— Можно посмотреть? — перебил его Сирил. Джалед молча протянул ему шкатулку.
— Мне тоже кажется, что замок гномьей работы, — после краткого осмотра сказал Сирил. — Но, по-моему, проще будет вот так сделать…
Неожиданно он вытянул из поясного ремня тонкую гибкую спицу, вставил ее в замочек шкатулки и покрутил в разных направлениях, прислушиваясь к еле слышным щелчкам. Наконец, щелчок прозвучал громко, и шкатулка распахнулась. Студенты стукнулись лбами, заглядывая в нее.
— Пусто… — разочарованно протянул Джалед.
— Не совсем, — поправила его я, вытягивая из шкатулки лоскуток темного красно-коричневого шелка.
— Носовой платок? Воспоминания о юношеской любви? — хмыкнул Уорнбек.
— Это кровь, — внезапно заговорила Керидд. Все это время она молча стояла в углу, так что мы о ней почти забыли.
— Чья?
— Не знаю. Надо дотронуться, — она протянула руку, прикоснулась к шелку и вскрикнула. — Это он! Это тот маг! Его, его, его кровь!
Не знаю, что бы мы делали с банши, впавшей в истерику… То есть, я вообще не предполагала, что такого рода существа способны на истерику или что-то подобное из эмоциональной сферы.
Ситуацию спас Сирил. Он обнял Керидд, как обнял бы обычную женщину, и, поглаживая ее по плечу, начал бормотать на ухо что-то успокаивающее. Я захлопнула шкатулку и закрыла ее заклинанием стазиса, от греха подальше.
Оставался гримуар. Честно говоря, мне и в руки-то его брать не хотелось. Во-первых, я весьма отрицательно отношусь к использованию человеческих останков для любых магических экзерсисов. Еще и поэтому мне было всегда не по пути с некромантами, а не только из-за отвратительных подробностей их работы. Во-вторых, магический гримуар — это не общедоступный энциклопедический словарь или учебник по кастованию заклинаний для первого курса. Семейный он, или личный, но обычно их зачаровывают на совесть, с применением самых убойных заклинаний, с заклятием на кровь, чтобы чужак не то, чтобы прочесть и попользоваться — открыть не смог!
Точно знаю, свой я неделю зачаровывала.
Но проверить нужно было, что ж это за пакость. Ладно, сперва письмо прочту внимательно, может, там что-то и сказано о ситуации.
«Если вы читаете это письмо, значит, моя авантюра закончилась так, как и должна была, то есть, провалом. Я не надеюсь, что мне сразу поверят, но все-таки, попробуйте: меня ни минуты не интересовала власть. Мне, в общем и целом, совершенно все равно, как управляется Галлия, и кто ею управляет. Но мне сделали предложение, от которого не отказываются. Я согласился, и проиграл.
Незнакомец пришел ко мне полгода назад. Он выбрал удачный момент — в Лютеции я бываю редко, и приехал сейчас только для того, чтобы в очередной раз услышать от врачей, что надежды нет, и ничего нового для излечения моей дочери не придумали.
Марии десять лет. Она не говорит, и не может ходить. Она весит всего немногим более двенадцати килограммов. Ее позвоночник, руки, ноги, кости черепа искривлены самым извращенным образом. И самое ужасное — мы знаем, что внутри этого изуродованного, безгласного тела заточена нормальная девочка! Она понимает все, что мы говорим, она может пальцем показать на картинку, чтобы получить то, чего ей хочется. Накануне приезда мага она улыбнулась!
Маг предложил мне полное излечение дочери — в обмен на содействие его планам. Я согласился.
За следующие два месяца Мария вдвое прибавила в весе, начала ходить и говорить. Ее кости стали выправляться, и к моменту, когда я уезжал из Лаваль-Корнийер, она стала почти похожа на обычную девочку, только крошечную.
Жена не знает о той цене, которую я заплатил за излечение дочери. Я полагаюсь только на вашу милость: пусть и не узнает!
Когда маг — его зовут Милош Яначек, но в Галлии он носит имя Себастьен Дюрро — рассказал мне, что именно ему от меня потребуется, я понял, что жить мне осталось недолго: такого рода заговоры успехом не заканчиваются, ему нужно было от всей этой истории получить что-то иное. Не знаю, что именно. Но все, что я мог узнать о нем и его подельниках, записано. Я не рискнул доверять эту информацию магическим или электронным запоминающим средствам. Говорят, и то, и другое можно легко вскрыть. Все написано на бумаге, обычной ручкой. Записи в спальне, в тайнике в изголовье кровати. Чтобы открыть, нужно нажать дважды на левое крыло ангелочка, трижды повернуть серединку розы и снова нажать на ангелочка, два раза на правое крыло.
Для баронессы Редфилд: особо Яначек-Дюрро интересовался некоей реликвией, хранящейся в вашем доме, камнями Коркорана. Мне так и не удалось узнать, зачем ему этот предмет.
Гримуар, который вы найдете вместе с этим письмом, я украл из тайника в замке Форнаг. Он принадлежал Яначеку, хотя тот пользовался им нечасто. Для открытия книги он каждый раз использовал каплю собственной крови, так что будьте осторожны.
Если это будет возможно, прошу прах мой поместить в семейный склеп на кладбище в Бреаль-су-Монфор.
Жан-Кристоф Корбюзон, 9й граф Лаваль»
Вот так.
— Джалед, принеси какую-нибудь салфетку или полотенце, что ли…
Он опрометью выскочил из кабинета, и через несколько минут вернулся со здоровенным махровым полотенцем. Я аккуратно завернула толстый том, вызывавший омерзение, и отложила его в сторону. Отнесу в Службу, пусть Равашаль разбирается.
Тайник в спальне открылся легко. Крылья ангелочка-путти, улыбавшегося со спинки кровати, были вырезаны столь искусно, что, если не знать, невозможно было догадаться, что какие-то фрагменты резьбы поворачиваются.
Из тайника я достала толстую тетрадь, исписанную почти полностью. Почерк был такой, что мой семейный врач удавился бы от зависти: рыболовные крючки, старательно перемешанные с сороконожками.
— Сирил, когда ты планируешь уезжать? — я подняла голову от страниц.
— Не знаю, профессор. Если можно, дня через три? Мне же еще к маме надо заехать…
— Давай так: вы с Джаледом дождетесь моего возвращения, я должна съездить в Форнаг и к вдове Лаваля. Это дня три — четыре. Потом я вас отпущу до сентября. Вы уже в эту историю впутаны, я не хочу никого больше привлекать. Пока я буду отсутствовать, попробуйте разобрать, что сможете, в этих дневниках, и переписать разборчиво.
— Да, профессор, — Сирил принял из моих рук тетрадь.
— Керидд, ты ведь можешь становиться невидимой?
Банши не стала тратить слова на объяснения, просто растаяла в воздухе. Мы заперли двери особняка, наложив печати, и я открыла портал к дверям Службы.
Глава 18.
К сожалению, проконсультироваться с профессором Юлианехобссоном мне не удалось: лучший в мире специалист по рунической магии отбыл в экспедицию. Разумеется, я отправила ему письмо с магическим вестником, но нисколько не надеялась на быстрый ответ. Юлианехобссон был известен, помимо прочего, страстной нелюбовью к письмам. Может быть, даже такой же страстной, как и его любовь к рунам. Понятное дело, что по электронной почте он не переписывался никогда и ни с кем, вообще не заглядывал в свой ящик. Но и на магические вестники отвечал весьма неохотно.
