талию, лишь бы он сохранил равновесие.
Боже мой… мне это кажется, или в любую секунду он может потерять сознание? И что я тогда буду с ним делать?!
Не знаю, как, но у меня получилось дотащить его до гостиной.
— Спасибо, — хрипит палач, с трудом затаскивая на диван травмированную ногу.
Несмотря на его маску, я прекрасно знаю, что он сейчас морщится от боли.
— Я иду в город за доктором. У тебя что-то серьезное, и с этим не шутят.
Я говорю громко и четко. Сейчас я не спрашиваю у него разрешения, а ставлю его перед фактом. После чего решительно иду к двери, но не успеваю сделать и нескольких шагов, как слышу приказной голос своего мужа:
— Не нужны мне никакие доктора! Мне нужна только ты…
— Что-о-о?!
— Потому что у них нет колдовской мази, — поясняет мне палач, и только после этого я немного успокаиваюсь. Но ненадолго, потому что Таддеус тут же добавляет: — Пришла твоя очередь обо мне позаботиться…
— Ну уж нет! После всех твоих забот я едва осталась жива.
— Не напоминай мне об этом. Ты же сама прекрасно знаешь, что это было роковое стечение обстоятельств!
Спорить с ним я не собираюсь, поэтому иду за мазью и по пути прихватываю с собой чистое полотенце и кружку со льдом, который я достаю из погреба под кухней.
Когда я возвращаюсь в гостиную, палач уже встречает меня с закатанной до колена штаниной. И от одного только взгляда на его ногу мне становится плохо.
— Бог мой, да что с тобой случилось?! Это ты называешь «ничего страшного»?
Я с ужасом смотрю на его распухший голеностоп и огромную гематому, поэтому молча подхожу к бюро и достаю из ящика нож для разрезания бумаги. Возвращаюсь с ним к палачу и хочу разрезать его штанину так, чтобы оголилась вся нога. Но не успеваю я об этом подумать, как раздается его вкрадчивый, но не терпящий возражений голос:
— Даже не думай… Нанеси мазь ниже колена, и этого будет вполне достаточно.
— Ты совсем ненормальный?! Смотри, выше колена дела обстоят даже хуже, чем здесь! Нога так распухла, что возможно, у тебя трещина в бедренной кости! Поэтому, или я под дождем пойду в город за доктором, или ты позволишь мне тебя осмотреть.
Словно в подтверждение моих слов за окном раздаются оглушительные раскаты грома.
Честно говоря, мне совсем не хочется идти по грязи в такую даль. Но мне придется это сделать, если палачу станет хуже.
— Даниэла, не строй из себя знахарку! Откуда тебе это знать?
— Потому что у меня есть глаза! Для этого вовсе не обязательно быть доктором.
Не могла же я ему сказать, что в старших классах грохнулась с велосипеда так, что потом лежала в больнице со сложным переломом…
Не знаю, откуда у меня столько храбрости, но я решительно делаю к нему шаг. Протягиваю к палачу руки и… аккуратно разрезаю ему штанину.
Боже мой… все очень плохо. Без колдовства он и впрямь может остаться на всю жизнь калекой, хотя, он и так уже получил сполна… Что же с ним на самом деле произошло, и почему палач скрывает от меня правду?! Ведь у него такие травмы, будто на него наехал экипаж или… упала лошадь.
От этой догадки я аж вздрагиваю. Да так сильно, что это замечает палач, и сразу же расценивает это по-своему.
— До жабы приятнее дотронуться, чем до меня, не так ли?
— Нет, не так! Просто я не ожидала увидеть здесь такое! Как же у тебя так получилось … может, ты упал с лошади или еще как?
— Не угадала. Да и какая теперь разница?
— Тоже верно… но я нашу молочницу знаю лучше, чем тебя! А ты меня знаешь, как облупленную.
— Я? Тебя?! Иногда мне кажется, что ты незнакомка, которая к прежней Даниэле не имеет никакого отношения.
Я замираю. Нервно сглатываю и запускаю пальцы в склянку с колдовской мазью. Подхватываю оттуда большой сгусток и, не дыша, осторожно провожу ладонью по его опухшей щиколотке. Затем легкими движениями втираю мазь в кожу.
Палач тем временем пристально смотрит на меня, да так, что я начинаю краснеть.
Хм, почему я так смущена?! Дурацкое ощущение, можно подумать, он меня волнует как мужчина!
Я едва касаюсь его кожи, не хочу причинять ему лишнюю боль. И все же, едва я дохожу до его колена, как палач не выдерживает.
— Довольно, Даниэла. — Его голос напряжен. Палач точно чем-то недоволен.
Неужели от волнения мои руки меня настолько не слушались, что я немного перестаралась?
Вообще-то, у меня всегда была легкая рука, поэтому кошки и собаки во мне души не чаяли. Они любили подставлять мне свои пушистые пузики, чтобы я их погладила. А если я пересаживала домашние цветы, то они у меня обязательно приживались и потом цвели круглый год. Именно поэтому Ольга, моя бывшая подруга, периодически приносила мне свои чахлые орхидеи. Она говорила, что я могу реанимировать любой цветок, и если я воткну в землю спичку, то она обязательно прорастет…
— Извини, я хотела как лучше. Я сделала тебе больно?
— Нет. Я тебе очень благодарен, но оставь меня одного! Я уже не могу, для меня это просто невыносимо!
Палач опять зол, и я понятия не имею, почему. Но меня не нужно просить дважды, тем более, я никогда не горела желанием находиться с ним рядом…
Я демонстративно хлопаю дверью и иду к себе. Но по пути в свою комнату замечаю на чистых полах грязные следы, которые остались после сапог палача. И не успеваю я расстроиться по этому поводу, как мое внимание привлекает кое-что еще.
В этих грязных отпечатках я обнаруживаю маленькие разноцветные точки. Они напоминают пестрые бусинки, но я-то знаю, что это на самом деле…
Цветной рис. По-моему, в этом мире он вместо конфетти. Во всяком случае, на сегодняшней ярмарке балаганные шуты щедро разбрасывали эти разноцветные зерна на головы прохожих…
Обманщик! Он тоже был на этой ярмарке! Я почти уверена в том, что тот пострадавший кортес — это он и есть!
Разноцветный рис мог попасть на подошвы его сапог, когда палач упал вместе с лошадью, после чего ему волей-неволей пришлось передвигаться на своих двоих. А чтобы я ни о чем не догадалась, он переоделся. Не мог же мой лживый муженек приехать ко мне в костюме для верховой езды!
Так что его стеснительность тут не причём, он
