Я взяла одну из детских вещиц и улыбнулась. Я поняла повод для визита, когда увидела их. Одежда для младенца дала им возможность показаться и поболтать обо мне.
– Девочки, у меня совсем недавно течка закончилась. Я даже не знаю мальчик или девочка на этом сроке.
– Значит ты связалась с чокнутым парнем, – огласила тетя Эрика и цыкнула. – Ты такая торопыга, Николина.
Я отставила свой кофе, недовольная тоном тетки. Я знала, что она не в восторге от меня – она была большой поклонницей контроля старейшин над всеми моментами жизни – но называть моего супруга "чокнутым" мне в лицо… немного слишком.
– Он не чокнутый.
– Миккель говорит, что он был диким шестнадцать лет, с тех пор как ушел, – она лукаво посмотрела на меня. – Чокнутый.
Ладно, становиться диким не было таким уж нормальным для перевертышей.
– Он в порядке, – сказала я сухо. – Лейф хороший человек. Он заботливый и добрый и я счастлива, что он отец моего ребенка и мой супруг.
Тетя Эрика не сдавалась:
– А чем он будет заниматься, чтобы клан принял его назад? Ему нужно будет содержать свою новую семью.
Я подумала о его чудесных резных скульптурах, о том какими живыми и красивыми они были. Он всю дорогу домой вырезал, превращая маленькие поделки в предметы искусства, практикуясь и заново набивая руку. Мне нравилось наблюдать за его работой, и я не возражала.
– Я надеюсь, он продолжит вырезать свои скульптуры. Он действительно хорош в этом.
– О, нет, – возразила Фрэя испуганно, – Это плохая карьера для отца. Ему нужно что-то приносящее верный доход, чтобы содержать тебя и ребенка. Как водопроводчик или механик, например.
Мой милый, мечтательный Лейф – водопроводчик? Или механик? Когда он такой одаренный скульптор? Я не могла допустить этого.
– Я сама зарабатываю достаточно денег, спасибо. – Я составляла медицинские инструкции. Это не было шикарно, но у меня был гибкий график, всегда полно работы и стабильный доход.
Тетя Эрика потрясла головой.
– Это работа для мечтателя. Ему нужно вернуться в реальность и получить настоящую специальность.
– Лейф никогда не был хорош с реальностью, – заметила Герда, и я возненавидела язвительность в ее голосе.
– Благослови его сердце, – промолвила тетя Эрика.
Злость забурлила во мне.
– Лейф и я очень счастливы.
Герда с жалостью посмотрела на меня.
– Я знаю, что тебе было одиноко, Нико, и я предполагаю, что ты не против быть второй лучшей. В смысле, все знают, что он ушел потому, что был опустошен после смерти Кати. Ты должна бы знать, что он на самом деле не хочет тебя.
Я грохнула кофейной чашкой об стол так сильно, что она раскололась. Горячий черный кофе разлился по всей столешнице и забрызгал сидящих женщин.
– Я не его второй выбор, – рявкнула я, но даже сказав так, я сама была не уверена в этом. – Не второй, и мы счастливы, черт побери. Или по крайней мере, были счастливы до того, как вернулись сюда и все начали нападать на нас!
– Ты не можешь винить нас, – сказала тетя Эрика, промокая полотенцем пятна кофе на своем бледном кардигане, и недовольно хмурясь. – Я имею в виду, ты убежала в момент слабости и теперь возвращаешься с сумасшедшим изгоем…
– Благослови его сердце, – быстро добавила Герда.
– Он не сумасшедший, – прогрохотала я. Если бы у меня была еще одна чашка кофе, я бы швырнула ее в голову тете Эрике. – И идите вы все нахрен!
Я выбежала из кухни и из дома, срывая одежду. Потребность сбежать навалилась на меня, яростно и тяжело, и я поняла, что чувствовал Лейф, все эти годы назад, когда убегал из клана. Я присела на крыльце, меняясь в медвежью форму и затем кинулась в лес.
И если кто-либо решит пойти за мной? Они, к черту, поплатятся.
Переводчики: LenaF
Редактор: natali1875
Преимуществом пребывания в медвежьей форме было то, что в ней ты избавлялся от разброда человеческих мыслей. Я не была уверена, что другие перевертыши испытывают такое же умственное онемение, которое случалось с медведями, но знала, что для трансформации в звериную форму, настолько большую как наша, требовалась сильнейшая концентрация, и это вымывало наше беспокойство или печаль. Это стало выбором Лейфа на долгое время.
Никто не пошел за мной и я, осматриваясь, продиралась через знакомый лес. Где-то тут была тропа, которую мне нравилось считать своей, и моя личная берлога на дальней стороне наших земель. Я направилась туда.
Я не была уверена, сколько времени прошло, но смутно помнила закат, восход и снова закат. В реке я наловила рыбы на ужин, ела ягоды и сворачивалась в своей берлоге.
Я была в безопасности, оставаясь медведем. Огражденная от боли. Огражденная от печали.
В какой-то момент, некая часть меня в помутненном мозгу, уловила знакомый запах в деревьях. Понимание пришло внезапно, и я выбежала из своей берлоги как раз в тот момент, когда другой медведь появился из леса, направляясь в мою сторону.
Лейф.
Я неожиданно захотела поговорить с ним. Будучи медведем – бесчувственным ко всему – больше не работало. Потому что, если кто-то и мог понять, меня, то это был Лейф. Поэтому я изменилась назад в человека, как только он приблизился.
Он обнюхал меня, его большое, любящее, покрытое мехом лицо, не смотря на звериную форму, выглядело обеспокоенным, и я разрыдалась. Я упала на колени и начала всхлипывать, свернувшись в комок. Плохой стороной пребывания в медвежьей форме было то, что ты не перерабатываешь свои проблемы, пока находишься в форме зверя; они по-прежнему остаются с тобой, ожидая, когда ты трансформируешься назад.
Подойдя, Лейф вернулся в человеческое обличье быстрее, чем я и в тот же миг опустился на колени, сгреб меня руками, прижал к себе, обнимая и поглаживая пока я ревела. Мы сели на подстилку из листьев, на краю моей каменистой пещеры, двое обнаженных людей, которым было наплевать на грязь и пятна травы на коже. Когда Лейф подтянул меня к себе, я забралась к нему на колени и позволила держать меня, пока я плакала.
Его большие руки ласкали мою кожу, гладили волосы. Он не давил на меня, не спрашивал, почему я убежала. Он просто был со мной, покрывая мое лицо легкими, любящими поцелуями, давая понять, что заботится обо мне.
И я любила его за это.
– Почему все так ужасно? – спросила я сквозь слезы.
– Что именно ужасно? – голос был нежный, такой утешающий. Его руки продолжали гладить и ласкать меня, успокаивая.
– Все! – я всхлипнула. – Я думала, когда мы вернемся домой, это решит все проблемы. У меня будет пара, и ты будешь дома, но все ведут себя просто отвратительно из-за этого. – Я подумала о злобных словах Греты и тети Эрики. – Это как будто они не хотят, чтобы мы были счастливы.
