Купив десяток килограмм говяжьего филе, я помчалась домой делать тесты на беременность. Не верить волчице у меня поводов не было, если не обращать внимания на её умалчивание. Только я всё равно решила убедиться в своём незавидном положении человеческими методами.
Вернувшись в квартиру, я выкинула мясо на полу кухни и выпустила волчицу.
— Ешь, — бросила ей, не особо радушно и хотела заняться не менее важным делом.
«Так не пойдёт, ты должна обратиться сама!» — объяснила волчица, облизнувшись на свежайший кусок мяса.
— Час от часу не легче...
Выдохнув, я всё же забрала волчицу себе и стала раздеваться догола уже на автомате. Меньше всего я сейчас мечтала стать матерью-одиночкой с тремя детьми на руках, да и не совсем детьми, только и вредить им у меня не было желания. Раз волчица сказала, что так надо, я сделала. Обратилась.
Будучи поглощённой своей звериной половинкой, я не принимала участия в поедании мяса, не чувствовала ни запахов, ни вкусов. Пока волчица питалась, я копалась в себе, в ней и в нас обоих, пытаясь почувствовать что-то такое, что чувствовала она. Только ничего...
«И как ты поняла, что я беременна, да ещё и тройней?» — поинтересовалась я, так ничего и не почувствовав.
«Я не знаю, просто чувствую их,»
Расплывчатый ответ волчицы ещё больше подстегнул меня в желании проверить всё на тестах, а ещё зародился один вопрос.
«А Макс? То есть волк Макса, это тоже чувствовал?» — спросив, я затаила дыхание в ожидании ответа.
Потому что если Максим знал, то это всё сразу кардинально меняло.
«Нет, тогда и я ещё не знала,» — успокоила меня волчица.
Я дождалась, пока она поест, волчица осилила лишь треть куска и позволила мне вернуться в человеческий облик. Снова выпустив волчицу, я прихватила трясущимися руками тесты и скрылась с ними в ванной комнате.
Всё сделала по инструкции и с нетерпением ожидала положенные минуты те самые полоски, только ничего. Уже и максимальное время вышло, а тесты как показывали одну полоску, так и показывали.
— Я не беременна! — радостно выпалила я, выскакивая из ванной.
Волчица, лежавшая в этот момент на полу, смерила меня грустным взглядом и отвернулась.
«Просто они ещё очень маленькие, а ты я смотрю и не рада...»
Радость моя тут же развеялась, я не чувствовала положения, зато чувствовала, что волчица не врёт о нём.
— А чему? Чему я должна радоваться? Безработная, брошенная! Да как я, одна справлюсь с тремя детьми при двух руках всего-то?! — задала волчице эти горькие вопросы, и сама рухнула на кровать лицом в подушку.
Всё что я могла сейчас сделать, это рыдать, не понимая своего будущего. А я думала, что уже поняла, что такое, когда почва уходит из-под ног, только, выходит, ошибалась до этого дня.
«Ты не одна, у тебя есть я, а это ещё плюс четыре лапы,» — напомнила мне моя звериная половинка и её слова меня довели до ещё больших слёз.
Проплакала я до тех пор, пока мне не нужно было собираться в гости к родителям. Вызвав такси, я снова замаскировалась и вышла из дома, забрав перед этим волчицу себе. По пути к родителям пожалела, что так долго рыдала, папа ведь точно заметит, какие глаза заплаканные спросит причину, а я не смогу ему врать.
«Ой что будет...» — подумала я в тревоге.
«Что будет?» — с любопытством спросила волчица.
«Папа будет зол!» — утверждала я, только не уточнила на кого.
15
Глава 15
Стоило мне переступить порог подъезда дома в котором я провела всё своё счастливое детство и юность, глаза снова защипало от слёз. Прошагав два этажа наверх, я считала ступеньки и дышала глубоко. Казалось, что успокоилась и нажала на дверной звонок с улыбкой. Только мама, встретившая крепкими объятиями всё же заставила меня разрыдаться от счастья.
— Доченька, — проговорила она ласково и выдохнула с облегчением.
— Всё хорошо мамуль, — ответила я, шмыгая при этом носом.
«Разревелась, вот и славно. Теперь не придётся объяснять твоему папе, почему глаза зарёванны!» — отозвалась волчица, явно желавшая скрыть наше незавидное положение беременной брошенки.
«Я не собираюсь от них скрывать,» — подумала я, и тут же встретилась взглядом с папой.
— Танюха! — папа раскинул руки и обнял меня вместе с мамой.
Так и стояли обнимались старой семейной традиции втроём, пока папа не вспомнил про мою звериную половину.
— А где эта твоя Серая? — спросил он, опустив руки.
«Он что, дал мне кличку?» — скептически подумала волчица.
— Она со мной! Вот здесь, — я похлопала ладонью по солнечному сплетению, полагая, что волчица именно там и обосновалась.
— Может, мы сначала поужинаем втроём, а потом уже знакомство с этой волчицей?
— Так, мать, не нагнетай. Дочь, показывай свою Хвостатую! Да, и чего глаза такие красные? Обидел кто? — строго поинтересовался папа и смотрел мне в глаза так настойчиво, что...
— Я беременна, и у меня будет тройня! Трое младенцев оборотней! — выпалила я, заревев с новой силой.
Хотела сесть на лавку, но мама перехватила меня новыми объятиями.
«Точно, он дал мне кличку! Ты это слышала? Я не собака какая-то,» — бубнила волчица, о какой-то ерунде, когда надо было подумать, где в моей небольшой на самом деле квартирке разместить три кроватки, да и на какие шиши купить их?!
— Ну, хватит сырость разводить! — рявкнул папа, почесав свои густые усы. — Марш на кухню! Обе!
Мы с мамой не стали перечить отцу и всё ещё в обнимку поплелись на кухню, едва протиснувшись в дверной проём.
Отпустила я плачущую маму только из-за кролика, который дымился в блюде на сервированном столе. Такой аппетитный, а я была нервная и голодная. Сев за стол, я сразу стала накладывать себе в тарелку множество вкусной домашней еды, от которой я давно отказалась из-за своего вегетарианства. Теперь мне было не до жалости к несчастным зверушкам, дико была голодна.
— Кто папаша? Только не говори мне, что это тот хмырь, распускающий руки! Так бы и вмазал ему! — заявил папа, как только сел за стол рядом с мамой.
— Это он и есть, — призналась я, потому что врать папе было себе же дороже.
— Значит так, после ужина, напишешь мне его адрес, я сам побеседую с этим козлом! И тебе как минимум положены алименты на будущих детей, — решил папа и даже в этом я не могла с ним спорить, да и не хотела.
«Точно! Нам положены алименты и будет на что купить кроватки!»
— Она что будет рожать этих оборотней?! — возмутилась мама, а её лицо скривилось от ужаса.
— Ну-ка цыц! Она других внуков нам с тобой уже не родит, если ты ещё не поняла! Она сама оборотень! Странно было бы, если бы от осинки рождались апельсинки! Зато ангиной болеть не будут, как Танюха всё детство, — сурово отчитав маму за её страхи и упомянув мои детские болячки, папа вновь вернулся к прежнему вопросу. — Так, где там твоя Пушистая?
Любопытство в папиных глазах и безоговорочное принятие меня и даже желание иметь каких угодно внуков, воодушевило меня, несмотря на то, как в этот момент вела себя мама. И её я могла понять, она хотела для меня лучшей доли, а не вот этого всего.
«Скажи ему, что я волчица и никак иначе!» — потребовала волчица, когда я её выпустила.
Мама вздрогнула и спряталась за папину спину, а вот папуля превзошёл самого себя.
— Вау! Здоровая, как волкодав! — восхитился он, протянув к волчице руки.
«Забери меня обратно...» — запросилась волчица, скосив на меня молящий взгляд в тот момент, когда мой папа трепал её как обычную собаку.
— Ну всё пап, она тебе не пудель, ей это не нравится, — коснувшись своей звериной половинки, я выполнила её просьбу.
Мама шумно выдохнула с явным и огромным облегчением, а папа расстроился такому короткому знакомству.
Мы втроём посидели совсем недолго, я даже свою порцию кролика в сметане съесть не успела, а у папы уже горели ноги. Он взял у меня контакты и адрес работы Макса, и уехал.
