Потом баба Алла им рассказывала:
— Встретил меня на вокзале Васька, на нем лица нет. Он меня сразу в больницу повез. А там нас не пускают. Настена в реанимации с ребенком. Еле удалось ее оттуда вызвать. Устроили мы совещание. Что делать? Сначала Настя, увидев меня, аж рассвирепела вся, но Васька на нее цыкнул, она и успокоилась. Я им говорю — ребенок скоро умрет. Настя ревет, Васька тоже. Они успели к ребеночку привязаться. Да и как не привязаться, с такой девочкой ни забот, ни хлопот: знай себе, корми да любуйся. Я долго с ними говорила, но все как о стенку горох. Потом забеспокоилась я — что ж ты девочку не кормишь? А у нее, оказывается, все молоко перегорело, ей в больнице кормить ее запретили, сукины дети, а то говорят сердце слабое, не выдержит. Где это видано, чтобы от мамкиной сиськи сердце остановилось?! Потом Васька вызвал лечащего врача, тот сказал: «Мы понять не можем, что с вашей девочкой — обследовали ее, легкие почти совсем не дышат, сердце останавливается. Такое у новорожденных бывает. Скажу правду, нам ее не спасти. Мы, конечно, делаем, что возможно, но я хочу вас подготовить к неизбежному». У этого врача стажу тридцать лет. Настя ему сразу поверила, аж почернела вся. Я им говорю, еще есть шанс, я спасу ее. Когда я вас обманывала? Настя колебалась, но тут опять Васька на помощь пришел. Он аж закричал на нее:
— Опомнись, Настя, ради чего ты нашего ребенка угробить хочешь? Говорила она тебе, что нельзя девочку увозить из деревни. На что ты надеешься? Тебе врач сказал, что ее не спасти.
Забрали мы девочку под расписку. Она у меня тут же задышала как надо, видно сила во мне от книги, она ее и поднимала. Васька повеселел сразу. Ничего, говорю я им, Клавдия и ее выкормит, слава богу, молока у нее — хоть залейся. А тебе, Настя, надо остаться с Василием. Следующий ребенок будет у вас здоровый, ничего такого происходить не будет. Пора вам начать меня слушать. Ты, Настя, останься с Васей, его сейчас одного оставлять нельзя. Ты же знаешь, дважды он на том свете побывал. А третий раз будет последним, тут я ему не помощник. А летом приедете в отпуск, девочка подрастет, окрепнет.
Отозвала я Настю в сторону и говорю ей тихонько так:
— Роди ему ребеночка побыстрей, все одно, это не Васькин. Я ему скоро всю правду открою. Не я, так девочка откроет. У вас вот глаза голубые, а у нее будут черные, как угли. Васька подозревать начнет, ложь — это всегда плохо. Я тебе советую: лучше сама ему все расскажи. Вот забеременеешь, так сразу и откройся. А не поверит тебе, ко мне пошли, мне поверит. Баба Алла помолчала немного и добавила:
— Не знаю, сделает она так, как я сказала? Она ведь упрямая очень. До сих пор мне не верит, думает, что я ее обманываю, насчет того, что ребенок не Васеньки. Ведь не помнит она ничего. С девочкой я намучилась, хорошо люди добрые помогли. Самое тяжелое — это было накормить, так и тут нас Бог не оставил: кормящая женщина в поезде нашлась.
Клаву с Николаем Матвеич пригласил к себе жить, их хата худая, промерзать стала насквозь, морозы сильные пошли. Маринка с Матреной даже оставаться стали в интернате.
Дети подрастали быстро. Они лежали в одной кроватке и подолгу смотрели друг на друга. Дед удивлялся:
— Надо жа, как будта соображают чаво.
Все дружно помогали Клавдии. А летом приехала Настя с отцом. Настя по совету Аллочки опять была беременной. Этим летом травы собирать они не пошли. Надо было новый дом Николаю ставить. Вся деревня принимала в этом участие. Дом, оказывается, за одно лето не поставишь. Обязательно надо, чтобы сруб год простоял. Значит, дети вместе с Клавочкой и Николаем еще будут целый год жить у деда. Настя с отцом отпуск свой провели в деревне. Настя опять захотела Алису забрать в город:
— Следующим летом мы ее обязательно заберем, нельзя девочке сиротой расти при живых родителях.
Но баба Алла была категорически против:
— Бесполезно это, Настя, не сможет она в городе жить. Вот после двадцати шести лет, она сможет отсюда уезжать, но не надолго. Такова судьба Хранителя. Я живу и очень счастлива.
— Баба Алла, значит, моя дочь обречена на одиночество, как ты?
— Нет, она обречена на любовь и счастье, как я. За всю жизнь я испытала только один несчастливый день, когда узнала, что книга пропала. Но потом я вверилась Богу, и все встало на свои места. Знаешь, никто из людей не живет так долго и так счастливо, как Хранитель. Мне уже больше ста двадцати лет, а я ни разу ничем не болела. Ни разу не почувствовала я себя брошенной или одинокой. А скольким людям я вернула здоровье и даже жизнь? А скольких людей я сделала счастливыми? Все младенцы, которые здесь рождались, были приняты моими руками. Еще ни разу ни один из них не погиб. Люди из нашей деревни не знают врачей. Смотри, вокруг столько деревень опустело, а наша стоит. И никто из нее уезжать не хочет. Если бы не тот дурацкий случай, и сейчас Васька жил бы здесь. А электричество? У нас оно уже пятнадцать лет. Ты еще маленькая была, наверно не помнишь, как приехал ко мне один руководящий работник лечиться. Вот с тех пор, в благодарность, в нашу деревню свет протянули, и не трогали нас власти, живем свободные, как птицы. А в других деревнях сельсоветы, собрания всякие и прочая глупость. И при Сталине из нашей деревни не пропал ни один человек. Ты гордиться должна, что родила Хранителя.
А Маринка, смотря на Алису, думала:
— Девочка как девочка, и глаза у нее обыкновенные. Вон у бабы Аллы они так и сияют. А у Алиски они стали черные, как угли, а раньше-то голубые были.
Настя рассказала отцу правду об Алисе, и странное дело, отношение их от этого только стали еще лучше. Маринку отец по-прежнему не замечал. Но было видно, что и к Алисе он абсолютно равнодушен. Из-за этого Маринку сразу потянуло к этой девочке. Значит, они обе брошенные. Но ничего, Маринка будет любить ее, она ведь знала, как это горько, когда родителям ты совсем не нужна. У Алисы, кроме отца и Насти, есть еще дед, Клавочка, баба Алла. Николай тоже очень любит ее. Если он ласкает своего сына, так тут же и Алису вместе с ним.
16
Пролетел еще год. В деревне время летит не так, как в городе. Здесь всегда у каждого есть работа. Надо было учиться, смотреть за детьми да еще помогать деду с его хозяйством. Дед держал корову, поросенка и кур. Маринка научилась даже корову доить. В этот год Настя с отцом не приезжали, так как у них родился сын Федор. Они прислали телеграмму, и дед ездил их проведывать. Маринка категорически отказалась ехать с дедом. Обида на отца не давала ей покоя. Ваня и Алиса росли вместе, они были неразлучны. Клавдия говорила:
— Какое счастье, что эта девочка с нами. Дети заняты друг другом, все время играют.
