— Вот дерьмо, — прошипела я, вяло дергаясь. — Больно же, отпустите!
— Патруль правопорядка, лейтенант Дрейк. Вы задержаны за…
— Да меня-то за что?
Праведное возмущение затопило меня до краев. Понятно, кто-то решил, что я привязалась к старушке.
— Там женщина, вон она, в зеленом, видите? Она вооружена!
— Это правда! — Не думала, что воздам хвалу людям типа Лои, но какой-то мужчина не смог пройти мимо несправедливости. — Та женщина вооружена, офицер! Это же незаконно!
Хватка лейтенанта слегка ослабла.
— Документы?
— Слушайте, лейтенант, она не в себе! Она вышла из дома и потерялась! Искала какой-то Трайвен и линию, которая вообще в другом городе! Она одета, как с картинки тридцатилетней давности, у нее даже обувь не запылилась!
Меня выпустили окончательно.
— Осторожнее! — пискнула я уже в спину лейтенанту. — Она вооружена!
— Как ее имя, вы знаете?
— Эвелина… фамилия вылетела из головы.
Я смотрела, как лейтенант догоняет Эвелину, и сердце у меня то пыталось вылезти через горло, то трусливо сбегало в пятки. В таких ситуациях я не была еще никогда. Случалось, конечно, всякое, но бабушка — божий одуванчик в меня пистолетом еще не тыкала. Новый мир — новый опыт, но хочется немного поменьше экстрима, и желательно все же без риска для жизни. Перемкни у старухи что-нибудь в голове, и на площади было бы уже несколько трупов, один из них мог быть и моим.
У толпы, похожей сейчас на двух толстых змей, хватило ума не ползти за Эвелиной и лейтенантом. Вот он ее нагнал, она, как я успела заметить, перемещалась при желании фантастически быстро, но с такой скоростью могла отбегать лишь на короткие расстояния. О чем-то они говорят. Эвелина полезла в сумку… Черт!
Но нет, она всего лишь достала удостоверение личности. Лейтенант сделал приглашающий жест. Старуха заартачилась. Лейтенант галантно предложил ей понести сумочку, она согласилась. Да, я умом не блеснула, могла бы и подсказать, что пистолет у нее в сумке, но лейтенант и так догадался, без моих подсказок — костюм на бабке был облегающий. Они отправились к краю дороги, к шифтеру, а меня кто-то тронул за плечо.
— Патруль правопорядка. Прошу вас, пройдите со мной.
Женщина была с такими же нашивками — тоже лейтенант полиции, она указала нам с мужчиной на другой полицейский шифтер, и я, уже поняв, что день мой закончится совсем не так, как я планировала, со вздохом подчинилась требованиям представительницы закона.
В отделении полиции с меня взяли многостраничное объяснение. Пришел высокий, пыхтящий как Дарт Вейдер после марафона мужчина, расспросил меня еще раз, сверяясь с тем, что я до того написала. Я откровенно, словно Дарт Вейдер мог меня на расстоянии придушить, повторила все буквально слово в слово. Дарта мои усилия тронули, он убрался довольный, а мне молоденький дежурный принес чашку кофе.
Где был мужчина, свидетель, который меня так выручил, я так и не узнала, нас с ним развели по разным кабинетам сразу же, как только мы переступили порог отделения. Я скучала, от нечего делать зашла в блог Лои и написала о потеряшках и о том, как опасно проходить мимо… Про то, как можно понять, что человеку нужна ваша помощь, и как важно не просто вежливо улыбаться, но и внимательно при этом смотреть. Про пистолет я не рассказывала ничего, сам факт и то, что могло случиться несчастье. Да, оно и так едва не случилось, но подписчиков важно натыкать в эмпатию, а не в нездоровый интерес к криминальной хронике. Не то чтобы я часто писала подобные посты в прошлой жизни, но несколько раз все-таки было, и результат, и отклик превосходили все, что приходило на обзоры гостиниц и мест, где поесть.
Потом я принялась читать то, что было у Лои в «Моем курсе». Интересные попались статьи, и я даже понимала и запоминала то, что в них было написано. Жаль, что ни на что, что помогло бы мне разобраться в истории с заблудившимся дроном, я не наткнулась, но получила искреннее удовольствие от того, как память Лои вела меня по тайнам нашей с ней замечательной профессии.
Когда я дочитывала перевод доклада с последней международной конференции — о формировании ураганов и способах их подавления — смартфон уже дважды напомнил, что пора бы его подзарядить, дверь открылась, и вошел лейтенант.
— Мы вызвали ее родных и вынесли им несколько предписаний, — объявил он.
— За что? — испугалась я.
— Хранение оружия, например, — хмыкнул он. — Пистолет коллекционный, лежал в сейфе, но она каким-то образом подсмотрела код и получила доступ к оружию. Да, да, он ценен как музейный экземпляр, как экспонат, стрелять из него нельзя, поэтому предписание и штраф, а не тюремное заключение. — Лейтенант сел на стул напротив меня. Взгляд у него был совершенно бесстрастный — такой и бывает у полицейских, судей, врачей, социальных работников: эмоции не для них, либо ты их забываешь, либо изначально для тебя в приоритете закон, медицина или перечень необходимых мер. — Плюс недосмотр за лицом, нуждающимся в постоянной опеке, плюс назначение дополнительной медицинской экспертизы, возможно, ее отправят в специальное заведение, под более надежный присмотр.
Справедливо? Как сказать…
— Ее поместят в больницу? В психиатрическую клинику?
— Зачем? — удивился лейтенант. — Гериатрический госпиталь, где ей будет оказана медицинская помощь. Удовольствие не из дешевых, ее опекунам придется заплатить. Очевидно, что она бывает не в себе и в таком состоянии представляет общественную опасность.
— Как вы ее уговорили пойти с вами? — спросила я, не рассчитывая, что он мне ответит.
— Сказал, что нам нужно получить ее заявление, чтобы привлечь вас к ответственности за преследование, и что потом мы отвезем ее куда нужно.
— И… вы… привлечете?
Меня бы это теперь ни разу не удивило. Но если штраф, денег Лои должно хватить.
— Нет, свидетель показал в вашу пользу, он был рядом с вами, и вам повезло, что он слышал весь разговор с самого начала. Кстати, вопрос: чуть не сбили — это?..
— С ног, — со вздохом пояснила я. — Надеюсь, это не повод, чтобы отправить меня на ночь в камеру?
— Она жалоб не подавала, значит, нет.
— Тогда я могу идти?
Да, я понимала, что развитие социума и порядок в нем тесно связаны и что сложно процветать обществу, в котором укоренилось попустительство, потому что найдется много людей, озабоченных всем, чем только возможно, кроме исполнения долга. Я подумала, что стоит поговорить про это с отцом, он будет лишь рад тому, что я проявила интерес к системе права.
Пока все логично — любое отступление от массы необходимых правил, нарушение личных границ граждан, попытка совершения преступления или, как в случае с опекунами Эвелины, своего рода способствование тому, чтобы эта попытка оказалась возможной. Неважно, что несчастная женщина не отдавала отчет своим действиям и что отвечать она вряд ли стала бы по всей строгости закона, даже прореди она толпу из боевого оружия. Но вот ее опекуны непременно предстали бы перед судом. И, может быть, это правильно. Не можешь выполнять взятые на себя обязательства — отвечай без оправданий, что сделал все что мог, свои силы надо рассчитывать.
Наступал вечер, растягивался длинными тенями по улицам, звуки стали яснее, четче, воздух — прозрачнее и прохладнее. Я вызвала шифтер под укоризненный писк смартфона и отправилась домой.
Отец сидел за столом в кабинете — я видела его прямую спину. Я бросила пакеты на пол в прихожей, подошла к открытой двери и постучала по косяку.
— Пап? Хочу тебе кое-что рассказать…
Отец меня выслушал, не перебивая и кивая моим словам. Я надеялась, что он объяснит мне, как это работает, и, может, укажет мне на ошибки, если они у меня были. Должны быть, я действовала по наитию.
— Лоя, — улыбнулся отец, когда я наконец дошла до финала. — Если бы ты так не болела физикой магии с детства и не была так увлечена прикладными науками, я бы настаивал, чтобы ты стала юристом. Следователем, возможно, ты наблюдательна. Ты молодец, что вмешалась. Ты знаешь, обычно я против, — и он чуть кивнул в сторону кухни.
