С руки на атаме все еще стекает кровь. Я не знаю, сколько ее уже вытекло. Думаю, не так много, но мои мозги сейчас взяли перерыв. Я с трудом смотрю сквозь дымку, но не помню, когда все началось, или не могу понять, как образовалось так много дыма от каких-то семи палочек. Кармел что-то говорит, но я не прислушиваюсь, даже когда она начинает кричать. Кажется, даже атаме пульсирует. Вид его, покрытого моей кровью, странный, почти деформированный. Моя кровь на лезвии и внутри него. Звуки бубна продолжают звучать в такт дыханию Томаса…или, возможно, моему дыханию, моему собственному сердцебиению, отдающемуся в ушах.
Тошнота подступает к горлу. Прежде, чем все закончится или Кармел запаникует и покинет круг, мне нужно кое-что сделать. Моя рука рывком тянется к бубну и прижимает туго натянутую кожу. Понятия не имею, почему так поступаю. Просто следую странному порыву импульса. Прикосновения оставляют за собой мокрые красные отпечатки. На мгновение они становятся отчетливо яркими, родоплеменными, а затем они растворяются на поверхности бубна, как будто бы их там вовсе не было.
- Томас, чувак, не знаю, насколько хватит моих сил еще, - шепчу я. Через дымку я едва ли могу разглядеть блеск от его очков. Он не слышит меня.
Воздух рассекает взбешенный и грубый крик девушки, и он точно не принадлежал Кармел. Словно от режущего мяса, рев звенит в моих ушах, и, даже прежде чем увидеть первые появляющиеся черные пряди извивающихся волос, понимаю, что Томасу удалось сделать это. Через удары он нашел путь к Анне.
Когда все только начиналось, я старался не думать наперед и ничего конкретного не ожидать. Оказывается, было необязательно так думать. Я никогда не мог себе представить того, кто сейчас появляется передо мной. Анна буквально вырастает в кругу, когда бубен Томаса вырвал ее из другого измерения. Она пробивает воздух между нами, словно сверхзвуковой хлопок, и налетает на какую-то невидимую поверхность на расстоянии трех футов от земли. Она не похожа на тихую девушку в белом, которую он призвал, а больше - на чудовищную и красивую богиню с черными венами в насыщенном красном. Темные волосы позади вьются черным облаком, и от этого вида у меня кружится голова. Она стоит прямо передо мной, с красными прядями, и на секунду я не могу вспомнить, почему или что должен сказать. Кровь каплями стекает с платья, так и не добираясь до земли, потому что на самом деле ее здесь нет. Мы смотрим друг на друга, словно через открытое окно.
- Анна, - шепчу я.
На мгновение она обнажает зубы, а ее маслянисто-черные глаза расширяются, но вместо ответа она трясет головой и сжимает их сильнее. Она бьет кулаком о невидимую поверхность.
- Анна, - в этот раз мой голос звучит сильнее.
- Тебя здесь нет, - отвечает она, вглядываясь вниз и направляя поток слов мне в область груди, оставляя мою душу открытой и податливой для разговора. Она слышит меня, а это что-то да значит.
- Тебя тоже здесь нет, - вторю ей в ответ.
Всего лишь один ее вид имеет для меня огромное значение. Я ничего из этого не забыл, но, увидев ее снова, просто потерял голову. Она низко наклонилась, принимая оборонительную позицию, словно шипящая кошка.
- Ты просто плод моего воображения, - возражает она.
Она говорит точно так же, как и я. Затем я перевожу взгляд на Томаса, который продолжает бить в бубен с умеренным дыханием. Темные пятна пота расползлись вокруг воротника его футболки; от усилий ручейки стекают и по лицу. Возможно, у нас не так уж много времени.
- Это то, что я подумал, - говорю я, – когда впервые увидел тебя в своем доме. Это то, что я пытался внушить себе, когда ты залезла в печь или выбросилась в окно.
Кажется, лицо Анны подергивается от осторожной надежды. Мне сложно говорить и одновременно читать ее эмоции, вглядываясь в лицо через темные вены.
- Это была действительно ты?
- Я не выбрасывалась, - бормочет она, обращаясь ни к кому в частности. – Меня туда бросили. Вниз, на камни. Затем потащили. Потащили внутрь, чтобы сжечь, - она вздрагивает, возможно, от воспоминаний, и я неосознанно тоже. Мне нужно прояснить ситуацию.
- Девушка, на которую я сейчас смотрю, это ты? – времени в обрез, а я не знаю, что спросить. Она выглядит растерянной. Была ли то она в действительности? Просила ли она о моей помощи?
- Ты меня видишь? – спрашивает она, и, перед тем как ответить, темная богиня растворяется. Темные вены сходят с ее бледного лица, а волосы успокаиваются и приобретают коричневый цвет, свисая вдоль плеч.
Когда она отталкивается назад на колени, я замечаю знакомые мятые складки белого платья, окутывающие ее ноги. На них - черные прожилки пятен. Ее руки покоятся на коленях, а эти глаза, эти темные жестокие глаза, все еще смотрят неуверенно. Они мерцают, вспыхивая и затухая.
– Я не вижу тебя. Сплошная темнота, - сожаление проносится и затихает в ее словах.
Даже не знаю, что на это ответить. На ее костяшках пальцев видны свежие затянувшиеся раны, а руки покрыты фиолетовыми синяками. Узкие шрамы пересекают ее плечи. Такого не может быть в принципе.
- Почему я тебя не вижу?
- Не знаю, - быстро отвечаю я. Дым клубится между нами, и я с облегчением отворачиваюсь, чтобы проморгаться. Я чувствую удушье в задней части горла. – Это всего лишь окно, которое удалось открыть Томасу, - продолжаю я.
Это все неправильно. Где бы она ни находилась, это не означает, что она сейчас именно здесь. И шрамы на ее руках. Синяки.
- Что с тобой случилось? Где ты получила так много шрамов?
Она осматривает себя с каким-то удивлением, будто не понимая, что они там есть.
– Я знала, что ты в безопасности, - тихо отвечает она. – Когда мы попали в другой мир, я знала это, - она улыбается, но, в действительности, это не то, что она ощущает. У нас нет на это времени.
Я тяжело глотаю.
– Где ты находишься?
Ее волосы скрывают щеки, когда она смотрит в никуда. Я даже не уверен, действительно ли она верит в нашу беседу.
– В аду, - шепчет она, словно это нечто само собой разумеющееся. – Я в аду.
Нет. Нет, это не то место, которое ей уготовано. Это не то, куда она должна была отправиться. Она должна была просто уйти с миром. Она была…я останавливаюсь, ибо, что я, нахрен, знаю об этом? Эта информация не повлияет на мое решение. Это то, чего я хотел и во что пытался верить.
- Ты просила о моей помощи, так? Вот почему ты показывалась мне?
Она качает головой.
– Нет. Я не думала, что ты действительно сможешь меня увидеть. Даже не предполагала, что это было реальностью. Я просто тебя представляла. Так было легче всего, если я хотела увидеть твое лицо, - она снова трясет головой. – Извини. Я не хочу, чтобы ты меня видел.
