А солнце поднималось все выше, открывая мне платье, лежащее на полу бесформенной грудой материала, ключки кружева, когда-то бывшего бельем и себя саму — растрепанную, с припухшими губами, непривычно бледную, невыспавшуюся и снова отчего-то одинокую.
Военный корабль я впервые увидела, проезжая по городу. Попросив Джейса остановиться, вышла из автомобиля и просто уставилась в небо. Кажется, я не могла двинуться с места.
Корабль — именно корабль, а не самолет — был огромным. Медленно проплывая в небе над Ангрессом, он поднимал ветер. Винты вращались с бешеной скоростью, а мощные двигатели пели.
Покажи мне кто такое чудо раньше, я бы решила, что это корабля пришельцев, по ошибке подлетевшей к Земле. А вот жители Ангресса даже не поднимали голов, чтобы взглянуть на него. Их ничуть не удивляло появление боевого судна над городом.
Корабль был покрыт черной броней, обтекаемой формы, с узкими продолговатыми иллюминаторами, орудиями, скрытыми от глаз до времени, мощными прожекторами и совершенно лишенным крыльев. Одним из таких чудовищ, наверное, управлял мой Райвен.
Пришла в себя я только тогда, когда холодок пополз под полы легкого осеннего пальто, совершенно не предназначенного для защиты от непогоды. Над Ангрессом сегодня снова сгустились тучи. Кажется, ливень неминуем. Информационный канал уже третий день предупреждал о новом холодном циклоне с побережья и возможном шквальном ветре.
— Зря вы вышли, леди, — сказал Джейс, когда я села обратно. — Сегодня холодно. Вон у вас нос покраснел. Замерзли?
— Да, есть немного, — я зябко пожала плечами. — Как думаете, Джейс, зачем здесь военный корабль?
— Это штурмовик, леди, — невозмутимо ответил Джейс. — Они появляются как только грозит нападение повстанцев. Неужели вы раньше не замечали?
— Не придавала значения. Значит, повстанцы в городе?
Газеты, телевидение, радио — все молчало. Цензура строго обрезала новостные сводки, показывая жизнь в империи спокойной и безмятежной. Ни слова о «падших» — как будто их и не было. Впрочем, мне, погруженной в подготовку к свадьбе и личные переживания, так и казалось.
Джейс улыбнулся, взглянув на меня через зеркало заднего вида.
— Откуда мне знать, леди? Слухи ходят всякие, но это лишь слухи, вы же знаете.
— А как же их знаки? За эти дни мы видели их несколько раз.
— Граффити быстро убирают, чтобы никто не видел их. А с теми, кто его нарисовал, разговор еще короче. Это не афишируют.
— Цензура… — протянула я и выглянула за окно.
Мы проезжали площадь Справедливости. Здание Верховного Суда Империи высилось величественной глыбой светло-бежевого цвета.
Я мельком взглянула на толпу, собравшуюся там, и тут же отвернулась.
— Стойте! Остановите! — закричала, как только до меня дошел смысл происходящего.
— Леди, я не думаю, что вам стоит туда идти, — мягко возразил Джейс, не спеша замедлять ход автомобиля.
— Остановите машину, — упрямо повторила я.
Меня пробирала мелкая дрожь как будто от холода.
— Я хочу выйти, Джейс.
Водитель со вздохом кивнул и, видя мою решимость, виртуозно припарковался.
Я пулей вылетела из автомобиля и двинулась вперед, к центру площади. Мне случалось проезжать тут много раз, но не было ни намека на то, что может происходить такое.
По толпе то и дело прокатывался легкий шепоток. Осторожный, без грамма возмущения. Сочувственный и покорный. Здесь было мало высших ступеней. В основном те, кто стоит гораздо ниже меня. Они со страхом и любопытством смотрели, как я в своем синем пальто прохожу через толпу молча расступались.
На крепком деревянном строении, напоминающем эшафот, охраняемом двумя десятками людей в черной броне, стояла босая девушка с растрепанными белыми волосами. Ветер трепал края ее простого черного халата. Испуганные глаза шарили по толпе, а губы что-то шептали.
— Лориана Делиарес, вы признаны виновной в краже, — громко возвестил человек в судейском парике, стоящий на трибуне рядом с эшафотом. — Восемнадцатого сентября сего года вы похитили фамильную реликвию из дома Уиллисы Грей, в котором работали. За это преступление вы приговорены к исправительным работам в колонии номер девять сроком три года.
По толпе пронесся дружный громкий выдох.
— Что такое «колония номер девять»? — спросила я у какой-то седовласой женщины, стоящей рядом.
— Рудник, — ответила та и брезгливо на меня покосилась: — И этого не знаешь? Развлечься пришла?
Я не ответила.
— Прежде, чем вас отправят на место исполнения наказания, — продолжал судья, — вы подвергнетесь публичном наказанию — двадцати ударам плетью.
— Что за бред? — тихо проговорила я. — Это ведь не средние века…
Но судье и исполнителям наказания было все равно. Дрожащую от ужаса девушку подвели к деревянным брусьям, привязали за руки и за ноги ремнями и разорвали одежду на ее спине.
Меня тут же замутило. Преступница ни принадлежала к высшей ступени — это ясно. В толпе шептались, что она работала служанкой и решилась на кражу, чтобы помочь семье. Двадцать ударов плетью убьют эту хрупкую девушку, или, сильно покалечат. А работы в рудниках — об этом мне доводилось слышать — слишком сильное испытание для нее. Судьба неизвестной мне Лориана решена и приговор ей — смерть.
Слишком жестоко. Даже в моем мире, в не самые просвещенные времена, воров не убивали. Им отрубали руки, обваливали в перьях, бросали в темницы, но не убивали.
Только сейчас я заметила, что в первом ряду стояла женщина, как две капли воды похожая на приговоренную. Солдаты не пропускали ее подойди ближе к эшафоту. Женщина повисла на них и беззвучно плакала, протягивая руки к девушке.
— Ее мать, — послышался шепот за спиной.
— Из-за нее девочка и пропадет.
— Тише! Услышат еще!
— Приказываю привести приговор в исполнение, — возвестил судья.
Палач, по-другому назвать его я не могла, взял в руки ужасную длинную плеть, размахнулся. В воздухе раздался свист, несчастная приговоренная закричала, а на ее коже появилась кровавая полоса.
Я жутко боялась высоты, просто до обморока. Высота вызывала во мне животный панический страх, который не было побороть. И, вместе с этим, я никогда не боялась крови. Ее вид не проводил меня в ужас. Не хотелось кричать, убегать, терять сознание. Запах и вид крови не пугал меня. До этой минуты.
Меня обдало волной жара, когда я увидела, как по телу девушки ползут алые капли, как плеть снова и снова оставляет на нем глубокие борозды.
