Дома я иногда включала любимую музыку, закрывала глаза и кружилась по свободному пространству комнаты, выбросив из головы все мысли. Однако здесь подобный способ отвлечься от насущных проблем недоступен вместе с прочими благами технологического прогресса.
– Ты можешь быть спокойна, – заметил Саши тихо.
– Касательно чего? – я плавно покачивалась на месте, ловя ритм.
– Я не имею намерений бесчестить тебя.
– Я и не беспокоюсь. Если бы меня это волновало, я бы вряд ли пришла, как думаешь?
– Нас, сыновей Вайленсии, воспитывают в уважении к женщинам. Всё только по взаимному согласию.
– Это хорошо.
Какой милый мальчик… и смотрит с таким страстным обожанием, что аж сердце замирает, будто мне самой ровно столько, сколько есть Асфоделии. Эх, и почему ты не встретился мне в моём мире, когда я была моложе лет на десять?
Череда танцев затянула нас в водоворот, стремительный, поглощающий всякое ощущение нормального времени, и вскоре я перестала их считать. Ничего особенного не требовалось, двигаешься как хочешь, лишь бы в такт музыке и не налетать на соседей. Шаги, повороты и кругом в жарких объятиях партнёра. Движения рук, головы, бёдер… последние, подозреваю, полагались глубоко неприличными, но на этой вечеринке не я одна вращала бёдрами, и потому никто даже значения не придавал моим попыткам вспомнить юность и зажигательные ритмы латины. Тело Асфоделии не просто моложе, оно гибче моего, не обременённого физической подготовкой, и не уставало так быстро. Оно существовало в коконе музыки, жило ею, словно та была воздухом, водой и всем на свете, отвечало и ей, и сумбурным моим желаниям. Саши держался рядом, не выпуская из рук далеко и надолго, только иногда поглядывал с лёгким удивлением на мои особо экзотические финты.
Хорошо-о…
Нет, замечательно.
Великолепно даже.
Не помню, в какой момент заметила краем глаза стража, пересёкшего гостиную. Он подошёл к Девике, сказал что-то, склонившись к уху госпожи. Саши проследил за охранником, затем глянул в сторону входа, помрачнел и поймал меня в объятия, останавливая самозабвенное движение на месте.
– Асфоделия, там… к тебе гость.
Твою ж дивизию!
Неужели нельзя было подождать до утра?
Повернувшись, я приподнялась на цыпочках, высматривая поверх голов исполнителя роли птички обломинго.
Тисон, строгий и суровый, как папа, явившийся забрать дочь с поздней гулянки, не стал дожидаться разрешения и вошёл сам, широким быстрым шагом. Перед танцующими замер, но во взоре, обращённом на развлекающуюся молодёжь, тесные объятия, непристойные телодвижения и взлетающие выше колен юбки, ясно отражался ужас от увиденного и невысокая оценка происходящего. Я высвободилась из рук Саши – отпустили меня с покорной неохотой – и направилась к рыцарю.
– Тисон!
– Асфоделия, – он огляделся с опаской, словно ожидал, что все присутствующие девицы вот-вот набросятся на него, утащат в свою страшную-престрашную многомужнюю страну и запрут в тамошней разновидности гарема. – Что вы здесь делаете?
– Расслабляюсь, – ответила честно. – Кили доложила?
То-то, смотрю, рыцарь одевался явно впопыхах и забыл о хламиде с гербом ордена, которую с момента прибытия во дворец носил постоянно. Даже странно, что явился только сейчас, а не сразу.
– Ваша служанка прибежала вся в слезах, с мольбами о помощи и причитаниями, что фрайнэ, должно быть, совсем разума лишилась, раз пошла среди ночи… сюда, – подтвердил Тисон и понизил голос. – Вам нельзя здесь находиться. Вы представляете, какой позор ляжет на ваше имя, если кто-то узнает, что вы… вы… – подходящее и, самое главное, приличное определение не подобралось, и мужчина просто взмахнул рукой, посмотрел недобро поверх моего плеча.
Я обернулась и заметила, как Саши покинул танцпол, а Девика жестом отослала стража.
– Моё имя и так покрыто дурной славой произошедшего на Сонне.
– Это другое.
– Правда?
– Случившееся возможно объяснить нервным расстройством, приступом сильного страха или временным помутнением рассудка… вы не желали ни покидать родной остров, ни становиться одной из избранных… но это… – новый невнятный взмах. – Как вы объясните это?!
– Понимаю, вы к подобному не привыкли…
– А вы, хотите сказать, привыкли? – исполненный праведного возмущения взор задержался на мне, царапнул колючками подозрений.
– Ну, не то чтобы привыкла… – я тоже огляделась и, убедившись, что никто не намерен выставлять рыцаря вон за вторжение, порывисто схватила Тисона за обе руки, потянула за собой.
– Асфоделия… – теперь Тисон смотрел на меня так, будто тащила я его не на импровизированный танцпол, а в постель, где помимо прочего уже дожидался второй мужик.
– Надеюсь, устав ордена не запрещает рыцарям танцевать? – полюбопытствовала я невинно, встав с краю, дабы не мешать другим.
– Прямого запрета нет, но…
– Тогда попробуйте хотя бы на пять минут расслабиться и получить удовольствие, – посоветовала я со смешком. – Мне вот помогло.
– Что именно? – настороженность в тёмных карих глазах грозила затопить половину гостиной.
– Расслабление.
Музыканты, точно по заказу – а может, и впрямь по заказу, – заиграли что-то медленное, и танцоры перестроились, разбились на пары. Движения стали плавными, грациозными, появились отдельные фигуры церемонных танцев.
– Вы… пили?
– По-вашему, расслабиться можно только при участии алкоголя? – я положила мужскую руку себе на талию. – И обнимите меня, я не кусаюсь.
Судя по виду бедного рыцаря, я как раз таки кусалась и весьма активно. Помедлив, он всё же нерешительно пристроил на талию и вторую руку. Я обняла Тисона за шею и возобновила топтание на месте, поскольку понятия не имела, как объяснить ему, чего я хочу.
Впрочем, и так сойдёт.
Главное, правильный настрой!
– Видите, ничего сложного, как недавно втолковывал мне ваш братец.
– Нам не следует, – возразил Тисон, глядя куда угодно, но только не на моё лицо.
Мне кажется, или рыцарь запаниковал?
– Почему? – не сдавалась я.
– Устав запрещает…
– Вы меня на руках носили, помните? И вроде не заморачивались при том.
– Вы были слабы.
– Вы мне помогали – на барке, во время представления императору и вообще.
– Это мой долг как вашего назначенного рыцаря.
– А вам никогда не хотелось хотя бы ненадолго забыть обо всём невесёлом, что происходит в жизни, и просто слушать музыку, двигаться в её ритмах и ни о чём не думать?
Ответил Тисон не сразу, зато когда заговорил, то и посмотрел на меня, и голос стал спокойнее.
– Нет…не совсем так, как вы сказали. Не слушать музыку, но… – он помолчал чуть. – Рядом с родовым замком Шевери был лес и, будучи мальчишкой, я часто убегал туда. У нас с Эветьеном было там своё убежище, укромное место, о котором не знал никто, кроме нас. Когда брат уехал в столицу учиться, я приходил в наше убежище уже один, садился и слушал звуки леса. В эти моменты всё теряло прежнее значение, оставался только мир вокруг, дикий, первозданный, не тронутый ещё в полной мере человеком.
– Тоже вариант, – улыбнулась я.
Высвободилась из объятий, перехватила Тисона за руку.
Шаг назад, на длину соединённых рук, и обратно.
Разворот.
И снова тесное кольцо на талии.
Определённо, если Тисон действительно расслабится, то быстро во вкус войдёт.
Буду ли я против? Совершенно точно нет.
Музыка постепенно затихла, пары шутливо раскланялись.
– Нам пора, Асфоделия, – напомнил Тисон и возражать я не стала.
Нет нужды испытывать чужое терпение там, где без этого можно обойтись.
Не желая сбегать втихую, без прощаний, я разыскала Саши, сидевшего в гордом одиночестве на стуле, поблагодарила за приглашение, извинилась и предупредила, что ухожу. Час поздний, спать пора и вообще, рыцарь у меня нервный и к тусовкам ночами напролёт не приученный. Молодой человек улыбнулся натянуто, пожелал добрых снов и отсалютовал бокалом с напитком. На том и разошлись.
