— Ты пожалеешь, — сказала госпожа ди Рейз. — У меня дурной характер.
— Для человека. Не для волчицы.
— Городские девицы недостаточно хороши для тебя?
Волк приблизился, ощериваясь. Летиция вжалась спиной в дерево, как тогда, в доме. Архен зубами поднял край ее платья, голова волка скрылась под подолом, а мокрый язык скользнул по ее бедру. Девушка боялась, что он вопьется клыками в ногу, хотя вожак не собирался причинять ей боль, наоборот, хотел доставить удовольствие; но эта ласка показалась Летиции грубой и неприятной. Они принадлежали к разным видам, между ними не могло быть любви. Да и разве хищникам ведомо это чувство?
Чувствуя ее усиливающуюся дрожь, Архен оставил девушку в покое и отошел. Эстер издавала тихое, довольное рычание, когда он нежно кусал ее за ухо или вылизывал шерсть на боку; ухаживать за человеческими самками он не умел. Два дня назад вожак потерпел неудачу, и теперь ему придется ждать два месяца, пока Летиция займет место бывшей мардагайл, но по сравнению с десятью годами этот срок казался незначительным.
— Ты нравишься мне, — сказал Архен. — Проклинай природу, если хочешь. — Летиция молчала, уставившись в землю. — Я припас для тебя кое — что. Одежду. Кремень — огонь развести. Одеяло, чтобы укрыться ночью. — Он вспомнил, как доставал это все для будущей невесты, рыская по жилищам людей. Человек бы задумался — а стоит ли девушка, которую он в глаза не видел, подобных усилий? Она вполне могла оказаться дурнушкой или не блистать умом; но, к счастью, Архену пришлось столкнуться лишь с одной проблемой — нежеланием Летиции становиться волчицей. Это было ожидаемо, хотя некоторые люди, как безошибочно считал вожак, были не прочь обосноваться в лесу и вести беспечную, по их мнению, жизнь.
— Мне ничего не нужно. — Он не человек — говорящий волк из сказки. И все же Архен думал о ней задолго до того, как Летиция узнала о клятве. — Только не от тебя.
— До тайника полдня пути, — сказал вожак. — Ты голодна? Я найду для тебя ягоды.
Ты голодна? Ты замерзла? Садись поближе к костру. У меня есть пища и теплые одеяла. Согрейся и поешь, а потом я заберу три четверти человека, которыми ты обладаешь, и заменю их звериными. Мы станем охотиться, мы будем неразлучны, у нас появятся дети. Целый выводок крохотных слепых волчат — что может быть лучше?
Летиция медленно опустилась на землю, обхватила руками колени. Место, где волчий язык касался ее бедра, горело огнем. Ей захотелось принять ванну и долго оттираться губкой.
— Нет.
— Ты боишься боли? — спросил Архен.
Она подняла на него глаза. Лучи света пересекались у нее над головой.
— Никто не придет сюда. — Вожак пытался говорить мягче, но это удавалось ему плохо. — Ты зашла достаточно далеко, а я могу быть жестоким. Могу оставить тебя здесь, пока ты не простудишься и не опухнешь от голода — и в следующий раз ты обрадуешься моему приходу.
— Никогда, — глухо ответила Летиция.
— А еще я буду следить за каждым твоим шагом, — продолжил Архен, — и если хоть один человек, по несчастливой случайности забредший в лес, приблизится к тебе на расстояние менее сотни шагов, я убью его без раздумий. Не из чего выбирать. Есть только один путь. Ты пересекла границу и оказалась в моих владениях, ты принадлежишь мне.
— Можешь обратить меня, сделать зверем, — дерзко произнесла госпожа ди Рейз, набравшись смелости. Серо — зеленые глаза метали молнии. — Но я никогда не стану твоей. Уходи.
Архен зарычал, согнув лапы; в пасти зловеще блеснули клыки. Самка не желает прислушаться к голосу рассудка — что ж, придется научить ее кротости. Двумя прыжками он пересек поляну и быстро скрылся между деревьев.
Ближе к середине дня Летиция набрела на тощий ручеек, змеившийся среди гладких круглых камней, торчащих из воды и увитых подсохшими сине — зелеными водорослями. Опустившись на колени и погрузив руки в ручей, она потерла ладони друг о дружку, а после долго черпала пригоршнями воду и пила, пока жажда не перестала ее мучить. Платье на ней подсохло, но из — за ночных скитаний было ужасно грязным; Летиция стянула его через голову и кое — как прополоскала в ручье. Мысль, что кто — то может наблюдать за ней, кроме обитателей леса, не пришла ей в голову, а о словах Архена она предпочла забыть. Развесив платье на ближайшей ветке, госпожа ди Рейз удобно расположилась на берегу и стала разглядывать свои истертые ступни. Каждый шаг причинял ей сильные страдания: Летиция как будто разделила участь русалки, обменявшей морской хвост на ножки, и теперь мягкая земля казалась ей колотым стеклом. Девушка промыла ранки от пыли и грязи и приложила к ним листки подорожника, на какое — то время уняв боль. В желудке было пусто. По дороге к ручью она обнаружила целую россыпь плодовых кустов, усеянных светло — оранжевыми ягодами, — они выглядели аппетитно, но Летиция не решилась их попробовать из опасения, что они окажутся ядовитыми.
Она сидела на берегу, греясь в лучах солнца, пока сверкающий диск не скрылся за облаками. Окрестности окутал таинственный сумрак. Выворачивая ступни и прихрамывая, девушка приблизилась к платью, развешенному на дереве. Знай Летиция, что в скором времени ей придется сбегать из дома, она бы подготовилась к этому основательнее — по крайней мере, захватила бы нож. Чтобы оторвать полоску ткани, ей пришлось орудовать зубами. Находчивая беглянка соорудила из рваных лент некое подобие сандалий, обвязав ими ноги, а подошвой послужили листья подорожника и кусочки коры. Обувь выглядела недолговечной, но Летиция осталась довольна результатом. Мы еще посмотрим, кто капитулирует первым, злорадно думала она.
Девушка решила идти вдоль ручья, который, к несчастью, оказался мелковат для рыбы. На земле остался лежать невостребованный клочок ткани, и Летиция обвязала его вокруг сосны на случай, если она захочет вернуться на старое место или, напротив, забредет сюда по ошибке. Ей не довелось увидеть клочок снова. Госпожа ди Рейз сделала первые осторожные шаги: растерзанное платье задиралось до самых бедер, рваные голубые ленты оплетали лодыжки, а в сандалиях хрустела кора. Подошва быстро растрескалась и начала колоться и досаждать — Летиции пришлось избавиться от коры и заменить листья подорожника новыми.
Сколько она ни продвигалась вперед, пейзаж оставался прежним — ряды сосен, мелкий ручеек, прогалины, залитые светом. Пустой желудок все настойчивее напоминал о себе; после заката Летиция нашла немного дикой земляники, и, полакомившись ягодами, уснула под сосной. Утром у нее начался жар; провалявшись в лихорадке до полудня, Летиция нашла в себе силы доползти до воды и сделать несколько глотков, а затем болезнь снова завладела ее телом, и сознание наводнили несвязные, горячечные сны.
На отшибе стояла хижина с выбитыми стеклами и покосившейся трубой; большая наглая ворона с пронзительным карканьем влетела в окно и, покружив по комнате, села на пыльный подоконник. Согбенная девушка в грязном рванье приветствовала птицу радостными криками, словно старого друга. Она делилась с вороной последними новостями, а птица вертела головой и подчас неуклюже кивала, как будто действительно понимала, о чем говорит человек. Летиция не смогла разобрать отдельных слов, но улавливала суть разговора. На щеке у девушки темнела ссадина, тусклые светлые волосы и синюшность кожи делали ее похожей на безнадежно больную; и все же в глубине черных глаз неистово билась жизнь — она рвалась из клети, в которую была заключена, пусть этой клетью являлось ее истощенное тело с вялыми мышцами и хрупкими костями.
Морвена принимала какие — то лекарства, по очереди отпивая из пузатых сосудов из дымчатого стекла. Над некоторыми флаконами кружился пар. Раздался отчетливый стук в дверь. Девушка сделала вид, что не расслышала стука, но посетитель — или посетители — оказались весьма настырными. Они продолжали молотить по дереву, пока Морвена не натянула на лицо маску равнодушия и не проковыляла к двери, опираясь на палку. Взвизгнули несмазанные дверные петли, распахнулся внешний мир — и Летиция столкнулась лицом к лицу с собой, облаченной в алые одежды. За ней в хижину вошел Ланн. Морвена долго разглядывала незваных гостей исподлобья, а потом спросила неоправданно грубо: «Чего вам надо?»
