те выявили, что из-за генетической погрешности в моей ДНК я не могу иметь детей.
В это время раздался долгий пронзительный звонок телефонного зуммера, характерный только для иногороднего вызова.
— Я не знал, как благодарить вас, Пётр Антонович! — заявил Карл Берг, входя в комнату отдыха медперсонала, где его поджидал Анджан.
— Это я должен вас благодарить, Карл Робертович за то, что вы откликнулись на мой зов! — возразил Пётр.
— Полно те, Пётр Антонович, — не соглашался Карл, — вы позволили нам с сестрой воссоединится. Вы не оставили Марту в трудную минуту и сделали всё возможное и невозможное, чтобы вернуть её к нормальной жизни. Кроме того, вывыдернули из болота петербургской жизни. Дали мне почувствовать, что я ещё что-то могу, что-то ещё умею и я могу быть полезным людям, нуждающимся в спасении. Кроме того, Марта — моя сестра. И не важно в какой реальности она живёт.
Карл Берг, перенесённый Анджаном из реальности 1953 года в мир 1918-36, произвёл сложнейшую операцию по восстановлению повреждённой осколками мины ноги Марты Берг, его сестры-копии. Пётр маркировал реальности по тому году, когда он впервые попал в тот мир.
Когда в квартире Вероники Сидихиной, наконец, выполнили заказ и соединили с Питером, Пётр взял у хозяйки квартиры трубку и объяснил Карлу Бергу суть проблемы и попросил срочно прибыть в Двинск, чтобы затем последовать в реальность Марты Берг2. Карл не только примчался во вторник утром ночным поездом, но и прихватил с собой своего постоянного ассистента и по совместительству сына Роберта, а также операционную сестру Клавдию Миронову, бессменную его помощницу последние десять лет.
Прибытие столичных эскулапов имели некоторые технические проблемы: для сохранения тайны перехода, всем спутникам Анджана пришлось завязать глаза тугой повязкой, что сковывало передвижение по подвальным переходам и проходам. Пётр перемещал всех своих друзей с повязкой на глазах, а больше для безопасности самих путешественников меж реальностями: если человек ничего не видел из-за повязки на глазах, то он является нулевым свидетелем и никому и ничего не сможет рассказать, хоть ремни из его режь. Он же ничего не видел. Абсолютно!
Операция на Марте опять заняла несколько часов, показавшихся Петру вечностью, по окончанию которой Карл уверенно заявил, что с Мартой всё будет хорошо и нога, если следовать всем его рекомендациям, срастётся как надо и будет как новенькая. Ещё Берг заявил, что остаётся на месяц в госпитале, чтобы наблюдать за процессом восстановления сестры. Желание остаться с отцом и обретённой тётей, которая оказалась в два раза младше его, изъявил и Роберт. Только операционная сестра Клавдия не оказалась готовой на подвиг.
Карла и Клавдию Пётр вернул в мир 1953 года. Карлу было необходимо напроситься на аудиенцию к Императору Всероссийскому, чьим личным доктором он был, и попросить месячный отпуск. Вопрос его службы в частной клинике, формально принадлежащей ему, также требовал утряски.
Анджан не терял зря времени, ожидая приезда столичных врачей, а затем и возвращение Карла из Петербурга второй раз. Он остановился у Казимира, введя племянника и его жену в полный ступор своим «явлением Христа народу». Бегло проверил все свои финансовые дела, получив полный отчёт от своего управляющего, коим являлся племянник Казимир. Навестил компаньона Алексея Сухонина и пожилых родителей Фёдора Козырева, которым он передал огромный привет. Наведался он и в банк, откуда изъял из хранилища все обработанные драгоценные камни, обменял несколько миллионов бумажных рублей на империалы чеканки времён Николая II. Всё это богатство Анджан переплавил в реальность Республиканской Испании 1937 года.
Петру даже посчастливилось столкнуться нос к носу с княгиней Масальской, выходящей из Коммерческого банка в сопровождении солидного гражданина. Та холодно поздоровалась и прошла мимо.
Марта находилась в бессознательном состоянии трое суток. Двое суток до повторной операции по своей вине, когда в порыве неконтролируемой истерики сорвала раненую ногу со станка-противовеса и повредила гипсовую оболочку. Она оставалась в отключке ещё сутки после операции, произведённой Бергом. Каково было изумление, когда она, очнувшись, увидела сидящего возле её кровати незнакомого мужчину в белом халате. Она мучительно соображала, кого напоминает этот немолодой уже врач. Что-то до боли знакомое и родное было в этом лице, заросшем роскошной полуседой бородой, а глаза лучились добротой и любовью
— Здравствуй, сестрёнка! — Карл помог девушке выйти из состояния дежавю. — Как ты себя чувствуешь?
Череда крупных слезинок, догоняя друг друга скатились по бледным щекам больной.
— Карлуша, — неуверенно прошептала она. — Братик.
Её рука медленно потянулась по направлению к мужчине. Тот схватил мелко дрожащую девичью руку и прильнул к ней губами.
— Карлуша, любимый мой братик, ты ли это? — всё ещё нерешительно вопрошала Марта. — Но как? Откуда?
— Я пришёл, чтобы спасти мою маленькую сестрёнку — подняв голову негромко попросил Карл.
— И ты никуда не уйдёшь? — с мольбой в голосе тихо проговорила девушка и нежно коснулась лица брата. — Как ты состарился, Карлуша! Что с тобой произошло?
— Мне уже семьдесят три года, сестрёнка, — вымолвил Берг, который выглядел не старше пятидесяти лет. — Как же мне не состариться?!
— Семьдесят три года?! — ошалело прошептала девушка, — Как семьдесят три!
Она прикрыла глаза, а губы зашевелились, помогая производить нехитрый подсчёт возраста брата. Вот губы перестали шевелиться, и девушка зависла в раздумье. Затем, словно не поверив своим расчётам, Марта вновь нахмурила лоб и при помощи своих обесцвеченных губ молча провела ревизию вычислениям.
— Но тебе сейчас должно быть пятьдесят два года! — Марта, наконец, пришла к внутреннему консенсусу и выпалила вслух.
— Я не тот Карл, которого ты знала, сестрёнка, — прижав руку девушки к своей щеке. — Я из другого мира.
— Петя? — недоверчиво протянула.
— Да. Пётр Антонович. — подтвердил Берг. — Он вызвал меня из Петрограда и перенёс сюда, чтобы я спас твою ногу и тебя.
Видя, что глаза девушки наполнились страхом на пополам с болью при упоминании травмированной ноги, Карл поспешил заверить сестру, что с ногой всё будет в порядке и что Марта ещё сможет без проблем отплясывать на своей свадьбе.
— Правда? — нерешительно переспросила больная.
— Конечно моя родная! — заверил Берг. — Конечно!
— Плясать на свадьбе это хорошо, — как бы размышляя, произнесла Марта. — Ещё бы того партнёра подвигнуть на сей подвиг.
— Ты это о чём, сестрёнка? — подивился Берг.
— Не о чём, а о ком, дорогой братик, — улыбнулась Марта, только улыбка вышла больше похожей на гримасу боли. — Об одном господине-товарище, который и сам не гам и другому не дам.
— Я, кажется, догадываюсь, о ком идёт речь. — мотнул головой Карл. — Ты его любишь?
— Я влюбилась в этого бездушного истукана с первого нашего знакомства и сколько сил
