господня, — говорит Калум, нюхая воздух. — Вы, ребята, чувствуете это?
Порыв ветра бьет мне в ноздри.
Несмотря на подавляющие средства в моем организме, я безошибочно узнаю запах неженатых Омег. Но в сочетании со сладким ароматом это…
Ужас. Страх. Отчаяние.
Есть один аромат, который выделяется. Под подавляющим зловонием скрывается тонкий, восхитительный аромат, который говорит со мной.
Это взывает к моему Альфе, как никто другой, и мое тело с готовностью откликается.
Амелия.
— Она здесь. — Я рычу.
Достаточно легко обмануть охрану с помощью наших поддельных удостоверений личности.
Согласно дресс-коду, мы одеты во все черное, а также в маски из темной ткани, закрывающие нос и рот.
Мы неузнаваемы. Как и все остальные.
— Черт, — бормочу я себе под нос. Запах Омег разносится по темному коридору, когда мы следуем за охранником в аукционную зону.
Это больше, чем комната. Это гребаный театр.
И Амелия на сцене.
ГЛАВА 28
АМЕЛИЯ
Ты это переживешь.
Я мысленно повторяю эти слова, пока Ваня ведет меня по темному коридору и открывает дверь в примерочную. В углу туалетный столик с косметикой и парфюмерией, разбросанными по стойке.
— Ты будешь сидеть здесь, — приказывает она. — И ждать, пока я не приду за тобой.
— Пожалуйста, не делай этого, — шепчу я ей в последней отчаянной мольбе.
Она недоверчиво приподнимает бровь и фыркает на меня.
— Глупая девчонка, — хихикает она, затем закрывает за собой дверь, замок со щелчком встает на место.
Я разваливаюсь в кресле и изучаю свое отражение.
Платье, в которое она меня одела, не оставляет простора для воображения. Черный корсетный топ непристойно выпячивает грудь и делает талию тонкой, как карандаш. Юбка платья из прозрачного черного кружева едва прикрывает мой зад.
Ваня подвела мне глаза черной тушью и накрасила губы темно-красным. Она также завила мои волосы, и они ниспадают по плечам тонкими волнами.
Я выгляжу как эскорт.
Я опускаю голову, борясь со слезами, которые угрожают пролиться.
Ты это переживешь.
Над моей головой с треском оживает динамик, и мой рот открывается от ужаса, когда я слышу объявление.
— Омега… восемнадцать лет…
Номера зачитываются быстро, и мужской голос диктора продолжает звучать все громче, говоря на разных языках, пока, наконец…
— ПРОДАНО!
Раздается пронзительный крик, за которым следует рев.
— Омега… девственница… ПРОДАНА!
Еще крики. Еще одобрительные возгласы.
Различные объявления на многих языках.
У меня нет времени осмысливать то, что я слышу. Я сижу в шоке, пока Ваня не открывает дверь, щелкая пальцами.
— Омега. Подъем. Твоя очередь.
Но я не могу пошевелиться. Мое тело не подчиняется. Я примерзаю к стулу, мой рот приоткрывается, когда она снова командует мне.
Затем она достает свое оружие, и я вскакиваю со своего места.
— Ты сильная девочка, — комментирует она, пока мы идем по коридору. — Ты не плачешь и не вопишь, как другие.
Я сохраняю молчание, пока она ведет меня в конец сцены, ставя в ряд с двумя другими Омегами. Обе рыдают, их крики приглушены кляпами.
За кулисами я мельком вижу публику.
Я застыла в ужасе, несмотря на все инстинкты бежать.
Аудитория полна мужчин-Альф, все в черных масках. Их лица неразличимы, только размытые кровожадные взгляды.
Это кошмар.
— Омега, восемнадцать лет! Лесбиянка!
Смех наполняет аудиторию, и Омега передо мной сгибается пополам, дрожа.
Одного за другим их продают тому, кто больше заплатит. Их вытаскивают из театра, их крики отдаются эхом, пока не растворяются в небытии.
Наконец-то моя очередь.
Ваня подталкивает меня к передней части сцены, меня освещают прожекторы. Толпа замолкает, и я смотрю в глаза сотням незнакомых мужчин.
— Действительно, редкий экземпляр! — Говорит Бета-диктор в свой микрофон. Он встает рядом со мной и машет рукой на мое тело. — Двадцать четыре года, джентльмены.
Несколько одобрительных возгласов наполняют воздух, и я никогда не чувствовал себя более уязвимым.
— Никогда не было Течки!
Зал взрывается радостными возгласами, Альфы встают и ревут от возбуждения.
Ты это переживешь.
Их возбуждение ошеломляет, когда оно достигает моих ноздрей. Это диссонирующий аккорд, каждый из их ароматов сливается воедино во что-то невыносимое.
Я зажмуриваюсь и хнычу, отчего они становятся только буйнее.
— Повернись, — приказывает аукционист, шлепая меня по заднице. — Покажи им, что они покупают.
Униженная, я быстро оборачиваюсь, борясь со стыдливыми слезами, которые наполняют мои глаза.
— С высшим образованием!
Еще смех.
Мое лоно непроизвольно сжимается.
О нет.
Прежняя боль возвращается, на сцене.
У тебя НЕ МОЖЕТ быть Течка.
Торги начинаются, и все, что я могу сделать, это стоять неподвижно и сжимать кулаки.
Пожалуйста, не сейчас.
— Сто, двести, триста тысяч! — Аукционист кричит.
Моя кожа перегревается по мере увеличения количества.
— Четыреста, пятьсот…
Мой клитор пульсирует, и я стискиваю зубы, чтобы не закричать.
— Шестьсот, семьсот, восемь сотен…
Из меня вытекает что-то скользкое, стекает по бедрам на пол потертой черной сцены.
— ПРОДАНО ЗА МИЛЛИОН!
Рев сотрясает воздух, пронзая мои барабанные перепонки. Меня уводят со сцены, я практически падаю в объятия Альфы в маске.
И точно так же, как другие Омеги, я кричу и дерусь.
Но Альфы в зале просто хлопают и свистят, подбадривая человека, который купил меня.
Его рука на моей руке неподвижна. Он быстро тащит меня по проходам и выводит из театра в главный зал.
Хлопок. Хлопок. Хлопок.
Наступает шок, вместе с болью от моей Течки. Мне требуется мгновение, чтобы осознать, что происходит.
Раздаются крики и рев, когда пули просвистывают мимо меня, проделывая маленькие дырочки в стенах театра.
Как и в прошлый раз, думаю я, когда Альфа притягивает меня к себе, прикрывая своим массивным телом.
Что ж, по крайней мере, он вдумчивый.
Я наконец-то улавливаю его запах, смешанный между моим страхом и замешательством.
Это невероятно.
Даже в хаосе, между криками и жужжанием в ушах, я восхищаюсь его ароматом.
Это было сделано для меня.
Он что-то рычит мне, но я не могу разобрать слов, поскольку тону в его аромате перца, дуба и дыма.
У меня слюнки текут.
Я стону, а он тихо ругается.
— Мы должны двигаться, — рявкает он, и на мгновение, клянусь, я узнаю этот низкий голос.
Но мои чувства переполнены. Я едва соображаю.
Он заталкивает меня в комнату дальше по коридору. Я натыкаюсь на стул, в замешательстве глядя на его лицо в маске.
— Не открывай эту дверь, — рычит он. — Ни для кого.
Я поднимаю взгляд на его лицо, замечая голубые глаза и светлые волосы.
Это заставляет меня скучать по Джейкобу.
Он захлопывает за собой дверь, и я разражаюсь слезами.
ГЛАВА 29
ДЖЕЙКОБ
Ее Течка началась на сцене, перед сотнями потенциальных покупателей.
Ее глаза остекленели, запах страха смешивался с восхитительной медовой эссенцией.
Мои ставки не имели
