тебя очень сильно жаль, ты выглядишь такой одинокой и несчастной... и жаль, что все сейчас чувствуют, как тебе плохо. Видишь ли, у нас тут невозможно скрыть свои эмоции, просто спрятавшись в кустах... – Звенна обводит меня странным взглядом по широкой дуге над головой и спокойно говорит: – Ладно, пожалуй, нам пора. Сейчас мастера начнут рассказывать о том, какие способности нам дарованы... Нельзя заставлять их ждать.
Я остаюсь на месте, но не одна. Звенна оставляет мне в компанию гнетущую тяжесть на душе.
...руки лежат на моих коленях ладонями вверх, а я смотрю, как блестят соленые капли на светлой коже.
Плюх-плюх!
Ещё две прозрачные кляксы сорвались с моего носа и увлажнили подушечки пальцев. Возможно, это слёзы. А может, и сопли. Врочем, какая разница... На Диниту я изгой. Нужно срочно улетать отсюда. Так маме и скажу.
– Не плачь, – взволнованно говорит кто-то. – Тебе сказали неправду. Ты никогда не будешь у нас изгоем.
Я поднимаю голову. Передо мной стоит мальчик с темно-фиолетовыми глазами. Тот, что бродит по холмам и наблюдает издалека, как я объедаюсь ягодами. Сейчас он без берета, и видно, что он принадлежит к светлому типажу диниту, с волосами, отливающими серебром в дневном свете.
Мальчик очень красивый. Даже слишком.
– Откуда тебе знать?
– Наша семья будет рада дружить с тобой и твоей мамой, – уверенно заявляет мальчик. – А это значит, что вы тут свои. На том самом месте, которое вам предназначено.
Вытерев сопли рукавом кофты, я смотрю на мальчика исподлобья и недоверчиво спрашиваю:
– А ты кто такой вообще? Ты следишь за мной?
– Я живу по соседству... – смущенно отвечает он. – Мой отец – мастер инфомерности. Все семьи старших ветвей обитают на холмах.
– А, понятно. – Некоторое время я размышляю над его словами и ещё раз уточняю подозрительно: – Ты точно собираешься дружить? И драться не будешь, если что не так?
Мальчик расплывается в счастливой широкой улыбке до ушей. Они у него заострённые, как у кота.
– Точно. Драться не буду, обещаю.
– Тогда ладно, – я киваю и протягиваю руку. – Меня зовут Гаэла, а тебя?
Мальчик осторожно берет мою руку – почему-то сразу двумя ладонями, – и говорит:
– Моё имя Тэймин.
Проснулась я оттого, что улыбаюсь. Приятное послевкусие воспоминания оставило на сердце теплое чувство и наивную детскую мысль: я не одна, со мной хотят дружить!
А когда я открыла глаза, то передо мной сидел... Тэймин. Увы, всё в той же черной рабской маске. За окном уже плескались густые сумерки, и в темноте тихой спальни зрачки диниту явственно светились сами по себе.
– Тэймин, – сказала я нежно, чувствуя, как на губах всё ещё бродит улыбка, – ты мне приснился... Помнишь, как ты в детстве предложил мне дружбу и обещал не драться?
В ответ на мои слова Тэймин внезапно скрестил руки на груди и ответил с совершенно несвойственными ему иронично-ленивыми интонациями:
– Всё это, конечно, очень трогательно, дитя. Но нам нужно срочно решить проблему моего кибер-админа.
Оторопев, я раскрыла рот и уставилась в чёрное лицо.
– Ти?!
– Да, это я.
– Что ты сделал с Тэймином? Ты его заставил?
– Нет, он сам любезно согласился на регулярное сотрудничество, когда я объяснил, что в физическом теле тебе тяжело вести со мной беседы. Сказываются разные частоты ментальных полей... А вот у мастеров инфомерности таких трудностей нет.
Объяснение меня удовлетворило. Хотя вообще-то мысль, что вместо Тэймина теперь в любой момент может заговорить молодой планетарный разум, который находится под опекой Саолл... тревожила и напрягала.
Тем временем Тигарден-2 в теле диниту ткнул пальцем в маску на голове и озвучил очевидное:
– Нужно снять эту неудобную, ограничивающую возможности материю. Она меня раздражает.
Я закатила глаза.
– Знал бы ты, как она и меня раздражает!
– Есть ещё один способ ее снять. Когда я проник в сознание умирающей обладательницы местной власти, то попутно изучил правила, которые она установила. Из тех, что отложились в ее памяти. Электронные носители, увы, мне недоступны, хотя с помощью кибер-админа я планирую это исправить...
– Какой способ? – нетерпеливо напомнила я.
– Ты должна взять Тэймина Делла первым мужем. В полном соответствии с законами космозонгов.
Запоздалое озарение вспыхнуло в виде бледного образа электронной странички на мониторе компьютера. Я же знала это, и всё равно такая важная деталь из «Рабской декларации» напрочь ускользнула из моей памяти. А ведь при поиске информации о рабах в «особо опасном» статусе четко высветился раздел о замужестве с примечанием:
«...первый муж лишается статуса раба и всех его атрибутов, включая категорию «особо опасные»...»
Я сорвалась с кровати и побежала в домашний кабинет. Включила компьютер, нервно барабаня пальцами по столу, запустила поисковую программу... и наконец увидела знакомые строчки, выделенные поисковым маркером:
«...включая категорию «особо опасные», поэтому мужчина, претендующий на статус «первый муж», в период помолвочного месяца обязан пройти специальные физико-психологические испытания перед лицом комиссии, в которой заседают минимум три коренные госпожи Тигардена-2».
Мысль о замужестве по космозонгскому законодательству меня не беспокоила. По законам ЗССР такой брак не будет считаться действительным. При этом Тэймин будет наконец освобождён от рабства и сможет вернуться домой в любой момент.
– Нужны три коренных свидетеля, – возбуждённо заявила я выросшему за спинкой кресла Тэймину-Ти. – И ещё тут какие-то испытания надо пройти. Интересно, можно ли максимально сократить помолвочный месяц..?
– Два коренных свидетеля у тебя есть, – напомнил он. – Те две дамы, что сейчас активно транслируют сентиментальные чувства с первого уровня этой постройки. Уверен, что и нюансы правил они прекрасно смогут объяснить.
– Точно! Пойду к ним!
Преисполнившись воодушевления, я энергично влезла в свежий комбинезон, переплела волосы в косичку потуже, наскоро умылась и побежала в лазарет.
Чужие «сентиментальные чувства» я почувствовала достаточно ясно только на лестнице.
Ойсу Танн с материнским умилением и заботой внимала рассказу сына, который по ее настоянию то и дело прикладывался к чашке теплого диетического бульона. А Мара Танн смотрела на брата с жалостливой грустью и вздыхала.
О событиях минувшего с момента конфискации года Норт говорил неуверенно, с паузами и оговорками. Несмотря на заверения матери и сестры, он беспокоился, что снова угодил в ловушку надежды. Ведь госпожа Сайда Кройд не раз дразнила его обещанием вернуть в семью, выдумывая самые дикие
