Усталая до смерти, она опустилась на ближайший матрас. Янифф в это время подозвал к себе Лорджина и, задорно ухмыльнувшись, сказал ему нечто такое, от чего Лорджин вспыхнул алым румянцем. Дина пожала плечами, не в силах даже задуматься, о чем это разговаривают мужчины…
Продолжая улыбаться, Янифф кормил Боджо кусочками мяса.
— Когда я велел тебе, мой мальчик, довести дело до конца, я не предполагал, что ты примешься за него с таким энтузиазмом. Попытайся поухаживать за ней, Лорджин, а не запугивай бедное дитя.
Лорджин вспыхнул, взгляд его упал на Риджара, который, помахивая хвостом, явно наслаждался этим развлечением. Выпрямившись, он развернул плечи, возразив:
— Я ее вовсе не запугиваю!
Озадаченный Янифф почесал в затылке:
— Нет? Полгостиницы слышало ее вопли.
Лорджин хотел было возразить, но старый волхв резко прервал его:
— Я восхищаюсь твоей техникой, мой юный друг. — Янифф захохотал. — Ты должен научить меня своим приемам обращения с женщинами!
Смех Яниффа раскатился по пещере. Казалось, даже кот не мог сдержать веселья: он перекатился на бок, глаза его замерцали.
Лорджин только потряс головой и повернулся к матрасу, на котором лежала Адианн. Несмотря на свои почтенные годы, Янифф иногда ведет себя просто по-детски. Сняв плащ, он приподнял шкуру и нырнул в постель.
Дина так и подскочила:
— Что это ты собираешься здесь делать?
Лорджин уставился на нее. Неужели сегодня все будут только создавать ему проблемы?
— Спать, — выдохнул он. — Просто спать.
— Почему ты тогда не ляжешь на другой матрас?
— На другой? Ты что, хочешь, чтобы я спал вместе с Яниффом? — недоверчиво спросил он.
— Разумеется, нет! Ведь есть же еще один матрас. — Она указала на постель рядом с очагом.
— Там ляжет Риджар.
— Коту нужен отдельный матрас? Я не… — Она замолчала, услышав странный звук, доносившийся из-за матраса Яниффа. — Ч-что эт-то за ш-шорох? — Она придвинулась к Лорджину.
Он посмотрел на нее невинными широко открытыми глазами:
— Какой шорох?
— Там… Ты слышал?
— Да. Надеюсь, это не… Да, оно!
Дина придвинулась еще ближе:
— Что это?
— Смотри! — Он показал на странное существо, медленно ползущее по полу. Длинное, как у гусеницы, туловище тащилось на чашеобразных присосках, издавая на ходу мерзкие чмокающие звуки. Из туловища сочилась слизь.
— Что это такое?
— Пещерный зорф.
Зорф! Именно в него пообещал Лорджин превратить профессора мифологии одним движением пальца Яниффа.
— А… а они опасны?
— Да, очень. Ночью они пробираются в пещеры в поисках добычи. Видела жидкость, которую они выделяют? Это их пищеварительный сок. Я слышал, что особенно они любят человечину.
— О Боже! — Дина вжалась в Лорджина.
— Правда, они не выносят никакого меха и стремятся держаться от него подальше. — Рука его обняла ее за талию и притянула под одеяло.
Дина, нервно сглотнув, не сводила глаз с мерзкого существа:
— Так… значит, оно оставит нас сегодня в покое?
Лорджин прижался подбородком к ямке ее плеча:
— Наверное. Не пугайся, если ночью услышишь крики. Человеческие крики.
Дина содрогнулась, и Лорджин успокоительно обнял ее.
— Человеческие к-крики? — Дина крепче прижала к себе его руку.
— После ночной охоты они возвращаются по домам, — прошептал он на ухо. — В место, которое называется Мультигород.
Слегка прикусив ей мочку уха, он игриво потянул за нее.
— Лорджин! Как тебе не стыдно! — Его тихий смех ласкал ей ушко, отчего по шее побежали мурашки.
— Спи, Огонечек. Здесь ты в безопасности. Они безвредны. — Он поцеловал ее в шею и лег.
Дина, несмотря на уверения Лорджина, еще долго не могла заснуть; взгляд ее снова и снова возвращался к отвратительному зорфу.
Проснувшись на следующее утро, Дина с наслаждением потянулась. Она смутно помнила, как Лорджин пробормотал ей в ухо, что они с Яниффом отправляются в главную пещеру узнать, можно ли там поесть, и обещал скоро вернуться.
Сев на постели, она громко зевнула, с неохотой собираясь вставать. Если бы здесь было поуютнее, она бы еще понежилась под одеялом. Однако без тепла Лорджина в этом не было смысла. Она вспомнила, как он прижимал ее к себе всю ночь, и покраснела. Пусть он воин, но уютно поприжиматься тоже любит.
Дина повернулась к выходу из их пещерки, собираясь выглянуть наружу, в таверну. Но тут уголком глаза она заметила какое-то движение и замерла.
Хотя Лорджин и уверял ее, что эти противные зорфы неопасны, ей совершенно не хотелось встречаться с ними один на один. Она объяснила Лорджину, что им не надо делать ничего плохого: достаточно взглянуть на этих омерзительных тварей, и ее уже не надо убивать… Он нашел это объяснение невероятно смешным.
Медленно повернувшись в сторону, откуда доносились какие-то странные звуки, она увидела, что в их пещеру вторгся посторонний. На матрасе под шкурой спал какой-то мужчина, повернувшись мощной голой спиной к ней! Судя по всему, он, должно быть, явился сюда после ухода Лорджина и Яниффа и решил поспать на свободном месте. Помня, что рассказывал Лорджин об опасности неохраняемых ночевок в туннелях, Дина была рада, что мужчина всего-навсего нуждался в сне. Ведь пока Лорджин где-то ходит, с ней, спящей, могло случиться все что угодно.
Может быть, ей до сих пор грозит опасность! В тот миг, когда эта мысль пришла ей в голову, мужчина повернулся во сне на спину. Дина уставилась на него во все глаза. Он был невероятно хорош. Черные шелковистые волосы. Густые и длинные, как у Лорджина, они казались какими-то… пушистыми. Лицо его было не просто красивым: черты лица были настолько чувственны, что просто дух захватывало. Должно быть, он почувствовал, что на него смотрят, потому что внезапно открыл глаза и обратил свой притягательный взгляд прямо на нее.
До этого момента Дина сказала бы, что самый красивый мужчина, которого она когда-либо видела, это Лорджин. Теперь она должна была с неохотой признаться, что странный человек перед ней выглядел потрясающе. Он был каким-то изысканно обворожительным. Его оценивающий взгляд зачаровывал ее. Этому обстоятельству способствовало то, что один глаз у него был голубым, а другой — янтарно-золотой.
Один глаз голубой, а другой — янтарно-золотой…
Этого не может быть! Просто не может быть! Она открыла рот, ужаснувшись собственных мыслей.
Словно читая их, мужчина усмехнулся медленно и чувственно. Губы его изогнулись, открывая безупречно белоснежные зубы, лукаво поблескивающие в тусклом свете. Это была такая сексуальная ухмылка, мощное обаяние которой чуть не лишило Дину чувств, пока в ее мозгу не возникли его мысли:
