял голову, если бы ты был девушкой, Сэм.
— Разве это плохо — потерять голову? — негромко спросила я.
— А разве хорошо? Ты уже влюблялся по-настоящему? Во-о-от! Ну уж нет! С меня хватит! — Демидов засмеялся. — Моя голова мне дорога. Лечи ее потом!.. Есть, мы на месте. Здесь рядом маяк, хорошая Сеть. Пошлю сообщение своим кузенам, нам с Глебом нужно серьезно поговорить. Можешь выходить в веб, но будь осторожен — нас могут отслеживать. Я поставлю шифратор на Микки, пусть каждый раз будет рядом с тобой и пропускает данные через себя.
— Почему ты называешь Микки кибер-кабом?
— На нем есть кое-какой софт от ай-каба (*cub — англ детеныш).
— «Живой» игрушки для богачей? Ребенка-робота?
— Да. Я же говорил тебе, что люблю эксперименты.
— Говорил. Теперь понятно, почему он такой… необычный.
— Еще пара дней, Сэм, и отправлю тебя домой. Рад?
— Ага, — я отошла от пульта и встала у иллюминатора, чтобы Демидов не видел выражения моего лица.
***
Сеть действительно ловилась отлично. Я включила комфон, лежа на кровати, и подпрыгнула: на экране высветилось сообщение о трех пропущенных видеозвонках Стива. Голоимидж-иконка моего приятеля хмурилась и показывала мне кулак. Я немедленно перезвонила и с облегчением увидела на экране утонченные черты О’Нила. Стив почему-то оглянулся через плечо и сдавленным шепотом забросал меня вопросами:
— Цветочек! Боже мой, цветочек! Ты жива? Я так волновался! Где ты? Что с тобой?
— Я жива, как видишь! Я сто раз тебе звонила и писала!
— У меня не было связи, — О’Нил как-то диковато усмехнулся и оглянулся. — Ушла.
— Кто там с тобой? — спросила я.
— Моя покровительница. Ну та самая! Семь тысяч за ночь. Она выплатила мой долг. Теперь я живу у нее.
— Долг? — ужаснулась я. — Каким образом ты умудрился влезть в долги? Ты же никогда не тратился и собирал на старость! Бейзовиц! — прошипела я, увидев, как Стив в немом жесте отчаяния воздевает руки к потолку. — Что он сделал?
— После того, как тебя увели, мы с мальчиками выставили ему ультиматум: или он возвращает нашу Сэм, или мы отказываемся выступать.
— Стив, — я почувствовала, как увлажняются глаза, — это вы ради меня…
— Да, да, — капризно выпятив губы и закатив глаза, воскликнул О’Нил, — ну, разумеется, Сэм, милашка! И Трис, и Коко, и Габи, и другие бонбончики — с тобой все мы чувствовали себя хоть на вот такусенькую малость, но настоящими актерами, воплощающими ИСКУССТВО! А этот мерзкий, жадный… короче, Сэм, все плохо, — Стив шмыгнул носом, — Марк сбежал, бросив театр и корабль. «Монмартр» оказался заложен, уже давно, а поручителями залога Бейзовиц каким-то образом вписал нас: меня, Габи, Трис, Акселя… почти всех. Как он это провернул, не знаю. Возможно, однажды накачал нас снотворным и прошелся по открытым каютам, прикладывая к документам чипы и ладони. Что теперь делать? Что нам теперь делать? Мне еще повезло. Трис тоже приютил один прелестный молодой человек. Остальные бонбончики перебиваются, кто чем может. «Монмартр» стоит в порту под арестом.
О’Нил сокрушенно покачал головой.
— Ничего, ничего, Стив, — заговорила я. — Потерпите немного. Передай другим мальчикам, чтобы они потерпели и не улетали с планеты. Я вернусь на Ферошию. Мы скоро встретимся, воскресим театр и сделаем его еще лучше!
— Цветочек! Ты заговариваешься?! — Стив заглянул в камеру комфона с выражением ужаса на лице. — С тобой там плохо обращались? Прости меня! Я тут разливаюсь соловьем о своих мелких проблемах, но ничего о тебе не знаю! Что с тобой произошло? Кому был продан твой контракт? Ты не пострадала? Что он сделал с тобой, этот человек?!!! Я так счастлив, что ты жива, и должен признать, выглядишь ты неплохо.
Я невольно рассмеялась: О’Нил частенько начинал за упокой, а заканчивал за здравие.
— У меня все прекрасно, Стив, милый. Я не заговариваюсь.
Я коротко описала приятелю свои «злоключения». О’Нил слушал, раскрыв рот. Когда я закончила, он сделал губы уточкой и пробормотал:
— Я всегда подозревал, что ты нам завидуешь, мне и бонбончикам. И хочешь быть, как мы, красивыми и сексуальными. И что он, этот парень, влюбился уже в сладкого мальчика Сэма?
— Он не… — я смущенно развела руками. — Он натурал.
— Ну тогда в сладкую девочку Саманту, — совершенно не смутился О’Нил. — У которой маленькие сиськи, зато талия, как у пчелки…
— Дорогой! С кем ты там разговариваешь? — за спиной Стива мелькнуло что-то ярко-красное.
— О, Лили! — затараторил Стив через плечо, делая мне страшные глаза и жест рукой. — Это всего лишь служба психологической помощи. Ты же знаешь, как я подавлен!
Я рывком откатилась из зоны видимости комфона так, чтобы в камеру попал Микки. Кибер помахал в нее лапкой, приветливо «улыбаясь».
— Странная служба, — произнес подозрительный женский голос. — Стив, мой страстный жеребчик, зачем тебе какая-то служба, если у тебя есть я? — голос стал томным. — И мои пухленькие девочки, и маленькая пещерка для наслаждений! Да-да-да, — до меня донесся звук поцелуя. — Идем в кроватку, мой страстный иноходец. Я жду.
Я зажала рот рукой, задыхаясь от смеха и корчась на кровати, Микки смотрел на меня, показывая эмоцию «испуг» на шкале.
— Эй! — тихо позвал меня О’Нил.
Я осторожно заглянула в комфон.
— Теперь ты понимаешь, в какой я беде, — пожаловался Стив.
