это сосна, на фоне её ствола можно было бы его и не заметить. Скурата тут же пошёл быстрее и, обогнав Младу, первым подбежал к неподвижно сидящему прямо на снегу мужчине. Свет факела выхватил из мрака его лицо.
Волот.
Следопыт походил бы на мёртвого — таким бледным и застывшим казалось его лицо — но грудь тяжело вздымалась при дыхании, да глаза ошалело и невидяще шарили по темноте. Посиневшими от холода пальцами он медленно царапал покрытый настом снег рядом со своей ногой и прорыл уже глубокую ямку до самой земли, но не замечал этого.
— Волот! — Скурата крепко тряхнул того за плечо.
Но следопыт даже головы к нему не повернул. Продолжил бездумно пялиться вдаль. Кметь озадаченно опустил руку, не решаясь больше к нему прикоснуться. Тут не сразу сообразишь, что и делать.
Настороженно озираясь, Млада тоже подошла ближе, присела рядом и заглянула в пустые, точно у безумца, глаза. Она не знала, какого цвета они были раньше, но теперь будто бы подёрнулись тонкой ледяной коркой. Кто знает, не чудилось ли это в стылой ночной тьме, но остальной вид нашедшегося Волота говорил, что с ним далеко не всё в порядке. А глаз такого цвета у обычного человека и вовсе быть не должно.
— Волот! Слышишь меня? — Млада сняла перчатку и дотронулась до его холодной щеки.
Следопыт дёрнулся, будто к нему приложили раскалённую головню, и шарахнулся от неё в сторону. Обогнув берёзу, он, как и был, сидя, попятился, перебирая ногами и отталкиваясь руками от земли, пока не упёрся спиной в другой ствол.
— Шальной, чтоль? — пытаясь его догнать, ругался Скурата. — Да постой ты, а то ноги выдеру!
Млада посмотрела на свою ладонь, прикосновение которой так странно подействовало на следопыта, и снова подошла к нему. Неожиданно Волот заскулил, как побитый пёс, и совершенно дико уставился на неё, задрав голову. Не обращая внимания на сопротивление, она крепко взяла его лицо в руки и вгляделась в него, силясь отыскать в искажённых чертах ниточку разума, за которую можно было бы зацепиться.
— Что с тобой случилось?
Зрачки Волота расширились резко, заполнив почти всю радужку, и Млада ухнула в темноту. Точно на самом деле ушла из-под ног земля. Перехватило дыхание от ложного чувства падения, и по вискам мазнул ветер. Она упала на лёд — голые ладони тут же едва не примёрзли к его гладкой поверхности — и почти стукнулась об него лбом. Ещё и коленями ударилась. Так и стоя на четвереньках, Млада вгляделась в прозрачную глубину замёрзшего озера, которое оказалось тут невесть как. Там не было ничего — лишь вяло текла зеленовато-синяя вода. Но вдруг светлым пятном проступило одно лицо, и другое. Сначала их не удавалось рассмотреть, но они всё поднимались, пока не стали различимы черты. Хальвдан, Медведь, Рогл — и много других знакомых людей Млада узнала в утопленниках, что проплывали мимо подо льдом. Казалось, там вся княжеская дружина. Из их ран ещё сочилась кровь и растворялась в холодной воде. Млада вздрогнула и отпрянула. Скурата успел поймать её, иначе завалилась бы набок неуклюжим кулём.
— Надо везти в лагерь, — высвобождаясь из рук кметя, буркнула она, силясь отдышаться после страшного наваждения. — Ну его. Там расспросим.
Млада встала, отряхивая перчатки, которые уронила в снег. Главное сейчас — не показать кметю, что она что-то видела, а то ещё чего доброго решит, будто вслед за Волотом тронулась умом.
— Смотри-ка, затих, — кивнул Скурата на следопыта.
Тот и правда трястись перестал, уже не жался к берёзе, как затравленный зверь, и гораздо более разумно озирался по сторонам, словно не мог понять, как тут очутился.
— Вставай, горе, — вздохнул кметь, подхватил Волота под мышку и поставил на ноги.
При этом он не забывал с любопытством поглядывать на Младу, только в лоб ничего спрашивать не торопился. Хоть наверняка и заметил, что с самого начала со следопытом не всё было ладно. Да и с ней, надо сказать, тоже. А вот, коли до лагеря доберутся, как пить дать всё сотникам расскажет. Или вовсе воеводам самим.
Более не мешкая, Млада развернулась и пошла обратно по их же следам. Хотелось поскорее убраться из этого места — так, чего доброго, поверишь в любых чудовищ, что натыканы за каждым кустом. И в любое колдовство. Позади послышалось дыхание Скураты, который тащил за собой вяло переставляющего ноги Волота, пыхтел от усилий и тихо поругивался сквозь зубы. На этот раз неожиданностей не случилось. Обратный путь показался гораздо короче, вереница следов — прямее, а ночь не такой уж и тёмной. К тому же впереди скоро засиял между деревьев костёр, разливающий по снегу приветливые оранжевые отсветы. Запахло теплом и травами. Низким бубнением послышался тихий разговор.
Ерут и Олан всё ещё не спали, попивали себе горячий отвар, который Млада успела приготовить перед уходом. Долгие поиски пропавшего товарища будто бы вовсе их не обеспокоили. Заслышав скрип шагов, кмети замолкли и подняли на пришедших удивлённые взгляды:
— Споро вы обернулись. За соседним кустом он сидел, что ли? — Олан кивнул на всё ещё не пришедшего в себя следопыта.
— Что значит, споро? — Млада сердито бросила мешок у бревна и тяжело уселась на него. — Все ноги себе истоптали.
— Дык… — непонимающе пожал плечами Ерут. — Мы только вон по кружкам отвар разлили. Ещё остыть толком не успел, как вы ушли. А вон, уж тут как тут.
Усадив Волота поближе к огню, Скурата обернулся и недоуменно обменялся с Младой взглядами.
— Акромя отвара, вы тут больше ничего не пили? — напал он на соратников. — Мы же полночи… Тут кметь замолк, встретив обескураженность на их лицах, и медленно опустился едва не мимо бревна.
— Ох, как… хорошо-то, — проговорил Олан, который смекнул всё раньше Ерута. — Что-то мнится мне: крепко мы вляпались. А с ним что? — кметь указал взглядом на Волота. — Он чего, как дурачок, по сторонам зыркает?
— А ты у него сам спроси, коль он тебя не покусает, — огрызнулась Млада.
— Это он ещё очухался слегонца. А то совсем ни петь, ни плясать был… — поддакнул Скурата и добавил, чуть погодя: — Знаете, что… Грести отсюда надо, пока мы тут
