красивом светлом переднике… Но в черной одежде под ним и с бледным осунувшимся лицом.
Господи, как же она похудела!
Словно из нее высосали всю жизнь, оставив лишь невесомую телесную оболочку!
Она что-то делала у плиты, когда на кухню буквально ворвалась моя младшая сестра, обнимая маму и что-то быстро заговорив, показывая в зал, а я больше не могла сдерживаться, разрыдавшись и глотая слезы, от которых совсем не становилось легче.
Моя маленькая бойкая сестричка, которая так хотела вырасти и соблазнять викингов.
Ей было всего пятнадцать, но теперь она выглядела так, словно за месяц стала старше на десяток лет: серьезная, собранная, без грамма косметики и с простым хвостом на макушке.
Она стала вместо меня поддержкой и опорой для потерянных и сломленных родителей, взвалив на свои плечи хозяйство и не позволяя маме и папе окончательно забыться в скорби.
В доме не было елки.
Не было украшений и ярких гирлянд.
Не было песен, которые мы всегда пели, когда лепили всей семьей пельмени.
Варг ничего не говорил.
Не мешал и не прикасался ко мне: наверное, потому что понимал, что нет такой силы, которая способна склеить мою израненную душу и поднять с колен.
Я думала, что стала валькирией и теперь смогу справиться с любой болью.
Но всё это было не так… Убитая и окровавленная, она лежала на льду этой чертовой жизни, глядя неживыми глазами в небо, откуда упала.
Не знаю, сколько времени мы провели в машине, пока я рыдала, а потом тихо плакала, не боясь казаться при нем страшной и опухшей.
Не боясь показать свою слабость и уязвимость.
Свернувшись на своем сидении и подтянув колени к груди, я прижималась щекой к запотевшему стеклу, чтобы снова и снова искать глазами в окнах силуэты своих родных, до тех пор, пока в доме не стало совсем темно.
Моя семья легла спать, но я чувствовала душой, что никто из них не спит.
Что их души разрываются сейчас так же, как моя.
Странно, что Варг всё это время не подгонял меня, не пытался сказать, что нам пора и я просто использую его время.
Можно было подумать, что он даже уснул, чуть откинувшись назад в своем кресле.
Но стоило мне обернуться, как я поняла, что всё это время, пока я рыдала, он смотрел на меня.
Как смотрел и сейчас.
— …Поехали обратно, — сипло прошептала я, смутившись и чувствуя себя неловко, вдруг подумав о том, что он, как никто другой, способен понять меня и всё, что я чувствовала сейчас.
А еще, что он может обнять… если я только скажу об этом.
Только я бы ни за что не решилась на подобное.
Варг снова кивнул в ответ, не проронив ни слова, только потянулся вперед, чтобы сесть и привести машину в движение.
Это был еще один жуткий день, который опустошил нас обоих.
День, который сделал нас ближе так неожиданно и странно.
Я часто слышала фразу, что объединяет общий враг, но лишь сегодня поняла, что боль делает это куда сильнее.
Тихо урча, машина снова кралась по спящим переулкам, огибая дома и здания, и я поспешно вытерла мокрые ресницы, размазывая слезы по холодным щекам, когда Варг вдруг включил печку и теплый ветер стал попадать мне на лицо.
— Я не замерзла.
Он протянул ладонь, неожиданно касаясь моей сжатой руки и буквально обжигая жаром своей кожи.
— Ты холодная.
— Я не чувствую холода, — прошептала я, но почему-то не стала отталкивать его руку, которая согревала и касалась так мягко и осторожно, что снова заставляло меня теряться.
Я знала, что если просто шевельну рукой, показывая, что я не хочу сейчас этого прикосновения, то он уберет ладонь.
Но я не шевелилась.
И старалась не думать, почему делаю это.
Варг управлял машиной легко и уверенно одной рукой, продолжая молчать, и нахмурился, когда извне раздался громкий и резкий звук бьющегося стекла, отчего я вздрогнула, в первый момент даже решив, что это в машине.
Но скоро увидела, что несколько человек в черном разбивают витрины магазинов, вваливаясь туда нагло, хамски и по-хозяйски, чтобы забрать всё, что им нужно.
Не нужно было понимать много в этом бандитском мире, чтобы осознать: всё это происходит потому, что кто-то уверовал в свою безнаказанность, оставшись без руки Алексея-старшего.
Непередаваемое щемящее чувство зародилось у меня внутри, пока я смотрела на эту человеческую наглость и жестокость, понимая, что простых людей могут защитить только такие, как Варг, потому что в их руках были власть, ярость и сила.
Жестокая подавляющая сила.
Да, она пугала, но этим заставляла вот таких ублюдков останавливаться в нужный момент, что бы там они ни замышляли.
Машина плавно остановилась, и в холодных голубых глазах Варга я увидела мрак и ярость, с которыми он снова выключил фары и подался в сторону, явно собираясь выходить из машины.
— Не надо!
Я сжала его пальцы, почувствовав, как он вздрогнул и остановился на половине движения.
Мужчина медленно моргнул и перевел взгляд на мою руку, что крепко сжимала его, не давая покинуть машину, чтобы пойти одному против толпы ненормальных людей, уверовавших в свою безнаказанность.
Нет, я не сомневалась в силе Варга.
Просто тех ублюдков было много, и наверняка они были вооружены.
Я правда не думала, что он послушает меня и остановится.
В конце концов, кем я была для него?
Но Варг вернулся корпусом на прежнее место, не убирая руки, только теперь потянулся свободной к телефону, где буквально сразу нашел номер, который был ему нужен.
Вот только позвонил он не Бьёрну, как я думала.
— Жень, в вашем квартале завелись крысы, — коротко, но весьма красноречиво проговорил Варг и добавил, на какой улице, прежде чем отключил
