Я киваю.
— Да. Мы сильнее драконов-оборотней, хотя у нас и есть некоторые недостатки.
— Например? Тебе позволено сказать мне?
Я пожимаю плечами.
— Как уже упоминал Трай, нам требуется гораздо больше времени, чтобы завершить оборот, и мы не можем оставаться в форме дракона в течение длительного времени.
— Я бы с удовольствием посмотрела, как ты оборачиваешься. — Её глаза загораются.
Я слегка улыбаюсь.
— Всё может быть. — Нет, чёрт возьми! После оборота, когда снова принимаю человеческую форму, я некоторое время склонен действовать на чистых животных инстинктах. Более импульсивно. Позволяю эмоциям управлять мной. Также побуждать.
Я бы поставил Аву на колени. Я бы овладел ею. Я знаю, что сделал бы это. Мой член теперь пульсирует и полностью возбуждён. Так держать!
Чёрт!
Я хватаю полотенце и держу его перед собой. Мне нравится ходить в спортивных штанах по дому. Это удобно. Это привычка, с которой нужно покончить. Прямо сейчас они превратились в палатку.
— О, спасибо. — Ава видит полотенце и хочет взять его.
— Сначала почисти зубы, — рычу я. Я говорю сердито и вижу, как она вздрагивает. Я прочищаю горло. — Я подержу его для тебя, пока ты не будешь готова, — говорю я на этот раз более спокойно.
Ава через многое прошла. Я поклялся защищать её. Чтобы присматривать за ней. Не для того, чтобы воспользоваться ею. Трахать её было бы именно этим. Я отказываюсь так поступать с ней.
Чистые помыслы.
Найт был прав. Он был придурком, когда давал мне этот совет, но, в конечном счёте, он прав. Секс был бы глупостью. Это было бы неправильно. Этого не произойдёт. Мой член слушается. Слава богу, чёрт возьми, потому что Ава закончила чистить зубы и берёт у меня полотенце. Мы возвращаемся в спальню.
Это сразу становится неловко. Ава снимает полотенце с волос. Они всё ещё влажные. Тёмные пряди каскадом спускаются по её спине. Она улыбается. Я хочу улыбнуться в ответ, но боюсь, что вместо этого могу поморщиться. Придерживаться чистых помыслов нелегко.
Затем она направляется к своей сумке и достаёт джинсы, футболку и ещё один комплект нижнего белья. Белый. Чёрт! Я стараюсь не смотреть слишком пристально. Я не хочу знать, кружевные они или хлопковые. Откровенно говоря, она могла надеть что угодно и выглядеть потрясающе.
— Ты собираешься смотреть, как я сейчас буду одеваться? — по её улыбке я вижу, что она дразнится. Она смеётся. — Твоё лицо! Ты выглядишь так, будто думаешь, что это худшая идея, о которой ты когда-либо слышал.
Я здесь пытаюсь мыслить целомудренно. Но это не работает. Это заставляет меня морщиться и сжать челюсти. Мне нужно приложить много усилий, иначе мой член буквально выпрыгнет из моих штанов и напугает её до чёртиков.
— Нет, я так не думаю. — Мой голос низкий и хриплый.
Она прищуривается и наклоняет голову.
— А мне кажется, что думаешь, — говорит она певучим голосом. Она всё ещё шутит, но я чувствую скрытое… нечто. Не уверен, что именно. Я трахал многих женщин. Я признаю это. Я никогда не проводил с ними достаточно времени, кроме секса, а это значит, что я их не понимаю. Не полностью. Это плохо. И я также признаю это. Я не знаю, что здесь сейчас происходит. Я не знаю, к чему Ава клонит.
Уверен, она беспокоится, что я буду наблюдать. Может быть, в этом всё и дело. Мне нужно успокоить её.
— Я выдвину ящики комода. Ты можешь встать за ними. И всё будет хорошо.
— Окей. — Она всё ещё улыбается, это нервирует. Она не выглядит счастливой. Почему нет? Я передвигаю мебель, и она кладёт одежду поверх комода. Затем она заходит за него, чтобы спрятаться.
Я видел. Хлопок. Её нижнее белье из хлопка. Не кружево. В этом есть что-то, что мне нравится. Очень нравится! Я пытаюсь заставить свой член вести себя прилично. Я умоляю свои яйца перестать болеть.
Чистые помыслы.
— Поверь мне. Ты не так уж много упускаешь, — говорит она, облизывая губы. — Я не совсем понимаю, почему Слай так одержим всем этим. — Она качает головой. — Не понимаю, — бормочет она себе под нос.
О чём, чёрт возьми, она говорит? И тут меня осеняет. Срань господня! Аве не хватает уверенности в себе. По крайней мере, сейчас она так думает. У неё комплексы по поводу своего тела. Кажется странным, что у кого-то такой великолепной, такой умной, такой удивительной может быть такая проблема. С другой стороны, у большинства из нас есть некоторые комплексы. Это нормально.
Я смотрю, как она снимает полотенце. Я ничего не вижу, кроме её плеч. Затем она исчезает, наклоняясь, чтобы снять трусики. Она совсем не смотрит в мою сторону.
— Я сын Гефеста, — говорю я.
— Бога огня. — Ава показывается снова.
— Бога огня и кузнечного ремесла, — уточняю я. — Самого уродливого из богов. Такого уродливого, говорят, что его собственные родители сбросили его с Олимпа, когда он был ребёнком.
Ава только что сняла мокрый лифчик и вытирается насухо полотенцем. Она останавливается.
— Это жестоко.
Я пожимаю плечами.
— Также говорят, что падение превратило его в калеку, но, по словам моей матери, это неправда. Она сказала, что её привлекает его сила. Что она никогда не зацикливалась на внешности. Мой отец не красавец. Не то, что другие боги. Она также сказала мне, что у него потрясающий певческий голос. — Я посмеиваюсь при этой мысли.
Ава улыбается.
— Я массивный. Достаточно большой, чтобы заставить большинство людей наложить в штаны. На самом деле это случалось несколько раз. — Я поднимаю руки и смотрю вниз. Я сплошные мускулы. Я выгляжу устрашающим и злобным.
Ава хихикает.
— У тебя великолепное тело. — Её щеки порозовели.
Мне чертовски нравится, что она только что это сказала. Это меня не касается, поэтому я продолжаю:
— Хмуриться легче, чем улыбаться. Из-за этого я выгляжу злым.
Она пожимает плечами.
— Ты сильный. Серьёзный. В этом нет ничего плохого.
Я поднимаю обе брови.
— Я рыжий.
— Больше медного, чем откровенно красного. Это уникально и совершенно… — Её щеки становятся ещё розовее. — Мило.
— Я не напрашиваюсь на комплименты, но спасибо. Я ценю это. — Она собиралась сказать что-то другое, кроме «мило». Я хочу знать, что это было за «что-то». Но я не настаиваю на этом. Опять же, это меня не касается. — Я пытаюсь понять, что я уродливый ублюдок в том, что касается того, чтобы быть полубогом. Или даже оборотнем-драконом, если на то пошло.
— Ты не такой! — её глаза сверкают. — Не говори так о себе. Это неправда.
— На самом деле, это действительно так. Мне пришлось расти с грёбаным Трайдентом в качестве лучшего друга. Поверь мне, когда я говорю тебе, что мне пришлось очень быстро усвоить, что если я хочу заполучить женщину, мне нужно выходить одному.
Ава хмурится. Она сильно хмурится.
— Это, должно быть, было действительно тяжело для тебя, — она притворно фыркает, выглядя расстроенной.
С чего бы ей расстраиваться?
Дерьмо! Я не могу в это поверить. Думаю, она ревнует. Я больной ублюдок, потому что мне нравится мысль о том, что Ава ревнует меня.
— Я знаю всё о проблемах доверия. Я не знаю, почему ты сейчас так себя чувствуешь, но я хочу, чтобы ты знала, что я понимаю. Я…
Пока я говорю, её щеки становятся кроваво-красными. Она занята тем, что одевается.
— Ты неправильно меня понял, — перебивает она. — Я не это имела в виду.
— Достаточно справедливо. — Я почти уверен, что попал в самую точку. Я всё ещё не могу поверить, что у такой женщины, как Ава, могли быть такие комплексы. В этом нет никакого смысла. Я уверен, что она ощущает себя чувствительной после своего испытания. Это влияет на людей по-разному. Должно быть, так оно и есть.
— Готово. — Она выходит из-за комода.
Рубашка плотно облегает её. Она поворачивается, чтобы порыться в своей сумке. Джинсы облегают её попку «просто идеально».
Чистые помыслы, чёрт возьми. Следующие пару дней будут тяжёлыми… но я справлюсь.
