рядом с Монрико и попыталась ее успокоить, поднять с колен.
— Посмотри кругом, — показала Алсу на собравшихся акумов. — Это мой народ, и я должна его защищать. Пожертвовав одним, я спасу всех. Если ты меня услышала, то поймешь.
— Ты, ты… — Лена растерялась, ища слово… — Ты диктатор.
Удар…
Треск…
Дымный край неба слепо прищурился бездонным краем света.
Под тонкой оболочкой Акумуляря-317 вспыхнули тысячи молний, пытаясь вырваться наружу, ударили острыми пиками. Оболочка завибрировала, пошла волнами, покрылась вулканическими вздутиями. В груди у акумов застыл ужас, они сжались, словно поняли, что стали игрушкой в руках того, кто так любил жестокие игры в непослушание. На самом деле правила игры просты: народ акумы существовал для сбора негатива и его сброса в озеро Нети, но всегда появлялся тот, кто оказывался бестолковее, непослушнее.
— Если можешь, спаси, — потребовала Лена.
— Если тебе будет от этого легче, могу так. — Алсу тяжело вздохнула и встала на колени перед Монрико.
— Я встала перед тобой на колени, моля о спасении своего народа.
Народ охнул.
То, что нужно.
Монрико перестала плакать, рукавом осушила слезы.
— Простите Ваше Высочество! Простите. Это я во всем виновата.
— Я рада, что вас постигло понимание. — Алсу поднялась. — Жаль, что мне приходится опускаться до четвертого уровня пояснений: у вашего сына понятия о законности и морали расплывчаты…
Что ответила Монрико, Алсу не слышала, ей нужна секунда, чтобы вспомнить заклинание. Давно им не пользовалась. С одной стороны, оно очень редкое, что вроде приятно …акумы были добры, искренни, послушны. С другой… в любом правиле случались серьезные исключения, слишком похожие на трагедию.
Королева бы такого не простила.
Однако Алсу словно задалась целью своим поведением опровергнуть весь накопленный королевским правлением опыт. Она спокойно общалась с народом — с улыбкой, без пафоса — ничуть не смущалась, когда ее перебивали в излишнем азарте спора, особенно, если тема касалась благополучия страны.
В тот самый момент солнечные диски чуть притормозили, затем поднялся ветер и потащил существо к озеру Нети. Народ возликовал. Они до последнего момента надеялись, что Принцесса примет правильное решение. Акумуляру-317 было даровано спасение.
Глава 29
Акумуляр-317
Все замерли. По длинному шлейфу неба, словно оставляя тягучие раны, существо поплыло целенаправленно и гораздо быстрее. В какой-то момент внутри него снова забурлило, загрохотало. Всем стало страшно, — понимали, что каждый сантиметр полета может оказаться последним.
Дарованное Принцессой спасение — это великолепный шанс, но, возможно, оно запоздало и оттого обманчиво. Возможно, Акумуляру-317 стоит смириться и дождаться конца, чем испытывать внутренние боли. Но сын Монрико старался выжить, особенно, когда понял, что прощен. Отсюда, с высоты он уже видел озеро Нети, оно взирало на него огромным черным зрачком королевства.
Если бы Акумуляр-317 в то злополучное утро не ослушался матери и не подписался на поэтов-драконов, то не произошло бы ничего смертельного. И возможно, он получил бы обещанную награду — Акумуляру-999 в жены. Сколь многое изменилось бы, если бы он не пообещал ей принести поэтические слова любви.
О небо! Зачем ты так поступило со мной! — Акумуляр-317 застонал от жуткой боли в голове. Отрэнергия в первую очередь разрывала именно ее.
Грохот. Как же больно!
О небеса! Помогите! Если бы только он мог…
Удар! Удар! Удар!
Оглушительный грохот падающей воды, гул сотни мегов высвобожденной энергии, голоса торжествующего народа акумов.
Акумуляр-317 с головой погрузился в вязкую жидкость озера. Неть сомкнулась над его головой, боль чуть стихла, пропало внутреннее напряжение. Зато появилась первая судорога, еще и еще — это началось освобождение от сгустка отрэнергии. Самое болезненное и отвратительное. Через миг он впал в забытье.
Судорога-излом-петля-судорога-захват-узел-судорога. Его знатно корежило от перенапряжения. Озеро бурлило и вскипало горячими брызгами.
Постепенно Акумуляр-317 сдулся до естественных размеров. Теперь для восстановления ему придется провести на четвертом уровне озера как минимум неделю. Ах, как жаль! Значит, еще неделю он не увидит свою 999-ю. Не открывая глаз, он опустился на мягкое дно. Кругом заработали засовы, замки, двери, крышки. Единственная на все королевство «Барокамера восстановления» захлопнулась. Мёртвой хваткой металлические клешни схватили 317-го за руки, ноги, подбородок, стали выдавливать из тела остатки отрэнергии, его доили, словно земную тлю, жестко и бесцеремонно.
— Тебе повезло, тебе повезло, — механическим голосом бурчала Барокамера. — Мне вот интересно, за что тебе такие блага от Принцессы? Влюбилась?
— Больно, — жаловался 317-ый.
— Я не понимаю, на что ты надеялся? — Металлические клешни болезненно дернули голову. — Не стони, не пожалею. Я машина. Очень умная, образованная машина. Во мне нет жалости, только программа, которая настроена на спасение. Я столько вложила в тебя сил, больше матери: она родила тебя всего один раз, а я возрождаю тебя в пятый. В конце концов, мне не жалко будет тебя угробить.
— Умоляю, пощади! — Голос 317-го был переполнен страданием, он с трудом сдерживался, чтобы не заорать. Но орать нельзя. Кругом расположены капсулы с младенцами.
Но затем его окружило невероятное блаженство. Да! Это здорово! Это прекрасно! Он окунулся в сон, в тот сон, который готов смотреть сутками напролет.
— Я пришла!
— Тише, — зашептал он ей. — Я вижу, что ты пришла! Дай я прикоснусь к тебе, какая у тебя тонкая шея, сладкие губы.
— Я честная и порядочная 999-ая, — в ответ игриво хихикнула девушка.
— Мы в капсуле. И ты можешь меня поцеловать.
— Ты жив…ты жив…а я уже не надеялась тебя увидеть. Какое счастье! Где ты был?
— Я был на собрании у поэтов-драконов.
— Точно рехнулся, — встряла в разговор Барокамера. — Я говорила: любовь до добра не доведет. Никого не доводит и вас не доведет.
— Как же ты права, — ответила 999-ая Барокамере и сильнее прижалась к 317-ому.
— Что! — замигала лампочками Барокамера. — Ты снова со мной согласна? Вот ведь хитрованка. Знаешь, как меня взять, процесс несогласия только подогревает мое нагнетание, а процесс согласия расфокусирует моё ритмическое противодействие. Ой. Я начинаю заговариваться. Ладно, целуйтесь. Но недолго. Через сорок семь плагов (секунд) начинаю процесс крипы (восстановления).
