- Держись от меня подальше! - прошипела Леа. Майберг мельком взглянул на нее, глаза его блеснули, и ей показалось, что в них притаилась угроза.
Леа обвила рукой бедра профессора, чтобы заставить его опереться на нее. Но тело Каррьера недовольно оцепенело. Он даже попытался отнять руку, лежавшую у нее на плечах.
- Убирайся отсюда, дитя! - сказал он пугающе бесцветным голосом. Затем оттолкнулся от Леа и рухнул в кресло. Но сил, чтобы держаться прямо, у него не хватало. Он медленно соскользнул вниз и со стоном опустился на пол.
Огорошенная Леа увидела, что у профессора нет руки ниже локтя. Она заканчивалась окрасившимися темным цветом клочьями рубашки. Леа окинула взглядом пол, когда заметила, что Адальберт тем временем стоит один у камина и рассматривает свои обгоревшие руки, а Майберг крадется обратно к двери. Он прижимал к себе что-то: добычу, которую хотел спрятать в укромном месте.
Внутри Леа все вскипело от ярости, когда она увидела согнутую спину этого мерзкого приспешника. Майберг покинул тихую гавань только тогда, когда увидел, что это безопасно. А теперь он уносит что-то, что явно ему не принадлежит. Все коварное и подлое, что было в этом существе, вызвало в ней потребность остановить его. Она решительно бросилась за ним, крепко сжимая в руке короткий меч, готовая атаковать.
В темном коридоре Майберг возился с большим, похожим на бочонок металлическим цилиндром, из которого поднимались клубы тумана. Под мышкой у него было что-то, подозрительно похожее на отрубленную руку профессора Каррьера.
Леа остановилась как вкопанная.
Когда Майберг заметил ее, он молниеносно опустил отрезанную руку в сосуд, метнув в Леа шлейф капель. Леа интуитивно подняла руку с клинком, чтобы защититься от того, что там летело. К счастью, целился Майберг плохо, так что только несколько капель упали на волосы Леа, на щеку и на ухо.
В тех местах тут же начало печь, словно кожу осыпал град искр. В приступе паники она провела рукавом по тем местам, где пекло, но от этого площадь жжения только увеличилась. В нос ей ударил запах обожженной кожи, вызвав приступ дурноты.
- Дымящаяся соляная кислота! - ликуя, воскликнул Майберг. - Если ты подойдешь еще хоть на шаг, я уж позабочусь о том, чтобы вся твоя голова оказалась в сосуде. Клянусь!
И с этими словами он пригрозил Леа еще сочащейся, уже обожженной до красноты и покрытой волдырями рукой профессора Каррьера, и Леа попятилась назад, в темноту.
Так и стояла она в нерешительности, раздираемая желанием остановить Майберга и гложущим страхом. Вдруг в дверях, шатаясь, показался профессор. Он обессиленно поглядел на нее, но, прежде чем он успел что-то сказать, в холле послышался треск ломающегося дерева. Неестественный визг и хруст костей заставили его заметно вздрогнуть.
- Похоже на то, что наши бойцовые собачки вернулись, - захихикал Майберг, когда шум битвы возвестил о том, что противники не обращают ни малейшего внимания на окружающий мир.
При мысли об Адаме, совершенно потерявшем контроль над собой от кровожадности, все внутри у Леа судорожно сжалось.
— Вы выглядите довольно потрепанным, дорогой Этьен, - произнес Майберг тоном, похожим на манеру своего хозяина Адальберта, которого, впрочем, нигде не было видно. - Почему бы вам не покончить со своими страданиями и не прыгнуть в этот сосуд? Я сложу вас как следует, обещаю. Не в первый раз упаковываю в этот сосуд вам подобных. Да уж! Подумайте над этим хорошенько, прежде чем приближаться.
— Я ведь сказал тебе: убирайся отсюда, девочка, - обратился к Леа профессор Каррьер, когда та - собрав все свое мужество - направилась к Майбергу, держа в вытянутой руке клинок. Глаза профессора были налиты кровью. - В отличие от Адама и меня - ты смертна.
— О, вы тоже, дорогой мой, - вмешался Майберг со все возрастающей уверенностью в себе. - Или же вы думаете, что демон может долго сопротивляться кислотной ванне? По опыту скажу, такого не бывает.
Прежде чем Леа успела отреагировать, Майберг повторил свой трюк с кислотным дождем, только вот он попал прямо в лицо профессору Каррьеру. Раненый мужчина со стоном провел рукой по глазам. Несмотря на слабый свет, Леа разглядела, как по его коже быстро расползается густая сеть красных пятен. При этом она не заметила, как рядом с ней возник безумно ухмыляющийся Адальберт и выхватил из ее ослабившей хватку руки клинок. Защититься она не смогла, потому что он сильно ударил ее рукоятью меча в висок. Боль тут же вырвала пол у нее из-под ног, и, теряя сознание, Леа услышала собственный глухой крик боли.
Леа пришла в себя, когда ее перевернули на спину. Открыла глаза, но все было каким-то расплывчатым. Кто-то коснулся ее, собираясь провести рукой по лицу. Охваченная паникой, она принялась отбиваться. После этого ее с силой прижали к полу; ей показалось, что голова вот-вот лопнет. Почувствовала железную хватку в волосах и в следующий миг стала опасаться, что ее оскальпируют. Но хватка ослабла, как только она перестала сопротивляться.
- Пора бы тебе уже прийти в себя, черт побери! - раздался рядом с ухом голос Адама. При этом голос его совершенно не звучал успокаивающе. В нем было агрессивное возбуждение, и Леа снова охватил страх. В этот миг она готова была ожидать от Адама чего угодно. Поэтому расслабила все мышцы, чтобы не злить его.
Обхватив девушку за плечи, Адам повернул ее к себе и пристально посмотрел в глаза. Леа пришлось взять себя в руки, чтобы не извиваться, словно маленькая девочка. Она несколько раз подряд судорожно сглотнула, но комок в горле не уходил. Внезапно Адам показался ей бесконечно чужим, она не видела ни следа того мужчины, который так собранно играл на пианино. Вместо него она глядела в залитое кровью лицо демона.
От виска до уха у Адама протянулась рваная рана. Из щеки торчали осколки стекла, сыпавшиеся из закрывающихся ранок словно по мановению волшебной палочки. Ей показалось, что в его слегка приоткрытом рту видно несколько сломанных зубов. От изорванной одежды исходил едкий запах.
Из гостиной донесся грохот, и Леа поняла, что Адальберт и его помощник продолжают гонять по комнате раненого профессора.
Адам задумчиво облизал потрескавшиеся губы, а выражение его лица тем временем заметно изменялось: тревога и агрессивность смешивались с мрачной радостью. Что бы ни собирался сделать Адам с обоими незваными гостями, находившимися в гостиной, он сделает это не только ради защиты. Это даст ему глубокое удовлетворение, озарит улыбкой его лицо. Это демон в нем, поняла Леа. Для него эта битва, быть может, как богослужение и пиршество одновременно. И судя по тому, как Адам только что смотрел на нее, она была не уверена, что он удовлетворится двумя жертвами.
