на весь последующий день.
Да.
Как сейчас помню, я тогда так сильно разозлилась, что готова была убить кого‑нибудь одним лишь взглядом. Поэтому, кстати, и решила всего‑то лишь забраться на крышу общежития и заняться любимым делом, черчением рун призыва, чтобы занять себя чем‑нибудь до ужина.
Ведь я реально хотела рвать и метать. Но это только пять минут после нашей с куратором стычки. Потом же я отвлеклась, подзабыла, повеселела…
Плохо, конечно, что я не взяла с собой ничего из дома. И плохо, что у нас одна кровать.
Вздохнула и прошла дальше к стульям, первым делом повесила на спинку нижнее белье, застиранное в ледяной воде, чтобы успело высохнуть к утру.
Конечно, неудобно будет без него спать, прямо в платье. Но иного выбора у меня просто не было.
Эх…
Покружилась растерянно по комнате, выхода из сложившейся ситуации попросту не видела. Ведь он реально живой, а спит на полу.
Шумно вздохнула и помянула нехорошими словами рыжую ловчиху, которая еще недавно была моим кумиром.
Хм, как странно. Буквально этим утром я была готова её боготворить за тот образ героини, умницы, силачки, который нарисовала себе из тех историй, которые о ней слышала, а уже к вечеру эта рыжая надменная злюка выводила меня из себя одной лишь кривизной ехидной ухмылки.
Фыркнула, припомнив упрямую гримасу на её лице, когда я упрашивала отдать мне вторую кровать. Казалось, эта вредина даже получала какое‑то изощренное удовлетворение из‑за моего затруднительного положения.
Ладно, ларг с ней, с этой Ксаньей.
Расправила кровать, отдернув одеяло, разулась, легла, кое‑как распластав юбку платья, чтобы не помялась. Всё! Закрыла глаза и попыталась уснуть.
Ага, размечталась…
Едва моя голова коснулась подушки, непрошенные мысли стали сами собой выплывать на поверхность сознания: «А он там не замерзнет ночью?», «Ему точно удобно?» «Ага, тебе‑то мягко на матрасе, а ему как?».
И всё в таком роде.
Перевернулась на другой бок, пытаясь отвлечься, и поняла, что, в принципе, кровать‑то может вместить нас двоих, если ляжем боком и спинами друг к другу.
Ой, а если утром меня заметят вместе с ним в одной кровати? Что тогда подумают? И вдруг доложат моей маман? А она непременно заберет меня из академии… И еще бабушка обидится и перестанет пускать в библиотеку в качестве наказания.
А‑а‑а!
Как же это бесит!
Быстро поднялась с кровати, пока не передумала и босиком отправилась в угол комнаты туда, где он спал.
«Ему хорошо, видит, наверняка, уже пятый по счету сон, а мне тут совестью мучиться!» – думала я, с сомнением глядя на его внушительное тело с согнутыми коленями, потому как ногам не хватило места, сейчас они упирались в тумбочку, стоящую рядом с кроватью.
«Хорошо ему, говоришь? – укорила я себя мысленно. – Да он даже вытянуться не может».
В общем, так я и сдалась окончательно. Опустилась на колени и стала его тихонько тормошить. Как бы не получить от своего голема кулаком в челюсть просто потому, что мешаю спать…
– Э‑эй, Ррон, – позвала я тихонько.
Он не отреагировал. Однако дыхание его сбилось, потому как больше не слышно было мерного сопения.
К слову, кожа голема гладкая, с легкими бугорками от странных тату, была очень теплой и такой… такой приятной на ощупь. Бесспорно, эластичной. Слегка увлекшись своим открытием, я его погладила его по плечу и предплечью.
А уже секунду спустя мягкие, податливые мышцы словно окаменели. Голем напряг руку.
«Может быть, ему не нравится?» – подумала я так, закусив губу.
Но делать нечего.
Предприняла повторную попытку еще осторожнее прежнего.
– Ррон, поднимайся, пойдем. Нам вдвоем на кровати места хватит.
Подхватила его за руку, и – удача! – он, видимо, понял, что же я от него хочу, повернулся на спину и уставился на меня вопросительно. А когда я потянула его за руку вверх, и сама поднялась с колен, он вначале сел, а после еще и встал на ноги.
Дальнейшие наши действия приличными словами, увы, не описать…
Я Ррона и толкала в спину и тянула на себя к кровати, а он стоял, недоуменно на меня смотрел и ни в какую не понимал, чего же я хочу.
Уморившись окончательно, я прошла и села на матрас. И тут же припомнила недавний ужин, похлопала рукой рядом с собой, один раз, второй, третий.
Ура! Ррон догадался. Но… не так, как надо. Прошел к столу, взял стул и поставил его рядом с кроватью. Уселся.
Срань!
Да как он не поймет, что я от него хочу!
Чуть не взвыла в голос, пока ломала голову, как заставить его лечь на кровать.
А тут еще и из соседней комнаты застучали по стене, мол, будь тише.
Упс… Только ночных гостей из семейства рыжих мне не хватало!
Кинулась к двери и начертила ногтем запирающие символы печатей, чтобы уж наверняка не заглянули ко мне с разборками. А когда управилась, облегченно выдохнула.
Уф, всё.
– Ррон, прошу, – прошептала я, подходя к нему. – Не создавай мне проблем, ляг спать. Я не могу смотреть на то, как ты мучаешься там в углу, на полу. Меня же совесть съест живьем.
Но, увы, голем ни в какую. Сидит молча, глаза закрыл, неужели так собрался спать, а? Правда, что ли?
Вдох‑выдох.
Ладно, еще одна попытка, и пусть делает, что хочет. Совесть моя будет чиста.
Села напротив и снова протянула руку к нему. Прикосновение кожи к коже, легкий энергетический разряд отозвался покалыванием под подушечками пальцев. Голем слегка вздрогнул, и я тоже. Но это меня не остановило. Крепко схватив его за запястье, я потянула его на себя, что было сил и одновременно процедила сквозь зубы.
– Да сядь ты уже рядом со мно‑о‑ой…
Не знаю, то ли он понял в последний момент, то ли я перестаралась, то ли всё вместе взятое.
Но буквально через мгновение он чуть меня не раздавил.
Стул со скрежетом проскользил назад по полу. Кровать скрипнула под нашим обоюдным весом, я ойкнула, и он тут же слез с меня, повернувшись на бок. И всё в какие‑то секунду‑две.
Я же зажмурилась испуганно, ожидая, что сейчас опять кто‑нибудь постучит по стене.
Ага, так и произошло. В этот раз уже стучали с толком расстановкой, остервенением и гораздо дольше.
Одно радовало. Голем теперь уже лежал сбоку от меня, не двигался. Не радовало, что места между ним и стеной было катастрофически мало. Дважды не радовало, что вместо предполагаемой спины я была повернута к нему лицом.
Но ерзать и вертеться не решалась. Так и сердце стучало в ушах как бешеное. Всё еще живы были в памяти недавние прикосновения его тела. Щеки нещадно пекло, и я все‑таки выжала из себя:
– Извини…
Следом попыталась уравновесить свой сердечный ритм, очередной глубокий вдох, выдох, и всё такое.
Вроде бы помогло, позволило не концентрировать внимание на легких касаниях коленями и локтем и неудобном положении левой руки,
