Светлица была просторной, стены украшены светло-красной тканью, мебель простая, но добротная: кровать, сундуки, стол с лавками. Полным-полно служанок. Суетятся, сундуки таскают, открывают, шмотьё перебирают, постель перестилают. А невеста — вон она, сидит на лавке со скучающим видом и смотрит на баб. Красивая, слов нет. Молоденькая, явно младше меня. Личико нежное, чистое, глаза серые, волосы светлые — того нежнозолотистого цвета, которого с трудом добиваются парикмахеры. Коса... Коса даже не до пояса, а до колен! Ровная, плотная, тугая. В ней ленточка заплетена, красная, как и роскошный пышный сарафан девицы, как и круглый кокошник, украшенный жемчугом, тесьмой, каменьями. Богатая невеста, судя по всему. Только.
Рыба.
Красивая золотая рыбка без какого-либо проблеска мысли в глазах. Пухленькая девочка, чинно ждущая у моря погоды, с единственной амбицией — стать княгиней и рожать наследников. Она будет отличной женой, никогда не ослушается, не вспылит, всегда будет боготворить мужа, каким бы он ни был, и не оставит ни малейшего следа в жизни княжества, кроме, разве что, детей.
— Что скажешь, травница?
— Я Диана, — фыркнула, обернувшись. — Что ты хочешь, чтобы я тебе сказала?
— Больна ль, здорова?
— Откуда мне знать? Я по лицу не гадаю!
— Да на что ты вообще годишься?! — вспыхнул он в один миг и толкнул меня от дырки в стене. Сам припал к ней глазом, а я с обидой бросила:
— Да пошёл ты!
— Куда? — удивился Ратмир.
— Нахуй!
На что?
Покачав головой, поправилась:
— На уд!
— ЧТО?!
Он повернулся ко мне, раздувая ноздри, гневно глянул в глаза. А я замерла — в них проскользнула тень чего-то чужеродного. Змее-червь! Он движется! Ратмир протянул руку, чтобы схватить меня за горло, но мне удалось увернуться и коснуться ладонями его головы. Я намеревалась убить симбионта, потому что это он виноват в переменах настроения моего князя. Посылая мысленные проклятья змее-червю, держала голову Ратмира и уголком мозга удивлялась, что он не вырывается. И симбионт свернулся в клубок где-то в центре мозга — я видела его так же ясно, как и сучки на досках стены. Он дёрнулся, словно от боли, а закричал за него князь.
Закричал так страшно, словно я его резала!
От неожиданности и испуга выпустила его голову, отдёрнула руки. Ратмир схватился за виски, подвывая, упал на пол к стене. А я почувствовала, как змее-червь набирает прежнюю силу... Вот чёрт! Его даже убить нельзя?
— Это паразит, — вдруг прошептала я, поражённая догадкой. — Хищник. Он не позволит себя уничтожить без вреда хозяину...
— Голова. Моя голова! — простонал Ратмир, и я бросилась к нему, путаясь в платье, обняла его голову, прижала к груди. Господи, да ведь я чуть своими руками не убила любимого!
— Что с тобой? Что?
— Голова. разрывается. больно!
Хорошо, хорошо, я сдаюсь! Сдаюсь! Обхватила ладонями его виски, зашептала горячо паразиту:
— Я не трону тебя, не буду убивать, только не причиняй боль! Слышишь меня, тварь ты поганая?
Весь мозг Ратмира пульсировал красными всполохами, но после моих слов затух, поблёк и медленно, очень медленно поменял цвет на серо-зелёный. Фух! Спасибо, господи, или кто там за нами наблюдает сверху!
Опустив ладони, потормошила Ратмира:
— Ну, ты как? Легче стало?
— Что было-то? — спросил он, растерянно глянув на меня. — Травница? Опять ты! А что мы тут делаем?
— Ёж твою медь, — только и сказала я.
Амнезия. Или шиза. Получается, что червяк берёт контроль временами, и тогда Ратмир не Ратмир, а монстр... Да, всё сходится. Но откуда в голове князя появилась эта тварь? И как её оттуда вытащить, не навредив хозяину?
И одна ли эта тварь? Или все тут заражены?
Я глубоко вдохнула, потом выдохнула и сказала Ратмиру:
— Пойдём-ка в твою светлицу. Обопрись на меня, я тебе помогу.
— Мне не по себе, травница, — сказал он, поднимаясь. — Словно я не живу, а сплю временами.
— Ничего, это пройдёт. Я с тобой, я найду способ.
— Способ?
— Найду зелье, — поправилась, увлекая его обратно по узкому ходу. — Тебя надо вылечить. И я тебя вылечу.
Я тебя снова вылечу, мой князь, обещаю.
С трудом мне удалось дотащить князя до его светлицы и до кровати. Он упал на соболье покрывало совершенно без сил, скорчился на нём в позе эмбриона, закрывая руками голову, и я услышала тихое:
— Позови ключницу.
— Сейчас, сейчас.
Метнувшись в коридор, закричала:
— Ключницу князю! Эй! Есть кто-нибудь?
Откуда-то появился вихрастый паренёк лет семи, уставился на меня, как баран на новые ворота, и пришлось рявкнуть на него:
— Ключницу знаешь?
Он кивнул.
— Так беги зови прям щас!
Он ещё с секунду соображал, потом подорвался с места вглубь коридора. Я вернулась к Ратмиру, который всё так же лежал, иногда вздрагивая всем телом. Что он чувствует? Мешает ему этот червь или сидит тихонечко, пока не возьмёт контроль? Я присела рядом и положила руку ему на голову. Одно движение — и снова передо мной весь внутренний мир под черепом. Где тварь?
Она лежала, свернувшись в клубок, между таламусом и мозжечком. Замерла, сука, в ожидании. И я замерла — в беспомощной злости. Что может моя магия против этого монстрика, ползающего по мозгу? И вообще, как он там передвигается? Галереи роет? Это
же полное и бесповоротное разрушение мозговой структуры... Надо напрячься и найти способ вытравить тварь оттуда.
— Травница.
Слабый голос Ратмира заставил наклониться к нему:
— Я здесь, здесь.
— Не уходи.
— Куда ж я уйду, — пробормотала. — Не уйду я никуда.
— Недолго мне осталось.
— Молчи, не говори глупостей!
— Девку мою с собой забери. Не оставляй тут, уморят её.
Какую ещё девку? О ком это он говорит? Я наморщила лоб и вдруг поняла: о дочери беспокоится! Вот ведь. А казалось, забыл, что у него есть ребёнок.
— Пообещай, — настойчиво сказал Ратмир, и я кивнула:
— Обещаю, не оставлю Отраду.
Он слегка обмяк. Расслабился. И тут дверь с треском распахнулась, ударившись о косяк, в светлицу вбежала Забава, бросилась к княжьей постели:
— Ратмир, Ратмирушка! Что с тобой?
— Худо мне, — ответил он, не открывая глаз. Ключница прижала его голову к полной груди, забаюкала, принялась гладить волосы меленько и быстро:
— Обойдётся всё, уладится, вот увидишь, князюшка, обойдётся.
— Сколько невест уж прибыло?
— Две по светлицам сидят, третья вона сошла с саней, — ответила Забава. — Не тревожься, я уж всех устрою так, чтоб не нарекались!
— Три, значит. Из трёх можно выбирать. Пущай травница всех оглядит, что быстрее! Наследник мне нужен, свадьбу сыграем поскорее. Не хочу княжество Добрыньке оставлять! Глуп он да блуден.
— Молод Добрынюшка, ещё подрастёт, остоумится!
— Не оставлю, сказал, а посему свадьбу сыграю тотчас! Ты уж проследи за подготовкой!
— Прослежу, Ратмирушка, прослежу за всем. Такую свадьбу устроим — всем нос утрём и глаза замажем! Не хуже, что со Сладой была!
— Да, да, — ответил он, успокаиваясь. — Травница! Ты здесь?
— Здесь я, — подала голос, придвинулась ближе. Ревность к Забаве всколыхнулась в сердце. К ней тянется князь, мой князь! А почему не ко мне? Почему?
— Иди с ключницей, иди глянь невест. Наследник мне нужен...
— Иду, — пробурчала. Наследник ему нужен! Невесту ему подбери! Дурак. Не просто дурак, а больной на голову дурак. Причём, в прямом смысле.
Забава подняла взгляд, с тревогой посмотрела на меня. Я вздохнула. Сейчас причитать начнёт: что с князюшкой, вылечи его! А что ей ответить? Пока у меня ответов на её вопросы нет.
— Забава, веди травницу, — велел Ратмир. — А мне пришли Славка, чтоб посидел рядом.
— Мож, попозжей? — спросила ключница жалобным голосом. Я видела, что она не хочет уходить, поэтому настойчиво потянула под локоть из светлицы:
— Сказано было — сейчас! Пошли.
Меня посетила светлая мысль. Под видом профосмотра надо проверить, не засел ли у кого в мозгу ещё один червь. А начну, пожалуй, с Забавы.
