почему он одинок?” — промелькнула мысль.
— Быстрее, ученица! — поторопил Виль.
— Сейчас огонь твой утихомиривать станем, — и он незаметным движением вытащил свой меч из заплечных ножен.
На Лину он не смотрел.
Девушка успела уже натянуть брюки, которые в этот раз были ей более-менее в пору. По крайней мере, не пришлось ничем пояс стягивать.
Рубашка вот подкачала. Маловата в груди. Зато в этот раз досталась новенькая жилетка, которую она быстренько зашнуровала. А вот глаз она от Виля оторвать не могла. Мужчина не терял времени даром и начал упражнялся с мечом.
“Нет, это не упражнения, — замерла вдруг Лина, — да он танцует, вот точно, танцует”
Меч мелькал в руках охотника, выпад следовал за выпадом. Виль то взлетал в воздух, то становился на одно колено и вдруг выписывал такие пируэты, что у Лины сердце замирало.
Когда же Лина была готова, Виль нагнулся и подобрал ржавый меч.
— Держи, ученица. Пока с этим потренируешься.
Он, конечно, староват, — Виль еще раз критически осмотрел залежавшийся Одинокий знает с каких времен раритет, — но на первое время сгодится.
— Лови! — он кинул Лине меч и та опять шарахнулась в сторону.
Виль нахмурился:
— От ларгов тоже так шарахаться будешь?
Лина поджала губы и сердито ответила:
— Так ларгов только твоя веревка берет. Сам сказал!
И нечего кидать в меня всякими ржавыми железками!
В груди забурлила обида, смешанная с чувством вины и стыдом.
Ведь на самом деле Лина испугалась, что порежется. Ну, не привыкла она к настоящим мечам, пусть и ржавым.
Виль только ухмыльнулся:
— Поднимай меч, ученица! Он тебя не укусит.
“Да он надо мной смеется!” — Лина нахмурилась и сверкнула глазищами.
— А вот и подниму!
Сердце колотилось как сумасшедшее. Девушка подбежала к мечу, схватила его за рукоять и резко подняла.
Меч оказался совсем не тяжелым и удобно лег ей в руку.
— Держу! — крикнула Лина и взмахнула мечом.
Меч, будто только того и ждал, вдруг засиял ровным изумрудным цветом.
Лина ахнула и разжала руки. Меч упал прямо у ее ног, но сияние не прекратилось. Напротив, оно разгоралось все сильнее и сильнее. Наконец, достигнув высшей точки, сияние погасло.
Девушка стояла открыл рот и смотрела на меч, с которого вдруг осыпалась вся ржавчина.
Он лежал у ее ног и сиял в лучах восходящего солнца.
— Твою ж мать, — Виль в мгновение ока оказался рядом.
“Значит, не враки. Похоже, меч этот действительно времен Одинокого… И не сам ли Одинокий его и выковал?!” — охотник сглотнул.
Лина зачарованно смотрела на меч и даже не заметила, как подбежал Виль.
— Какой красивый… — медленно сказала она и присела рядом с мечом.
— Даже страшно в руки брать, — девушка повернулась и тут увидела Виля:
— Он волшебный? Волшебный меч! Прямо как лампа Алладина…
На обкусанных губах Лины расцвела улыбка.
— Чудеса у вас тут…
Виль потрясенно переводил взгляд с девушки на меч и обратно:
— Кто такой этот Алладин? И причем тут лампа?
Лина только пожала плечами и осторожно дотронулась до меча.
Вздохнула и подняла сверкающую смертоносную красоту.
— Я готова, мастер! У меня теперь самый настоящий меч. Не деревянный. Боже, видел бы меня Марк! — прошептала она и невидяще уставилась вдаль.
Виль нахмурился. Почему-то это мужское имя ему тоже было слышать неприятно.
Он кивнул и встал в боевую позицию.
Лина встала напротив, ощущая в руках приятную тяжесть. Нет, меч вовсе не был тяжелым. Он был ровно таким, каким нужно. Для нее. И тут неожиданно все Линины навыки боя на деревянных мечах обострились.
Она внимательно следила на Вилем.
Правильно говорил Марк когда-то: “Не смотрите противнику в глаза. Смотрите на его центр. Двигаться он начнет из центра”, — Лина как наяву увидела своего бывшего инструктора. Вот он стоит спокойно, держа меч обеими руками. Напротив него — лучший ученик, Олежка. Церемонный поклон. Олег делает выпад. Марк чуть повернул корпус и одним движением оказался за его спиной.
Да, тогда вся группа затаила дыхание.
Лина вздрогнула.
Она так давно не вспоминала об Олеге, намеренно не давая себе окунуться в прошлое.
А тут, в другом мире, они выплыли из подсознания и почти сразу атаковали ее.
Виль заметил направление взгляда девушки и хмыкнул.
“Неплохой был у нее мастер дома. Весьма не плохой”, — и обманным движение оказался вдруг за ее спиной. Вот точно так, как Марк в ее воспоминаниях.
Лина ахнула и вдруг крутанулась вокруг своей оси.
“Мамочки…Я что, так могу?!”- удивлению девушки не было конца.
Виль поднял бровь.
— Неплохо, ученица! — и тотчас оказался сбоку, обозначив кончиком меча укол в области сердца.
— Но ты убита. Все!
Лина нахмурилась и вздохнула. И правда, будь удар посильнее, то прошел бы между ребер и кранты тут Лине Павловой, девушке тридцати пяти лет. Незамужней и бездетной. М-да.
Она опустила меч и вдруг подняла голову:
— Научите меня танцевать?
Виль недоуменно посмотрел на девушку. Он всего сейчас мог ожидать, даже слез. Но не этих вот странных слов.
— Танцевать? Прости, но балы у нас в программе не предусмотрены, — сухо ответил охотник.
Лина растерянно улыбнулась:
— Я… простите… Я не так выразилась. Просто…Когда вы работаете с мечом, это как танец. Такой, — она пошевелила пальцами, подыскивая нужное слово, — ну, будто вы танцуете, а не тренируетесь. Вот.
Виль хмыкнул и лицо его разгладилось.
“Она действительно видит. И понимает. Мне повезло, Одинокий меня побери”.
— Прямо сейчас? — ухмыльнулся он
Лина просияла.
И Виль приступил. Лина повторяла за мастером одну стойку за другой. Движения были вроде и знакомыми, но во многом непривычными. Она следила, как он производил выпад с левой руки. Держать меч одной рукой было совершенно непривычно. Ведь с бокеном она работала только двумя. А Виль умудрялся и с левой, и с правой. Про две руки и говорить было нечего. Мастер. Одно слово — мастер.
Наконец Лина почувствовала, что ее вдруг охватило такое спокойствие, которого она не чувствовала давно.
Та энергия, что взрывалась в ней, то ли иссякла, то ли излишки ее вышли. Девушка бухнулась на землю, не выпуская из рук свой чудесный меч.
Несмотря на то, что на подушечках пальцев уже наливались водяные мозоли, ей было хорошо. Ноги гудели. Руки налились свинцом. Но Лине было хорошо.
И самое главное, в голове была полная пустота. Никаких воспоминаний. Никакого Олежки.
Лина сжала губы и едва сдержала стон. Ненадолго же хватило этой блаженной пустоты…
Мысли и воспоминания, которые она так упорно гасила, рвались
