уловимая грусть. — А меж тем мне уже почти тридцать четыре, я все еще не родила наследника и, кажется, вот-вот потеряю влияние в собственном доме.
— Любой из нас готов положить за вас голову на плаху.
— И положит вместе со мной, не сомневайтесь, если я вновь потерплю неудачу.
Жаньи промолчал, зная, что она совершенно права. Пока его величество сдерживает эмоции и надеется на благословение, но всё может измениться в любой момент, особенно сейчас, когда подле трона не осталось ни одного, даже непрямого наследника.
— Как поживает его бастард? — словно невзначай поинтересовалась королева.
— О ком вы? — приподнял бровь Жаньи.
— Не надо, — она мягко сжала его локоть. — От вас я лжи не потерплю, даже во благо. Я знаю о его существовании, точнее, узнала недавно. Так как дела у мальчика? Сколько ему сейчас?
— Два с половиной, моя королева. Он здоров и полон сил, живет в деревне, довольно связно болтает.
— Как его зовут?
— Не имеет значения. Он — признанный наследник лорда Мегиля и не может стать для вас угрозой.
— Не может стать угрозой трону, — поправила она. — Но мне лично — еще как. Он — живое доказательство того, что проблема не в муже, а во мне.
И снова ему не нашлось, чем возразить.
— Да простит меня Солнечный, но я надеялась, что избавившись от мерзавки Сюзанны, этой золотой лисы Лидора, стану счастливее, а теперь вот это… Сын. Здоровый мальчик с фамильным магическим даром на одной чаше весов и я, бесплодная королева, на другой, — она тяжело вздохнула и прошептала едва слышно: — До сих пор не могу взять в толк, почему «леди Вики» осталась жива. Видят боги, я терпела её насмешки столько, сколько не под силу человеку. И где же справедливость?
Хороший вопрос, ему и самому было интересно. До зубовного скрежета интересно. Жаньи пришлось призвать на помощь всё самообладание, чтобы на лице не отразилось накопившееся раздражение. За спиной раскатился звонкий девичий смех, сразу после — строгий окрик одной из старших дам. Хорошее напоминание о том, что каждое слово нужно взвешивать особо тщательно.
— То, что выдержала она, сломало бы и уничтожило любую. Сырость, грязь, болезни, допросы… — он говорил тихо и торопливо, зная, что веселье отвлечет внимание придворных на пару минут. — Всё было сделано правильно. Она должна была умереть от истощения или повеситься на обрывках собственной юбки. Но...
— Возможно, ей помогли? Союзники её отца, этот её поклонник, Карл Мейдлиг? Зря муж ему доверился.
— Исключено, — мотнул головой амарит. — Никаких контактов с внешним миром, никаких писем, посылок, визитов. Она ни с кем, кроме палачей и дознавателей, не общалась.
— А если одного из них подкупили?
— Тоже нет. Мы следили за всеми. — Подозрения, что Штрогге мог каким-то образом почуять слежку и незаметно вмешаться, Жаньи благоразумно оставил при себе. — Воля судьбы, не иначе.
— Жаль, — констатировала Агнес, вновь превращаясь в хрупкую красавицу, закованную в непосильную броню титулов и долга. — В таком случае, буду молиться, чтобы небо сделало свой выбор поскорее. Одной из нас придется уступить, ты же знаешь.
Амарит остановился, развернув королеву к себе лицом, заглянул в её глаза и произнес, словно заклятие читал:
— Выкиньте это из головы хотя бы сегодня. Забудьте обо всем, пусть этот вечер станет для вас триумфальным, тогда все страхи отступят, как снега с приходом весеннего тепла. Я верю всем сердцем, что должно быть, значит, так и будет.
Она на миг вскинула голову, в глубине глаз мелькнуло что-то настолько обжигающее и горькое, что Жаньи ощутил неприятный привкус во рту. Но вот Агнес моргнула и опустила взгляд, осеняя себя солнечным знаком:
— Истинно.
***
Ужин, больше похожий на маленький пир, прошел идеально: еда, шутки, показательные перебранки между юными фрейлинами королевы и молодыми мужчинами из свиты короля. Когда объявили танцы, по рядам придворных прошла волна сдержанного возбуждения. Еда тут же была позабыта, столы и стулья отодвинули к стенам, чтобы освободить побольше места.
Марта Стейн, та самая миловидная баронесса, что присутствовала на обеде, глаз не сводила с его величества. Её округлая грудь соблазнительно выпирала из корсажа, глазки мерцали под густым веером ресниц, полуоткрытые розовые губки манили наслаждением. Амарит слегка потянулся в её сторону, вдохнул, будто змея лизнул самым кончиком языка невидимые прочим полупрозрачные нити, тянущиеся в воздухе.
Вкусная, сочная, готовая почти на всё. Наверное, думает, что её неумелые поцелуи смогут проложить дорогу к трону или хотя бы к званию фаворитки. Показать бы ей, что на самом деле можно делать подобными губами — что ласкать, как облизывать, где целовать — и тогда она точно не выпустит короля из своих цепких лапок. Возможно и стоит этим заняться… Для себя, чтобы просто снять напряжение. И чуть позже, когда Фердинанд насытится, и она перестанет быть угрозой её величеству.
Смычки ударили по струнам, запели свирели. Жаньи, державшийся весь вечер в тени, с облегчением отметил, что король подал руку не юной белокурой Марте, а супруге.
Агнес сияла. Легкая и уверенная в себе, не нуждающаяся в милости мужчины, чтобы поддержать свой высокий статус, и в то же время — живая женщина, соблазнительная особой, оформленной, зрелой красотой.
Когда рука короля опустилась на её талию, уверенно повела хрупкую партнершу вперед, Жаньи одним махом осушил бокал крепленого вина, подошел к столу, снова налил, скривился, заметив, что кувшин полупустой, и поймал за воротник пробегающего мимо пажа:
— Еще, — приказал коротко.
Обернулся.
… Черные волосы летят по воздуху, подвеска на вздымающейся груди горит огнем, шелестит тяжелый подол платья, ножки в легких атласных туфельках невесомо переступают по полу. Она смотрит на мужа преданно, открыто, призывно, слегка краснеет, когда он наклоняется, целует в шею на виду у всего двора…
Принесенный пажом кувшин Жаньи едва не разбил об пол. В голове шумело, громкие беззаботные голоса вокруг зазвучали хриплым вороньим карканьем и лаем псов. И каждый, буквально каждый из говоривших, считал своим долгом высказать предположение, что же произойдет между супругами дальше: страстное сближение или окончательный разрыв из-за неудач?
— Вы сегодня необычайно молчаливы, мой друг.
Канцлер оказался рядом неожиданно, будто призрак, шагнувший сквозь стену. Оценивающе пробежался взглядом по амариту, бокалу в его руке, танцующим парам. Глосси, неизменная тень, следующая по пятам за королевской четой и за ним, полудемоном, хранителем
