Я погладил Полю по голове и поцеловал ее в макушку.
— Теперь все будет хорошо, — заверил девушку я.
Мои руки перестали дрожать, я успокоился и решительно посмотрел на девушку. Теперь я был полностью готов.
Крестница легла спиной на белую простыню и, глубоко вздохнув, видимо успокаивая себя, закрыла глаза. Я, закатав рукава робы и размяв пальцы, внимательно посмотрел на ее «метку». Настраиваясь на кропотливую и точную работу, я думал, с чего лучше начать. Кончики моих пальцев защекотало от выпускаемых нитей энергии. Это были даже не нити, а невидимые человеческому взору сотканные из магической энергии тонкие крючки, которые должны были, осторожно разъединить нити энергии реликвии и Поли. Сложная работа, в которой нет места даже случайной оплошности. Если я нечаянно порву «нить» — то ее аура как полотно разойдется, а потом, если срочно не предпринять определенные процедуры, угаснет, забрав с собой жизнь юной волшебницы.
Но только я слегка дотронулся до кожи волшебницы, как вдруг случилось непредвиденное. Поля пронзительно закричала и, резко закатив глаза, как в эпилептическом припадке стала изгибаться на кровати дугой. Мое сердце пропустило несколько ударов, я, в мгновение ока спрятав «крюки», пытался удержать голову девушки на подушке. Ее «метка» засияла ярче, пройдя золотой волной по коже как при вспышке электрического заряда во время опыта. Мои уши разрывались от душераздирающего крика, мысли метались в голове в ужасных предположениях, сердце бешено стучало, стало жарко как при тридцатиградусной жаре. Но не успел я понять, в чем дело, как вдруг Поля резко изогнувшись, обмякла, распластавшись на смятой простыне. Первое что я сделал — это проверил пульс. Облегченно вздохнув, обнаружив бешено бьющуюся жилку, я вытер со лба дрожащей рукой выступивший пот. Вот поэтому целители, никогда не проводят сложные операции своим родным и близким — вероятность ненужного волнения и из-за этого врачебной ошибки вырастает многократно. Целители ведь тоже люди…
Вдруг девушка резко открыла глаза став хватать ртом воздух. Она, глубоко дыша, посмотрела осмысленным взглядом на меня и, в мгновение ока сев на кровати, уткнулась мне в грудь, сжав в объятиях. Она, всхлипывая, сквозь слезы жалобно прокричала:
— Не умирай! Пожалуйста, не умирай, прошу тебя!
Я шокировано замер, чувствуя, как девушка дрожит от сильных рыданий. Она, душа меня в своих объятиях, взахлеб шептала одно единственное слово: «Не умирай!».
— Поля… — прошептал я, чувствуя, что еще чуть-чуть и мои ребра дадут трещину. — Ты меня больше так не пугай. Я уже подумал, что задел жизненные нити… Видишь, руки до сих пор трясутся…
— Обещай, обещай, что не умрешь! Пожалуйста, обещай… — повторяла она, все крепче сжимая руки. Я, осторожно взяв крестницу за плечи, заставил ее посмотреть себе в глаза. Ее взгляд был затуманен под пеленой слез, она так на меня смотрела, жалобно всхлипывая, что у меня сжалось сердце…
— Я не собираюсь умирать.
— Это все из-за нее! — еще пуще разревелась Поля, пытаясь вытереть слезы. — Это из-за Эрики…
— Эрики? — перебил ее я, усмехнулся и попытался пошутить, чтобы разрядить ситуацию. — Я так и знал, что однажды она меня сведет в могилу.
— Я видела! Я все видела, как только ты дотронулся до меня! Видение было таким ярким, четким! Пожалуйста, обещай, обещай…
— Ну ладно, я клянусь, что не умру. Ты только не плачь… Поля, я же магистр, меня сложно убить… Тем более принцессе это явно не под силу.
Девушка резко замотала головой и нахмурилась, пытаясь собраться с мыслями:
— Нет… это не она. Огонь… много огня, трудно дышать… Ты кому-то что-то кричишь… Свистят стрелы, чьи-то крики, топот… Я…я не помню, мне больно вспоминать… Но я знаю точно, что это из-за нее!!!
Я ее обнял, легонько погладив по спине. Она, еще немного поплакав, успокоилась, слушая, как бьется мое сердце. Нет, если и дальше будет продолжаться в том же русле — у меня будет сердечный приступ. Не привык я к таким истерикам.
Немного отойдя от срыва, Поля шмыгнув носом, вдруг ни с того ни сего констатировала:
— Эрика милая.
— Милая? — искренне удивился я словам крестницы, усмехнулся, вспомнив, как принцесса постоянно обвиняет меня во всех несчастьях в мире. — Я знаю, что в глубине души она ангел во плоти, но знаешь, когда тебе постоянно твердят, что ты «злодей погубивший кучу невинных девиц» это начинает раздражать.
— А ты просто не давай ей повода.
— Поля, ты ведь понимаешь, что это невозможно? Эрика упрямее осла — даже если я буду тих и мил, она высосет его из пальца, что я злодей. У королевских особ одна философия: «Все неправы, одна я права». И попробуй переубедить! Она ж птица высокого полета, это мы ползающие твари.
— Значит, ты все оставишь как есть?
— Ты опять волнуешься зря? Я же говорил, что меня не так легко убить. Милая, я же тебе обещал, что не погибну, — я успокаивающе улыбнулся, крепче обняв племянницу. — А зачем мне стараться и переубеждать принцессу? Со временем она сама прозреет. Сейчас Эрика как раньше не кидается на меня с бешенными глазами, крича на всю округу, что я «злодей». Так, просто побурчит на тему какой я плохой. Как ребенок — привлекает к себе внимание. Кстати, Поля, ты тоже ребенок.
— Это еще почему? — искренне возмутилась девушка и, освободившись из моих объятий, скрестила на груди руки.
— Потому что ты ведешь себя как неразумно. Тоже мне удумала, скрывать такое… — я показал рукой на «метку», которая несколько минут назад пылала золотым пламенем. — Ты думаешь, что петь по тебе панихиду будет намного лучше? Или хотела на день рождения отцу предоставить гроб? У моего друга нервы не железные, а хоронить его я не намерен, пока досконально не изучу некромантию. Просто не рискуй жизнью зря. Если своя жизнь не в милость, подумай хоть немного о своей семье. Они тебя очень любят, особенно Фил. Ты ж его папина дочка… А сейчас ложись обратно. Я намерен скорее избавиться от «паразита».
Следующая попытка разъединения прошла без существенных затруднений. Помня свой предшествующий горький опыт, я, чтобы случайно не вызвать у девушки новый приступ, погрузил ее в сон. За несколько часов спокойно и не торопясь распутал сложные хитросплетения артефакта жрецов, освободив ауру крестницы от чужого влияния. Хотя стоит признаться, что пару раз я чуть не оборвал «нити Поли».
Смотря на сладко сопящую девушку, укрыв ее одеялом, я тихо, с горечью прошептал:
— Дети наше будущее… Да, Фил? Вот только кто убережет их от ошибок…
Я сжал в руках небольшой кристалл, похожий на застывшую янтарную каплю. Если долго смотреть на нее, то можно увидеть, как золотые пузырьки вертятся в бешеном круговороте.
Я усмехнулся, небрежно положив реликвию на прикроватную тумбочку. И из-за этой безобидной вещички началась вся эта история… Стоп, что это я говорю? Надо срочно ее изучить!
* * *
Глубокой ночью, когда я и Эрика сидели в моей комнате, и я рассказывал о храме, в окно ловко пролез Риэл.
— Знакомьтесь! — радостный вор показал всем новенький арбалет. — Это Катрин!
— А как же Моли? — удивилась принцесса, вмиг отвлекшись от моей истории.
— Какая Моли? У меня не было никакой Моли, — он улыбнулся, будто не понимая, что от него хотят и, спрятав новенькое лакированное оружие за спину, тихо прошептал — Не говорите больше о Моли. Катрин ревнивая.
Эрика пораженно замерев, похлопала глазками, смотря на Риэла как на сумасшедшего.
Я обреченно вздохнул. Этот парень неисправим… Но хоть у нас теперь спрятан в рукаве существенный козырь. Только вряд ли жрецы больше увидят свою драгоценную реликвию. Что-что, а древние могущественные артефакты — моя вторая тайная страсть после неудержимой тяги к шоколаду. Интересно, а существуют ли шоколадные могущественные реликвии?
Глава 11
Небо заволокло тяжелыми снежными тучами. Холодный, пронизывающий до костей ветер играл во внутреннем дворе храма, колыхая разноцветные одеяния жрецов. Огромный двор заполонили толпы священнослужителей, они с нетерпением смотрели на каменный помост, находящийся посередине импровизированной площади. На помосте возвышался, по-другому у меня язык не повернулся сказать, Его Преосвященство. Он оценивал присутствующих слуг долгим пронзительным взглядом, его седые волосы были такой длины, что казалось, они подметали пол, а на его лбу три алых круга сияли на солнце. На самом помосте находилась так называемая Яма Неверующих — это огромный колодец, диаметром примерно семь метров, огороженный ажурным чугунным забором. В паре шагов от Его Преосвященства, прямо к яме, вытянулся «каменный язык Неверующего», как называют его священнослужители. По нему делает свои последние шаги осужденный, прежде чем упасть в бездну.
