комнатушка начинала приобретать вид уютной берлоги. Только растениям из-за отсутствия солнца было крайне тяжко. Тогда младший Вильерс установил светодиодные фитолампы, благодаря чему зеленые питомцы вновь зацвели, а блок стал походить на маленькую оранжерею.
Получив доступ к компьютеру с безопасным выходом в интернет, я разузнала о судьбе своей семьи. Хотя не уверена, как их теперь называть — ведь я уже не часть клана.
Мне пришли банковские выписки о закрытии счетов и выводе средств. Понятно, Магорианы начали вмешиваться в финансовое состояние Вильерсов.
С некоторым злорадством я удостоверилась, что личный счет, открытый на одно из моих фейковых личностей, остался непритронутым. Туда капали начисления за скачанные аудиокниги. Также каждый месяц какой-то особо щедрый слушатель стабильно донатил приятную сумму, чтобы мотивировать продолжать выпускать книги.
Сайт маминого фонда исчез. Но за нее я не сильно переживала. Уверена, Ева уже нашла тихую гавань, чтобы надолго залечь на дно.
* * *
Одним утром Арми ворвался в мою комнату и с разбегу сиганул на кровать, чуть не скинув меня на пол. Он улегся рядом взъерошенный, но жутко довольный.
— Слушай, все равно ты будешь пользоваться моим телом весь день. Реально, по-братски порешай все эти дела с чисткой зубов и душем. Я ненавижу утренние процедуры. А тебе же нужно практиковаться.
— Слышь, Магориан, иди быстро в свою комнату. Приемку твоего тела я осуществлю только после завтрака. Кто мое тело будет кормить?
Он лег на бок и прижался ко мне. Арми уложил голову так, что наши носы почти соприкасались. Я смотрела в его сапфировые глаза, обычно приглушенные на свету и насыщенные в тени, и увидела, как зрачки расширились. Внезапно нахлынуло воспоминание о нашем первом поцелуе под омелой.
Как же я тогда была влюблена в Арманда!
Рождественский прием в усадьбе Деккеров, устроенный Мурусами, я ждала с замиранием сердца. Помню, весь вечер почти в слезах ждала его. Арми явился только после ужина, когда уже начались танцы, в сопровождении Кристины, Ассюранс Вильерсов, старше нас на два года.
Заметив меня, брюнет оставил растерянную Кристи и двинулся в мою сторону. Пятнадцатилетняя я не придумала ничего лучше, как просто развернуться и убежать.
Парень настиг меня на лестнице.
— Эй, ты чего? Не рада меня видеть? — он взял меня за руку, но я резко вырвала ее.
— Нет, — обиженно пробурчала я.
— Почему?
— Ты же самый догадливый и осведомленный из нас двоих.
Арманд проигнорировал язвительный ответ и выдал без стеснения:
— Можно я тебя поцелую?
— Ты дурак? Ты только что обжимался где-то с моей троюродной сестрой.
— Но у тебя нет выбора.
— С чего это?
Он указал наверх. Я подозревала, что он имел в виду омелу. Традиция целоваться под омелой имела красивую легенду, хотя первый поцелуй под омелой был символом не любви мужчины к женщине, а проявлением материнской любви к сыну.
Легенда гласила, что Бальдр, бог летнего солнца, был убит ядом из омелы. Согласно древним верованиям, это означало, что все живое на земле должно следом погибнуть. Однако его мать, богиня любви Фригг, сумела вернуть сына к жизни через три дня. От радости она поцеловала всех, кто проходил под омелой, а ее слезы превратились в жемчужно-белые ягоды на этом диком растении.
— Но над нами ничего нет, — рассердилась я.
— Нет, есть!
Он поднял руку, и я увидела маленькую веточку омелы, перевязанную тонкой красной лентой.
Арми хитро улыбнулся, наклонился и поцеловал меня. Его губы были горячими и очень мягкими со вкусом вина. Затем он сорвал белую ягоду и приложил к моим губам.
По современным традициям поцелуй от молодого человека означал безмолвное предложение встречаться. И если девушка соглашалась, то съедала ягоду.
Я уставилась ему в глаза.
Магориан немного приподнял брови в немом вопросе. Я разомкнула губы, и друг аккуратно вложил жемчужную ягоду мне на язык. Арми наклонился и снова поцеловал. На этот раз уже более требовательно и глубоко.
В тот момент я испугалась, что бабочки в животе разорвут мою плоть и вылетят наружу, устроив целое представление мурмурации.
Наш красивый и как в ванильных сериалах невинный роман длился недолго. Через полгода я застала его целующимся с какой-то девушкой в кафе. Я пришла в такое бешенство, что чуть не застрелила одноклассника из украденного у отца пистолета.
Мы бурно мирились, потом ссорились вновь и много раз были на грани драки.
В конце-концов долго не разговаривали.
Арманд много и трогательно извинялся.
И я простила.
Наличие синеглазого красавчика в моей жизни делало ее намного красочней.
Я просто сделала соответствующие выводы и перестала полагаться на него как на объекта нежных чувств.
Тем более как пара мы смотрелись откровенно смешно. Я явно недостаточно хороша и привлекательна для яркого и очень красивого Арманда. Ему под стать длинноногая модель, а не курносое недоразумение с повадками мышонка.
Побывав в его теле, я так и не узнала, соврал ли тогда Арми, сказав, что Кристина только помогала искать ветку омелы с настоящими ягодами. Для него это было такой мелочью, которая даже не осела в долгосрочной памяти.
Зато он помнил наш роман и то сожаление, которое испытывал, изменив мне.
— Ты либо вселишься в меня, либо я сейчас тебя поцелую.
Он приблизился еще на пару сантиметров и хотел коснуться моих губ, как в комнату заглянул Марк.
— А ты что тут делаешь, Магориан? — недовольно поинтересовался младший Вильерс.
— Сплю, не видишь? — огрызнулся друг детства. — А тебе говорили, что без стука врываться неприлично? Мало ли чем мы тут занимались?
— Проваливай к себе.
— Не указывай мне.
Магориан подскочил и кинулся к Марку. Он был ниже Вильерса сантиметров на десять, но сильно шире в плечах, поэтому эта пара стоя рядом выглядела крайне устрашающе.
Мурус даже бровью не повел, лишь слегка прищурился. Неожиданно Арманд застыл. Его глаза расширились, а губы скривились. Понятно, Марк не выдержал и применил гипноз.
