посудой. И тут вышли они. Винтик и Шпунтик современного мира. Я
подобрала упавшую челюсть и попыталась придать своему виду
отстраненный и не заинтересованный вид. Это были два брата-близнеца, оба
рыжие, с карими глазами с желтыми крапинками, в круглых огромных очках, джинсовых широких комбинезонах и больших ботинках шиномонтажников.
— Привет, — как можно дружелюбнее поздоровалась я, помахав рукой.
— Доброго времени суток, — ответили одновременно близнецы, открывая
холодильник.
— Там осталось немного супа, могу налить, — предложила я.
— Не стоит утруждаться, — помотали головой парни, взяв из холодильника
палку колбасы и сыр, и, забирая с собой нож и хлеб, отправились в свою
комнату.
— А как их зовут? — смотря вслед еще одним соседям, спросила я.
— А их обычно никто не зовет, — усмехнулся Андрей, пожав плечами, и
ушел к себе, а мне пришлось налить себе еще одну кружку чая и ждать, пока
Кира успокоится.
Встав ночью в три часа, я достала из сумки черную краску для бровей и
ресниц, проверила, спит ли Кира, помотав у нее над глазами ладонью, и
пошла в холл, где за кухонным столом принялась разводить краску. Долго это
не продлилось, поэтому я вошла в комнату Джейса, включила свет и
выдохнула, слегка затаив дыхание. Сердце забилось с сумасшедшей силой, практически ломая грудную клетку, когда я смотрела на умиротворенное лицо
безэмоционального брюнета. Ангел на моем право плече тянул меня назад, уберегал от дурного поступка, но его оппонент, чертенок, был другого
мнения, поэтому я твердо шагнула вперед, дабы совершить пакость для
собственной радости. Откинув длинноватую челку со лба Даньелза и
почувствовав легкий ток при прикосновении, я взяла кисточку и принялась
ваять свой шедевр. Полюбовавшись на свое творение и свой мелкий почерк, я
ужаснулась собственной выходке и вспомнила, сколько держится краска для
бровей и ресниц, но что сделано, то сделано. С ворчащим на правом плече
ангелом я покинула опочивальню профессора и отправилась досматривать
счастливые и спокойные сны.
Эти самые прекрасные сны, где меня в розовых облаках катал на себе
помесь пегаса с единорогом (такие вообще существуют?!), оборвал
истошный крик, доносившийся, кажется, из ванной. Я подскочила с кровати и
бросила взгляд на шкаф: найдет он меня там или нет? Несколько секунд
сомнений и я уже сижу в шкафу, прикрытая сменным постельным бельем.
Входная дверь с грохотом отлетает к стене, удивленный возглас Киры
разрезает тишину комнаты, а я затаиваю дыхание. В дверцу аккуратно
постучались, но я ответила, что меня тут нет, после чего услышала
заливистый смех Киры.
— Братишка, что у тебя на лбу? — сквозь смех спросила девушка, — "Руками
не трогать. Музейный экспонат. Собственность Рассветы". Как она еще все
это уместила у тебя на лбу?!
— Убью малявку, — прошипел в ответ сестре моя личная смерть, а потом
вновь постучался в шкаф, причем уже не так аккуратно, — выходи!
— Меня тут нет, — предприняла я попытку убедить его в своем отсутствии, но мужчина оказался не дурак (кто бы сомневался?!), поэтому не поверил.
А жаль! Именно поэтому дверцы шкафа открылись, и меня выволокли на
свет, и я обнаружила в руках у своего будущего мучителя странный и
непонравившийся мне предмет.
— А зачем тебе ножницы? Выбрось "каку", — решила образумить я ребенка, но, мне может так только показаться, малыш не уверовал в мои слова.
— Ну, уж нет, — осклабился профессор, после чего развернул меня к себе
спиной и намотал себе на кулак кончики моих длинных волос, и тут меня
осенило.
— Нет! Не надо! Только попробуй, и ты станешь моим врагом номер один!
Не надо, говорю! — но было поздно, около тридцати сантиметров моих волос
оказались на полу, введя меня в крайний ступор.
Я присела на корточки, сжав в руках упавшие светло-русые локоны и
слыша над собой тяжелое дыхание профессора, которого, кажется, первый
раз доводили до белого каления. У меня снесло крышу. Я вбежала в комнату
Джейса и бросилась к аквариуму с рыбками и решила их перекормить,
высыпав все содержимое первой попавшейся под руку банки с хлопьями.
Джейс вбежал за мной и схватился за свою голову, с безумием в глазах смотря
на меня.
— Дура! — крикнул он, после чего подошел ко мне ближе и перекинул через
свое плечо, перед этим нас по-обычному шибануло током, я, кажется, эту
энергию уже и замечать перестаю, словно родную стихию.
— Ааа! — закричала я, обнаружив в холле всех своих соседей, даже
удивленных Винтика и Шпунтика, покой коих мы умудрились нарушить. -
Куда ты меня тащишь?!
— Увидишь, — усмехнулся он, чуть подбросив меня на плече, как мешок
картошки, и потащил в коридор, потом по лестнице, где я уже замолчала, чтобы не привлекать лишнее внимание, которого и так было чрезвычайно
много.
— Козел! Ненавижу вас, профессор Даньелз! Я буду жаловаться! Хотя кому
жаловаться? Вашему отцу-ректору? Что ж за несправедливость-то такая? Да
на мою бедовую головушку? Хотя признаю, сама виновата была, не смогла
оставить все как есть, решила воспротивиться стандартам, — ворчала я под
периодическое улюлюканье вымышленных то ангела, то чертенка.
— Что ж ты такая вредная, а? Ведь я даже тебе ничего плохого не сделал, -
возражал мне преподаватель, вообще не обращая внимание на взгляды
студентов, которые видели полуобнаженную девицу, то есть меня в одной
хлопчатобумажной пижаме, и профессора, водрузившего на себя этакую
тяжесть. — Вообще не нормальная… рыбки-то тебе что сделали?
— Я была в состоянии аффекта! Тем более ничего страшного с твоими
рыбками от передозировки еды не случится.
— Это была не еда, глупая ты бошка. Это был сильнодействующее
снотворное, которое для них смертельно.
— Что?! — удивилась я, даже немного приподнявшись и оттолкнувшись от
спины моего мучителя. — Как это?!
— Ну… тебе этого лучше не знать.
— Ты хранил у себя квинтэссенцию?! Ее хранение запрещено в стенах
общежития!
— Замолчи или говори потише, — раздраженно посоветовал Джейс.
— Ты убил бедных рыбок! — воскликнула я.
— Я?! Это ты вообще-то сделала!
— Я этого не сделала бы, если бы там не стояли запрещенные препараты!
Так что это твоя вина, и не смей ее списывать на меня. Какое там это по счету
