Если это то, что я думаю, становится понятной внезапно вспыхнувшая галантность молодого князя. Не то, чтобы он не был вежлив те разы, когда я ради подготовки к балу, ужинала в доме Делегардовых. Но вот его поведение на самом торжественном ужине...
«Не хотите ли попробовать?..», «Что вам подать?..», «Очень рекомендую...» Лёгкие, ничего незначащие прикосновенья, взгляды - острые, изучающие, внимание к моим словам...
Он вёл меня в столовую, и усадили нас рядом. Случайность? Вряд ли. А если ещё вспомнить, что гранд-мэтр говорил что-то такое... Хотя это, право, глупо: мезальянс наследник князя, будущего главы Академии ТехноМагии, уже сейчас довольно сильного теоретика в вопросе безмагических зон и... я? Девчонка, купеческая дочь из глубокой провинции?
Глупость? Откровенная!
Но эти улыбки старого князя, его вечное любование моими работами... Не может же он женить на мне своего сына только из-за моих способностей к технике!
Или может?..
Было о чём подумать.
40. Эрих Зуртамский
Она сильно испугалась. И это было как горючий порошок, брошенный в огонь, -взметнувшееся пламя забило дыхание, наполнило чудовищной силой каждое моё движение, а притяжение стало непреодолимым.
Но в её глазах была та решимость, которая навсегда изменила бы наши жизни. А мне вдруг захотелось другого, мне вдруг вспомнилась моя мечта: тонкие руки на моей шее, расслабленные и нежные, взгляд прозрачных голубых глаз насмешливый и соблазнительный, а губы, готовые сказать что-то колючее и сладкое одновременно, тянутся ко мне для поцелуя.
Я едва не зарычал.
И переборол себя, отступил.
Отступил...
Полигону в тот день крепко досталось. Гранд-мэтр даже вызвал к себе. И доложил же ему кто-то о моих ревущих и бьющих наотмашь потоках силы, что перепахали самое дальнее поле вдоль и поперёк, не поленились.
- Студент Зуртамский, что там такое было на дальнем полигоне?
Что ответить старику? Что сам не знаю, что это такое? Что переодетая девчонка угрожала меня ударить, а я отступил?
- Ваше сиятельство, виноват! Накопилось. И императорский бал, и ужин в вашем доме, и переодетая парнем барышня...
Князь хитро прищурился:
- И моя дочь... - пробормотал, будто говоря сам с собой.
- И ваша дочь, - продолжил я по инерции и прикусил язык. А что его дочь? Кокетничала, глазки строила? Да мало ли девиц за моё внимание борются. Что ж теперь, о каждой думать?
-Но-но! - покачал град-мэтр пальцем предупреждающе. - Марая слишком юна, и не стоит строить на её счёт планов.
- Понял. Так точно! Слишком юна! - отрывисто кивнул я, пытаясь скрыть облегчение.
Великие боги механики! Счастье, что не придётся отбиваться от ещё одной навязчивой девицы - её папенька сам позаботится об этом.
- А с полигоном ладно уж. Вы с Ларчи отличились на балу, строго спрашивать не буду, -князь добродушно улыбнулся. - Порадовали, ой порадовали моё сердце! И то, что магией не балуешь в академии, а на полигон идёшь - правильно! Уж лучше так. Иди, Зуртамский, иди.
И я пошёл.
Да, после полигона было хорошо. Легко и как-то свободно. И солнце светило едва тёплыми, по-зимнему не греющими лучами, и дорожка под ногами была прямой, и люди казались вполне нормальными людьми. И всё выглядело если не милым, то уж точно терпимым.
И только одна едва различимая, тонкая, словно волос, струна звенела внутри. Звенела тихо, тонко, на грани слышимости. Звенела иногда. Особенно когда к ней не прислушиваться. Да и то, казалось - чудится всё, не в самом деле.
Да ещё среди дня, суеты занятий, множества лиц, слов, дел мелькал образ из сна: то тонкие женские руки, заброшенные мне на шею, то нежные губы, что тянутся за поцелуем. Образ мелькал и исчезал, полупрозрачный, лёгкий, эфемерный.
Исчезал? И хорошо!
Значит, просто совпало, просто случайность. Бывает, да.
Прошла неделя в этом светлом и прозрачном ощущении, благостное чувство, что всё хорошо, пропитало меня, как сироп — булку. И когда я в конце недели зашёл в библиотеку, чтобы взять литературу и в выходной подготовить доклад, почувствовал, как едва заметная горячая волна окатила с ног до головы.
Вроде и солнца не было, давно нежарко. И горящий камин далеко. Странно. А потом... потом что-то потянуло меня в дальний угол большого библиотечного зала. Туда, где был библиотечный музей, забытое и студентами, и сотрудниками место. Скучная комнатка с кучей пыльных свитков по полкам, что высились до самого потолка, со старинной конторкой для письма и таким же старинным стулом, громоздким и тяжёлым.
А там...
Там за конторкой стоял Ларчи. То есть, конечно, Лиззи. Теперь даже странным казалось не угадать в этом мальчишке с ломким тонким голосом девушку. Она стояла в мужском костюме, в котором её фигура не выглядела женской и читала свиток, аккуратно придерживая его пальцами.
Эти пальцы были такими тонкими, трогательными, полупрозрачными, что я тут же пожалел, что неделю назад отступил. Тихо выдохнул, и струна в груди зазвенела отчётливо: вот, что меня привело сюда, вот она та струна, что тихо напоминала о себе...
Запах.
Её запах, что будоражил меня и на балу, и в доме князя, и вот, сейчас.
41. Эрих Зуртамский
Я шагнул в комнату-музей тихо, словно мышь. Но она то ли почувствовала меня, то ли уловила движение, потому что обернулась. Глаза мгновенно расшились от страха, её запах полыхнул разогретой смолой и мускусом, обжёг, окатил новой волной горячей лавы, притянул к себе.
Но она улыбнулась уголком рта. Слегка. Совсем немного. Насмешливо. Будто дразнила. Ей это хорошо удалось - я вмиг потерял лёгкость и свободу движений, зато получил цель. Горячая бурлящая лава стекалась по спине вниз и будто магнитом тянула меня к Лиззи.
Она изогнула бровь. Насмешливо и вопросительно - да? в самом деле идёшь? И не боишься? И я не заметил, как сделал два шага, что нас отделяли друг от друга.
Одним движением завёл за спину её руки, перехватил запястья и зафиксировал в своей ладони - чтобы не оставить и шанса вырваться. Или дёрнуть меня за волосы. Или достать гаечный ключ.
Она была такая маленькая, тонкая, а глаза хоть и смотрели вызывающе, были испуганы Совсем немного. Каплю. Больше в них было... ожидания? И она молчала.
Я даже не поверил себе сначала.
Ждёт? Молчит?
Осторожно, медленно, не веря себе, свободной рукой растрепал короткий хвост, зарылся в светлые пряди. Ещё раз глянул в слегка испуганные глаза - да, она ждёт! А раз так, не стоит медлить.
Поцеловал.
Губы, полуоткрытые, мягкие, на вкус были как малина, нет, как малиновое варенье -тёплые, сладкие и такие же ароматные. Вязкий обжигающий огонь накрыл, и голова закружилась, я на миг потерялся в пространстве.
Девчонка не вырывалась, не дёргалась, не возмущалась, как в первый раз. Ей понравилось?! О, какое счастье! И мечты о нежных и тонких руках,закинутых мне на шею, наполнились красками.
Это умопомрачительное ощущение сладкого малинового варенья на губах длилось пару мгновений, а потом... маленькая птичка в моих руках опомнилась и начала вырываться.
Как жаль...
Одна её рука вывернулась из моего захвата, а лицо отстранилось. Ух, какая злая! Целовал бы и целовал. Она зашарила рукой по конторке, что-то со звоном упало, разбилось.
Я отпустил, чуть отступил, постарался успокоить дыхание. От двери послышалось полувопросительное: - Хозяй?..
Это заглянул слуга Ларчинской, но я не обернулся - её глаза крепко держали меня.
- Всё в порядке, Степан. Я справляюсь, - она говорила ему, а смотрела на меня. Смотрела в упор, с вызовом.
- Справляешься? - спросил вкрадчиво и слегка насмешливо. Я чувствовал свою власть над этой маленькой, хрупкой, беспомощной девушкой, и я пребывал в предвкушении: если она не истерит и не зовёт на помощь, значит, я правильно понимаю её игру - она уступит, и мы договоримся.
