хуже. Я могла врезаться в кирпичную стену вместо красивого, хрупкого, старого забора…
Он поднял руку.
— Я возьму аптечку из машины.
Я даже не знала ни одного медмага, кроме работающего на Стаю, Дулиттла. Женщина, которая лечила меня до того, как я встретила Кэррана, уехала. Мне надо бы разобраться с этим в ближайшее время. В нашей работе доступ к хорошему медицинскому персоналу был первостепенным.
Его Раздражительность вернулся вместе с аптечкой. Я задрала водолазку, стараясь не морщиться, и повернулась к нему спиной.
Тишина.
— Все не так уж плохо.
Его теплые и осторожные руки коснулись моей кожи. Холодный физиологический раствор омыл порез, и я вздрогнула.
— Что насчет этого? — Пальцы Кэррана коснулись больного места на левом боку.
— Это от упырей прошлой ночью. Я заговорю его, как только ты все промоешь. Он заживет сам по себе.
Холодный ветер коснулся моей мокрой спины, заставляя стучать зубы. Спасибо, погодка. Да пошла ты тоже.
— Логическое обоснование заключается в том, что, поскольку мы убили его однажды, мы, вероятно, сможем убить его снова. Это ведь жилой район. Мы собираемся поступить правильно и следить за ним.
— Глупый закон, — сказал Кэрран. — Проще просто не вмешиваться.
Я усмехнулась.
— Ага! Теперь ты начинаешь понимать. Добро пожаловать в человеческое общество, Ваше величество.
— Кейт, заговаривай.
Десять минут спустя он решил, что рана закрылась достаточно, чтобы наложить на нее повязку. Я натянула водолазку на спину. К сожалению, пока она была задрана, она успела остыть, и теперь на моей коже ощущалась как лед. То, что я была покрыта ихором, не помогало. Кэрран сел рядом со мной.
— Плечо, — сказала я ему. Он снял рубашку, выставив на всеобщее обозрение лучший в мире торс. Я зажала плоскогубцами первый волосок насекомого, торчащий из него. Он был размером с тонкую металлическую шпажку. — Готов?
— Давай уже.
Я вырвала волосок. Он был десяти дюймов длиной.
Он издал короткий хриплый звук. Это, должно быть, было чертовски больно. Я марлей стерла кровь с его плеча.
— Еще четыре.
— Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня.
Я справилась со всеми четырьмя менее чем за минуту. Чем меньше ему будет больно, тем лучше. Кэрран снова надел рубашку и притянул меня ближе. Его глаза были темными. О чем бы он ни думал, это было нехорошо.
— Так лучше? — спросила я.
— Ага.
У меня было ощущение, что он думал, что если бы он все еще был Царем Зверей к настоящему времени, у него была бы команда оборотней, стоявших на страже трупа, пока он вез меня в Крепость, где Дулиттл поставил бы меня на ноги.
— Быть человеком не так уж плохо, не так ли? — спросила я.
— Ты помнишь Сэвеллов? Дом через дорогу от нас?
Хизер Сэвелл была занозой в моем боку. В нашем районе не было товарищества собственников жилья, но Хизер очень хотела его иметь. Мысленно она притворялась, что ТСЖ существует, а она — его председатель. Она очень серьезно относилась к этим воображаемым силам и обязанностям.
— Конечно.
— Они посыпали кайенским перцем границу своей лужайки.
Я чуть не заскрежетала зубами. Они посыпали кайенским перцем, чтобы Кэрран не мог приблизиться к дому, словно он был бродячей собакой, пришедшей принюхаться.
— Очевидно, они не понимают, что я могу переступить через него.
— Я поговорю с ними.
Он снова покачал головой.
— Не надо. Они напуганы, потому что не знают меня. Я их понимаю, я не понимаю тебя. Почему ты их защищаешь?
— Потому что они не всегда могут защитить себя.
Кэрран посмотрел на меня, его лицо было суровым.
— В Стае все равны. Мы все стоим горой друг за друга. Мы едины. Каждый вносит свой вклад, кто-то больше, кто-то меньше. Мы работаем над достижением общей цели — жить безопасной жизнью.
— Как и эти люди.
Кэрран поморщился.
— Если бы я избивал тебя на улице, они бы и пальцем не пошевелили, чтобы помочь тебе.
— Если бы ты избивал меня посреди Крепости, кто-нибудь пошевелил бы пальцем? Или же они все разом решили бы отвернуться, потому что если дерутся альфы, то это не их дело?
Кэрран зарычал.
— Кейт…
— У тебя предубеждение против людей, которые не являются оборотнями. — Я прислонилась к нему. Он обнял меня одной рукой. — Это небеспочвенное предубеждение, потому что, когда люди кого-то боятся, они относятся к нему с подозрением. Для многих людей оборотни — это монстры, а ты был царем монстров. Я все понимаю. Для Стаи я была монстром, и они относились ко мне соответственно.
— Не для всех из них.
— Нет, не для всех. Именно это я и хочу сказать.
Я повернула голову и поцеловала его. Его губы были теплыми, и знакомый вкус пробежал по моему языку.
— Кэрран, ты никогда не жил среди не оборотней, а я да. Я видела, как мужчина вбегал в горящее здание, чтобы спасти собаку. Я видела, как люди жертвовали собой ради незнакомцев. Не все из них готовы это сделать, но достаточно, чтобы это имело значение. Вот почему я помогаю им. Дай им шанс. Я думаю, они могут тебя удивить.
Он вздохнул и прижал меня ближе к себе.
— Ты серьезно рассматриваешь возможность возглавить Гильдию? — спросила я. — Она на ладан дышит.
Он ухмыльнулся мне. Это была счастливая улыбка довольного хищника.
— Собираюсь.
— Они никогда не станут второй Стаей. Они слишком независимы, и им не нравится авторитарность.
— Мне не нужна еще одна Стая. В любом случае, в Стае слишком много правил. У меня есть несколько идей для этих ребят. Они просто еще этого не знают.
— Они будут вставлять тебе палки в колеса на каждом шагу.
— Я надеюсь на это. — Кэрран тихо рассмеялся. — Я бы разбирался с ними по одному или пачками. Будет забавно.
Эта отвязность делала его пугающим.
— Вот что мне в вас нравится, Ваша Пушистость, так это ваше смирение и скромность.
— Не забывай про мой острый, как бритва, ум и мальчишескую привлекательность.
— Мальчишескую?
— У Гильдии есть то, чего нет у Стаи, — сказал Кэрран. — Разнообразие. Есть стрелки, бойцы ближнего боя и пользователи магии. Возможно, это то, что нам понадобится, чтобы… — Он сделал паузу.
— Для чего?
— Ветер переменился. — Кэрран встал и пошел по тротуару. Я последовала за ним. Мы миновали фонарный столб, еще один… Еще двадцать ярдов, и мне пришлось бы повернуть назад. Мы слишком далеко отошли от трупа паука-скорпиона.
Кэрран остановился и присел на корточки. Большая царапина пересекла тротуар. Он глубоко вдохнул, сморщив лицо.
— Что это?
Выражение его лица было мрачным.
— Упыри.
