Упоминание этого дела вызвало неприятные воспоминания. Нас тогда с Никитой и мамой не было в стае. Как говорится, помог случай. Филиппу, советнику мамы, срочно понадобилось слетать к своей внучке Александре на рождение правнука, и он пригласил маму с собой. Мы с братом напросились в путешествие.
Фактически это была силовая попытка смены власти, но враги только зубы обломали и голов лишились. Мои отцы — крепкие орешки. С тех пор практически все стаи сменили своих Вожаков. Во многом стараниями Палача… Моего свёкра.
«А её мама?»
«Эрика прилетит завтра вертолётом Глеба, но она не поможет. Она полукровка без Волчицы, поэтому не понимает всей специфики оборотней. Её присутствие даже может навредить. Кристину опять может зациклить на человеческой форме. И эта кроха, — мать повела мордой в сторону спящих малышей, — может больше не вернуться. Именно поэтому я против смешанных браков, конечно, если вдруг человек не оказывается Парой для Волка. Нам нужен Тимур».
Что-то я знал, что-то стало для меня открытием. Какое-то время я молчал, переосмысливая услышанное. В итоге растерянно спросил:
«И что мне делать сейчас?»
Нет, меня не напрягала забота о малышке, но у меня были и другие обязанности, как у Альфы. Мои парни уже искали меня. Каждый считал себя обязанным помочь, несмотря на мой запрет приближаться к логову. Даже сейчас я чувствовал исходящее от парней напряжение. Подобных взаимоотношений нет в человеческом обществе. Но в стае, если Вожак отгораживается, то страдают все подчинённые его силе: и морально, и ментально, и физически. Это больно, гадко и неправильно.
«Ждать отца Кристины или самопроизвольного оборота. Второй вариант, безусловно, хуже в случае этой девочки. Она уже однажды заперла Волчицу практически на пятнадцать лет. Так что следи за ней, и чтобы никаких стрессов!»
Глава 20. Я оборотень…
Кристина
В психологии человека выделяют пять стадий принятия неизбежного: отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие. Будь я человеком и, изменившись под воздействием внешних факторов, например, мутации, как в фантастических фильмах, то так бы и чувствовала. Но я не человек. Я — оборотень. Мне хватило трёх стадий, чтобы осознать это — отрицания, гнева и принятия.
Сначала изменения моего тела и мироощущение на уровне звериных инстинктов казались фантастическим сном. Я осознавала себя одновременно и двадцатилетней Кристиной, и малышкой Волчицей. Моё сознание человека было отодвинуто на второй план так, что я смотрела на мир через призму ощущений и органов чувств маленькой Волчицы.
Пока мы обе не шли на контакт друг с другом, хотя знали о присутствии.
Волчица оказалась непоседливой и любознательной, а ещё неимоверно искренней в своих чувствах. Конечно, это естественно для Зверя, тем более ребёнка. Но для меня её эмоции оказались настолько сильными, что своё состояние я бы назвала эмоциональным опьянением.
В какой-то момент из-за избытка чувств я отключилась, выпала из этой реальности и оказалась в ещё более странном месте. Здесь было одновременно и темно, спокойно, и светло от пульсирующих нитей света, беспокойно подрагивающих. Всматриваясь в эти нити, я стала различать силуэты, созданные ними. Рядом со мной оказался Волк. Его свет был идентичен моему — золотисто-белому. Потом, как в компьютерной анимации, от нас побежали тонкие светящиеся дорожки-ручейки к окружающим предметам. Вокруг нас поднялась золотистая трава, кусты, деревья. И дальше, сколько хватало взгляда, поднялся Лес. Его наполняли лесные жители. Кто-то сиял ярко, кто-то затухал, мерцая, но были и те, кто угасал. Всё жило, пульсируя золотистыми нитями. Чем дольше я всматривалась в рисунки, тем больше осознавала, что здесь всё подчинено порядку и гармонии.
Время здесь не ощущалось совершенно. Погрузившись в восторженное созерцание, я подмечала всё новые и новые детали.
В просвете золотистых, пульсирующих силуэтов вековых сосен я рассмотрела столб серебристого, едва различимого тумана. По нему, как по силовому лучу, на землю опустилась одноглазая Белая волчица. Она имела вид вполне обычного волка.
— Ты нашла путь из Тьмы.
Слова Богини звучали объёмно, приходя со всех сторон сразу.
От этого я вздрогнула и провалилась в тёмный туннель, выплюнувший меня назад в собственное волчье тело.
И тут пришла вторая стадия — гнев! На себя за то, что столько лет была трусливым страусом. Воспоминания неукротимо всплывали из недр подсознания. Их было не слишком много, но по силе они были мощными, как прожектор в безлунную ночь.
Донимающий меня в детстве кошмар не был сном, это было на самом деле. Я вспомнила Волка-отца: огромного угольно-чёрного Зверя, свирепого и дикого, если рядом не было мамы. Вспомнила стаю Астаховых, где мы жили до нападения: нас, девочек, особенно любили и баловали. Николь Астахова — та самая Ника из моего сна!
А потом провал в пару лет, как будто бы я умерла и родилась новой Кристиной для этого мира. Кристиной-человеком, пришедшим в новую школу в большом шумном городе.
Что произошло? Почему отец увёз нашу семью оттуда? Волк без стаи — это изгой. Что он совершил?
У меня практически не было знаний о жизни оборотней, только то, что вкладывалось малышам с рождения. И после что-то я узнавала в Усть-Залесье из местного фольклора. Как я понимаю, из устного пересказа истории про оборотней.
Принятие… Я приняла своё звериное альтер-эго. Тем более я чувствовала вину перед маленькой Волчицей, незаслуженно отвергнутой мной. Пусть я не всё понимала, но, опираясь на свою логику, могла сделать кое-какие выводы. Отвергнув и заперев её так глубоко в собственном сознании, я не позволяла ей развиваться. Она впала в анабиоз, пока снова в критический момент для моей жизни не спасла нас… Снова!
От собственного стыда невозможно было укрыться!
Мой порыв извиниться перед малышкой-Волчицей вытолкнул меня на поверхность. Я снова обоняла, смотрела и ощущала её органами чувств.
Тело уже слушалось хорошо, не то, что в первый момент оборота. Сколько дней прошло? Я высунула голову из уютной норы под корнями большой сосны. Меня вело собственное любопытство. Совсем немного страха придавало перчинки эмоциям. Мышцы застыли в напряжении, пока мы, их хозяйки, решали: прятаться или выкатиться под ноги двум волкам.
Два альфа-волка сцепились в молчаливом противостоянии. Они мерялись силой. Старший был мощнее, младший ещё не дотягивал, но тоже был хорош.
Взрослый угольно-чёрный волк заметил меня первым. Второй молодой волк с чёрной шерстью, но с серебристым подшёрстком, стоял ко мне спиной.
Волчонок! Первым я узнала младшего.
Выкарабкалась из норы окончательно, нырнула под его брюхо и, высунув голову между его лап, уставилась на взрослого матёрого Волка.
Мне понадобилась минута, чтобы осознать своей человеческой частью, что напротив стоит отец! С криком, в исполнении Зверя похожем на радостное тявканье-рычание, я бросилась к папе.
Человеком я оказалась повиснувшей на мощной шее отца. Я не поняла, как произошёл собственный обратный оборот. И совсем не заметила, как отец трансформировался в человека. Волк встал на задние лапы и всё… Ничего не запомнилось.
Но человеком я тут же испугалась, мысленно нащупывая свою Волчицу.
— Только не уходи… не уходи… — запальчиво в панике зашептала, в первый момент не чувствуя Зверя. — Ты мне нужна…
— Кристина! Кристина!!! — окрик отца заставил сосредоточиться на его голосе и открыть глаза, полные слёз. Горячая влага побежала по щекам. — Тише, малышка. Твоя Волчица не уйдёт, если ты сама этого не захочешь и не отречёшься от неё.
Я несмело кивнула, уже спокойнее прислушалась к себе и уловила радость своего Зверя.
Пик эмоций пошёл на спад. Вернулся контроль над эмоциями и мыслями. Я осознала, что мы с отцом абсолютно голые. От стыда у меня не только лицо запылало, а и вся кожа покраснела. Расцепив руки, я отступила, прикрывая руками стратегические места и перебрасывая растрёпанные волосы на грудь. И тут я обернулась, чувствуя на себе пристальный взгляд… Руслана.
