— Да прошвырнуться, выпить, может, подцепить кого — откуда мне знать, — беспечно пожал Реос плечами, даже не подозревая, что выжигает мое душевное равновесие подчистую. — Молодая же девчонка, сколько же себя морить над книгами и на тренировках с выслеживаниями. Жить-то как-никак и ей охота. Вот парни позвали ее погулять, она и согласилась.
— Кто позволил? — взвился я еще сильнее, хоть и прикладывал максимум усилий держать лицо.
— А кто Зрящей указ в ее свободное время? — удивился родственник. — Если у нее нет занятий с тобой и маги не призывают для нового задания, наша девочка — свободная птичка.
«Не наша! Моя!» — рявкнул зверь, в который уже раз одолеваемый порывом причинить вред единокровному существу. И никакая она не свободная. Вот ведь дрянь! Ныла, что я ее нагружаю чересчур, тренировками в гроб прямо вгоняю, но стоило мне чуть снизить ей нагрузку, и помчалась в город хвостом своим вертеть.
— С кем пошла? — продолжил я допрос.
— Да с кем… — брат почесал затылок, напрягая память, — Галирь, Триор, Ирсу…
— Ирсу? — услышав имя главного во всей Страже ходока по бабам, я чуть коренные зубы себе не раскрошил.
Убью его к хренам. Если только… хоть близко… хоть пальцем… хоть запах похоти почую.
— Да чего ты бесишься-то так, Лор? — продолжил недоумевать Реос. — Выходной же сегодня — чего не развеяться? Я вот с ними не пошел, решил, тебя дождусь и, может, вытащу наконец. Пойдем, зацепим на двоих ту блондиночку с большими си…
— Куда они собирались? — перебил его я.
— Да как обычно, наверное, сначала выпить к Борозо, а потом обещали нашей Зрящей чуток взрослую ночную жизнь показать, и она очень даже «за» была.
«За»?! Да я ей такую взрослую жизнь покажу, она у меня неделю стоя есть будет и спать только на животе. Да еще и ноги вместе свести не сможет и ходить будет вразвалку. Всегда, причем!
— Ты ведь знал, что у тетушки Рири, куда мы к девкам бегаем, есть еще отдельное крыло, специально для дамочек с деньгами, что хотят поразвлечься. Само собой, тамошним красавчикам продажным с двуликими не сравниться в способности отодрать до потери сознания, и я на месте Летэ и не заморачивался бы на них, лучше сразу кого-то из стажей в постельку звал…
— Что? — не выдержав, взревел я. — Что, на хрен, за мерзость ты несешь?
— Да что с тобой не так, брат? — шарахнулся Реос от меня. — Бабы же тоже живые, и им хочется потрахаться не меньше нашего…
— Заткнись! — бросил уже на ходу и понесся в город, игнорируя вопли Реоса с просьбой подождать и его.
Метался по улицам, из бара в бар, насилуя свой нюх в тяжелом смраде дыма, алкоголя, похоти и чужих потных тел, пытаясь уловить знакомый аромат, но Летэ и сослуживцы словно сквозь землю провалились. Их даже видели вроде кое-где, но никто не знал, куда и когда подевались. Спустя пару часов бесполезной беготни, от которой моя кровь уже давно вскипела, а мозги окаменели сплошным куском пылающей ярости, мне кто-то сказал, что в соседнем квартале открылся новый дом удовольствий, и, похоже, стражи пошли туда испробовать новых незатасканных девок.
Я уже почти дошел до высокого крыльца нового притона, когда заметил вывалившуюся через дверь парочку, явно нетвердо стоящую на ногах. Летэ и ублюдочный Ирсу, что держал ее за талию, будто имел на это право, а эта гулящая мерзавка висла на его плече и пьяно хихикала. Но не это было хуже всего. Запахи разгоряченных тел, пота, возбуждения, ее возбуждения и даже, бес побери, спермы ударили мне в нос, окончательно снося крышу. И будто этого еще мало, Летэ скользнула по мне, надвигавшемуся на них, рассеянным взглядом, вроде вовсе и не узнавая, и буквально запрыгнула на Ирсу, обвив его шею руками, а бедра — ногами.
— Э-э-эй, детка, — протянул потенциальный покойник, облапив ее задницу и развернувшись, чтобы вжать спиной в стену, — я тут вроде уже хорошенько разрядился, но если тебе прям невмоготу, то…
Захлебнувшись ревом, я бросился на него, сшибая на землю обоих, и, вскочив верхом на проклятого кобеля, покусившегося на мое, принялся вбивать его в камни мостовой, не видя перед глазами ничего, кроме алой пелены.
Очнулся только, когда пятеро прибежавших на шум и крики полуголых стражей стали оттягивать меня от Ирсу, уже больше похожего на кучу бесформенной кровавой плоти, нежели на живое существо. Но и тогда я не смог успокоиться и обратился, выскальзывая из захвата, и бросился на противника опять. И остановить меня смогла лишь Летэ, что встала практически на четвереньки над поверженным Ирсу, прикрывая того собой и встречаясь лицом с оскаленной мордой моего зверя.
— Ты же знаешь, что он не имеет значения? — коварно ухмыльнувшись, прошептала она. — Не он, так другой. Просто признай правду, и, может, я прекращу это.
Мой волк был ее зверушкой, он готов был лизать ей руки даже сейчас, жалкий засранец, не имеющий никакого характера и достоинства, очевидно, когда дело касалось этой суки. Но я-то не такой! Поэтому, моментально перекинувшись, я без всякой жалости пихнул ее в грудь, подминая под себя прямо на грязном тротуаре, и реально поимел бы, показывая ее проклятое место, обкончав с ног до головы, пропитав своим запахом, если бы удар по голове не вырубил бы мое сознание.
Очнулся я уже в глухом подвале для проштрафившихся в замке Стражи. Само собой, никто из двуликих меня не сдал бы, и, произойди этот дикий мордобой вдали от посторонних глаз, все прошло бы без всяких последствий для меня. О том, что мы агрессивные существа, знали все, спьяну случались потасовки и из-за шлюх, и по другим поводам, но на завтра мы общались как ни в чем не бывало, чуток спустив пар. Конечно, измордовывать друг друга, как я Ирсу, так-то не приходилось. В любом случае кто-то с перепугу призвал магов, и те забрали моего противника-подчиненного залечивать раны, а меня для прояснения мозгов заперли на шесть дней в одиночку на одной воде. Ибо драка подпивших стражей — это одно, а попытка нападения на их драгоценную Зрящую — другое. Так что по выходу из подземелья права быть ее наставником я таки лишился, а вот от места патрона Стражи отказался сам.
Пока сидел, у меня было время хорошо все обдумать. Занимаемая должность отнимала кучу времени, нужного для того, что планировал с того момента, как понял, кто эта поганка Летэ для меня. Я собирался начать искать магов-преступников, что должны были помочь мне сменить ошейничек на горле дряни так, чтобы волшебный поводок теперь оказался в моих руках. Вот уж тогда я отыграюсь, уволоку гадину в такую глухую чащу, где она годами ничьего лица, кроме моего, не увидит! И разрешение даже в одежде ходить будет вымаливать и щедро рассчитываться за эту привилегию каждой из своих дырок. А гребаная скулящая зверюга пусть заткнется, прислушиваться к нему не собираюсь, отплачу за все по полной. Ведь видел же последние недели три, что она откровенно и нагло начала флиртовать со стражами помоложе, зенками своими бесстыжими сверкать на них, а те и рады слюнями пол заливать, да взглядами ее облизывать в этой проклятой форме. Но думал же, нарочно дразнит, разводит на ревность, нервы на кулак наматывает. Но что дальше зайдет и под кого-то ляжет… Парой тебя признать, шалава? Да утрись! Чтобы каждый мог тыкнуть мне в морду, что моя истинная — шлюха, раздвигавшая ноги перед другим?
Естественно, когда меня наконец выпустили, Летэ опять не было на месте, и я чуть досуха не выкипел, дожидаясь ее возвращения. И едва не откусил свой язык, заскрежетав зубами, учуяв снова эту сраную вонь от нее: ее и чужая похоть, алкоголь, пот. На кого теперь запрыгнула, паскудина?
— Уняла зуд между ног, сука? — процедил, перехватив у дверей ее покоев, на что она только вызывающе ухмыльнулась. — Нравится, когда тебя таскают и сношают как последнюю дешевку?
— Ну, тебя-то всех этих дешевок иметь не смущало и ой как привлекало. Ты ведь делал это много, часто и охотно. Вот учусь быть предельно желанной для своей пары, — безразлично дернула она плечом, собираясь пройти мимо, но я схватил ее за руку, пихнул к стене и отшатнулся, ломаемый потребностью все равно прижаться, перебить ненавистные запахи своим.
