Пылающая для Древнего. Пламя - Лаура Тит

Мелодия была чувственной, нежной, но с каждым пылким движением их тел становилась всё более грубой, агрессивной, резкой. Как и их жажда стать бесправной рабыней только для одного из тех, чьи глаза жадно впитывали их оголившиеся тела голодными, скользкими взглядами. Металлические звуки врезались в музыку острыми лезвиями, ломая ее, уродуя.

Одна из девушек внезапно запнулась, испуганно опустив глаза себе под ноги, но, взяв себя в руки, ловко влилась в бесконечно-энергичный танец подруги, от которого потоком нагревающегося воздуха от ее горячего тела взметнулась вверх ее короткая пестрая юбка, оголяя худые длинные ноги. Взгляд упал на ее щиколотки. Тяжелые удары звонких цепей были не музыкой, а предвестником их долгой и мучительной пытки в стенах города Солнца. В ее израненные щиколотки впивались ржавые тяжелые кандалы, стирая нежную кожу до самого мяса, смазывая проржавевший старый металл сочащейся кровью из разодранных ран. Длинные цепи с крупными металлическим звеньями тянулись, извиваясь, к одной из высоких каменных стен.

Во рту пересохло от жуткой картины, а глаза не отрывались от измученных лиц бледных девушек, где танцем они безмолвно кричали, натягивая бесстрастные улыбки, разрывая льющиеся звуки из-под гулких барабанов своими хрустальными голосами. Они еще боролись за свою жизнь. Этот взгляд знает каждый из нас в нашем городе. Полный отчаяния, надежд и последнего рывка в никуда.

В тени стройных финиковых пальм тучная мужская фигура бросала раздраженные быстрые взгляды на своих рабынь. Кремового цвета шелк, вышитый золотом, еле оплетал огромный мясистый живот эрна. Его короткие толстые пальцы, усыпанные золотыми перстнями, были сцеплены на его животе.

Он что-то остервенело доказывал воину в синем длинном камзоле, брызжа своей слюной на него. Наши тела служили только для утех, развлечений и беспощадного труда на их землях. Мужья и родные сыновья продавали своих жен, матерей и дочерей на черном рынке. В клетках, как животных, за деньги или еду. За дурманящий голову скорп и дешевое пойло. Гниль давно разъедает эти земли, захватывая новые и новые куски, заражая ею другие. Она пожирает изнутри. Разрушает каждого, до кого дотронется ее липкая рука. Все загнивает от ее скользких прикосновений, незаметно разлагая тела и их души.

Такая же участь досталась и этим девушкам. Кто-то из их близких отдал своими руками их тела в услужение эрнам, нанеся им незаживающие раны от гнусного предательства, которые будут сочится гноем до самой смерти. Отвернулась, пытаясь отогнать те картинки, что всплывали перед глазами. Ржавые толстые клетки. Плач женщин. Мольбы девушек, еще не познавших мужчин. И каменные надменные лица эрнов, что выбирают себе очередной живой расходный материал или новую игрушку для своих утех.

Под тяжелым взглядом главнокомандующего спрыгнула с коня в бархатный мелкий песок, что просачивался через мои кожаные ленты замшевых сандалий. Его цвет отливал топленым молоком. Никакой вони мусорных канав. Никаких колодцев. Только ослепительный блеск и пьянящие благовония.

Аккуратные дорожки из белого камня, вели нас к низким роскошным домам. Каменные колонны их домов оплетал зеленый плющ со свисающими раскрытыми бутонами ароматных цветов. Блеск золотого купола дворца был виден даже в нашем городе. Изогнутые ленты на нем из тонкого золотого металла разной длины и размера напоминали лучи солнца. Золотые статуи трэптов, чьи туловища вырывались из недр песка, придерживали белые каменные выступы открытых террас. Огромные ступени из гладкого светлого камня, прогретые солнцем, тянулись ввысь будто к самому солнцу.

Грустно вздохнула, вспоминая, как тяжело мне давался этот подъем. С его вершины к нам спускалась хрупкая девушка с короткими пшеничными волосами в светло-голубом платье. Рассмотреть ее получше не могла, солнце жутко слепило глаза, заставляя их слезиться. Хотела двинуться к ней навстречу, но тэрн Вашт больно схватил меня за локоть. Прохрипел мне в лицо, сверкая серыми как мокрая пыль глазами:

— От тебя много проблем. Создашь мне еще хоть одну…прихлопну. Поняла меня!!

Я выдернула свою руку из его железной хватки, растирая локоть.

— Да, что с тобой не так?! — зло выкрикнула я. — Я не просила меня сюда тащить!! — продолжала злиться, махнув рукой на открывающийся вид.

Угрозы и оскорбления от него рушились на меня на протяжении всей нашей совместной дороги.

Он хотел было что-то сказать, но его прервала эта девушка с миндалевидными карими глазами.

— Светлого дня, мэрн вас ожидает в своих покоях, я вас провожу к нему, — проворковала эрна, стоявшая чуть выше нас на широких ступенях.

От этого главнокомандующего мне хотелось бежать, не оглядываясь. Он нагонял на меня такой ужас, что дикие земли казались, самым безопасным местом на этой земле. Тревога впитывалась мне под кожу, а взгляд был устремлен на эрну. Я впервые увидела ту, кого могла так изуродовать улыбка. Она была приятной внешности, но как только улыбалась, ее лицо превращалось в непонятное мне уродливое животное.

Выкинула дурацкие мысли из своей головы. Мне нужно сейчас думать только о себе. Но я продолжала прожигать взглядом ее хрупкую фигуру, что с легкостью преодолевала каменные ступени, стремящиеся вверх к огромных кованым дверям. Начала на себя злиться. Мало того, что я в заляпанном платье, от меня сейчас несло, как у песчаного трэпта из пасти, так ещё и сил мне хватит только на пару ступеней. Потом я готова буду сесть на одну из них и больше не вставать, пока сами Древние не обратят на меня свое внимание и не поделятся своей силой, чтобы преодолеть эту преграду на пути к великому мэрну и сказать ему, как он стоит у меня поперек горла со своими сумасшедшими губами и жгучими глазами, и чтобы больше не беспокоил меня в моих мыслях и снах. Но, думаю, последнее ему знать не обязательно.

Голова моя пока у меня на плечах, а не на черной площади на одном из сгнивших столбов, поэтому нужно придерживаться намеченного плана и не отходить от него. И не глазеть на него, как на бирюзовую чашу прохладной воды посреди песчаной пустоши. — Боги, кажется, я перегрелась на солнце, — устало взвыла я, взбираясь по крутым ступеням, поднимая подол легкого платья. Легкие начинало нестерпимо жечь.

— Что в моей голове… — снова причитала себе под нос, мотая головой. А невозмутимые лица эрны и тэрна, что иногда недовольно оборачивались на меня, и сумасшедше-горячие ступени под ногами вывели меня из себя в конец.

— Трэпт тебя дери! — ругнулась я, как мой старший брат, топнув ногой по одной из невинных ступеней. Непослушные волосы, вырвавшиеся из-под мягкой ткани, хлестали лицо от знойного ветра. Я больше не могла