* * *
За окном ярко светило солнце. Кажется, это был первый солнечный день в этом году. Тем более странной казалась тонкая вуаль тумана, колеблющаяся над булыжной мостовой. Хильд закрыла окно и повела плечами. Со вчерашнего дня теплее не стало, но сегодня свежий воздух бодрил и побуждал к действию.
А еще очень хотелось есть. Даже жрать, давайте называть вещи своими именами. Ее вчерашняя одежда была аккуратно разложена на печке. Хильд натянула джинсы и свитер поверх термобелья и спустилась вниз.
— А где все?
Нет, в том, что дом заселен до самого чердака, она не сомневалась. Об этом свидетельствовала и гора чистой посуды, сохнущая на полотенце посреди стола, и дорожные сумки под широкими лавками и свернутые тюфяки в углу. Но сейчас в доме было чисто, пусто, тихо.
Только Орвар со своей кружкой кофе, прислонившийся задницей к холодильнику.
— Подвинься.
Она достала масло и сыр и соорудила два больших бутерброда на зерновом хлебе. Развела в горячем молоке пару ложек какао, вонзила зубы в хлеб и чуть не застонала от наслаждения. Организм, еще несколько дней назад отчаянно сопротивлявшийся любой пище, теперь требовал еще и еще. И ветчины. И сыра. И меда.
Орвар тянул свой кофе и смотрел на нее нечитаемым взглядом.
— Где твое кольцо?
— Положила в карман твоей куртки. Забери, оно мне не нужно.
— Ты моя жена. Ты должна носить золото, как любая благородная женщина.
— Я не чувствую себя твоей женой.
Он слегка поднял брови:
— Мы можем это исправить. — Шагнул вперед и наклонился, словно собирался поцеловать.
— Даже не думай! — Хильд ткнула пальцем ему в лицо, жаль, в глаз не попала.
Орвар пожал плечами и вернулся к своей чашке. Видимо, он получил все, что хотел, и теперь был согласен притвориться джентльменом.
— Фрейя здесь?
— Конечно. Сейчас она с женщинами в ратуше. Шьют одежду и одеяла. Дети учатся и тренируются. Мужчины патрулируют окрестности. Все заняты делом.
— Я хочу ее увидеть.
И попросить о помощи. Или посоветоваться, на худой конец.
— Старая площадь вверх по улице. Только не забудь надеть кольцо, когда выйдешь из дома.
Его тон предупреждал, что это требование ей нарушить не позволят. Вот только сейчас она его не боялась. Наоборот, любая попытка припугнуть вызывала ярость. Если опять попробует душить, лишу потомства, пообещала себе Хильд.
— Зачем ты вообще меня сюда притащил. Мы заключили договор. Ты его нарушил. Я имела право уйти.
— Я знаю, — согласился он.
— Теперь не думай, что я тебе что-то должна.
— Не буду. Но ты останешься.
— С какой стати? Это ты лгал мне и изменял, не я. Я все равно уеду.
— Я снова тебя верну.
— Это не поможет, Орвар. Повзрослей уже! Ты подвел меня не раз и не два. Я никогда не смогу тебе доверять.
— Не надо. Просто будь со мной.
Она устало отодвинула чашку:
— Нет, ты все-таки спятил.
Крыша потекла, как говорили в детстве. Кукуха слетела. Делириум одолел.
— Я не могу, — она опустила лицо, чтобы он не видел ее наполняющихся слезами глаз, — я просто больше не выдержу. От меня почти ничего не осталось. Хочешь похоронить меня здесь?
— Хильд, — он рванулся к ней, но она выставила вперед раскрытую ладонь.
— Нет! Не прикасайся. Ты сам видел, на мне живого места не осталось. Я…
Она поперхнулась и замолчала. Некоторое время он так же стоял молча, затем вздохнул и покачал головой:
— Ты очень сильная, Хильд. После нападения Фрейя двое суток не могла пошевелить ни ногой ни рукой, а ты убила двух колдунов! Две наших женщины погибли в том тумане, их мужья сошли с ума от тоски через неделю. А ты приколола колдуна к дереву, словно жука, провела несколько дней в больнице, а потом опять сбежала! Я никогда не встречал такой сильной и бесстрашной женщины. Ты сильнее любого мужчины. Ты сильнее меня.
— Скажешь тоже! — Фыркнула она.
И все-таки кое в чем Орвар был прав: она помогла Фрейе. Чавкающий звук, с которым копье вошло в тело мунгики, до сих пор вызывал в ней злобную радость. И, просыпаясь от ночных кошмаров, она больше не дрожала и не плакала, а выхватывала из-под подушки нож.
— Ты сильнее меня, — с непоколебимой уверенностью повторил Орвар. — Ты смогла жить без меня, пока я лишь блуждал в темноте. Иногда я выпадаю из действительности и потом не могу вспомнить, что делал. Ты возвращаешь меня к свету. Не люби меня. Не прощай. Но будь со мной. Я дам тебе все, что пожелаешь.
— Я хочу уйти. Больше ничего.
— Это я позволить не могу.
Слов уже не было, она просто покачала головой.
— Тогда ты ничего не можешь мне дать.
— Можно решить все иначе. Убей меня. И будешь свободна. Богата. Счастлива.
Он вытащил из-за спины нож и вложил в ее руку, обхватил ее пальцы и сжал их на рукояти:
— Смотри, это просто. — Острие уперлось под челюсть. — Не бойся, тебе даже делать ничего не нужно. Просто держи нож и смотри мне в глаза.
Орвар слегка наклонился вперед, и она почувствовала, как его тело сопротивляется проникновению железа.
— Держи крепче. — Он неотрывно смотрел ей в глаза.
По его шее потекла струйка крови. Хильд успела убрать нож в тот момент, когда Орвар всем телом качнулся на нее.
— Это шантаж! — Она швырнула в него бесполезную железку.
— Это твой билет на свободу. — Он поднял нож с пола и вернул его Хильд. — Оставь себе… на случай, если передумаешь.
— Хочешь сказать, что позволишь зарезать себя, как курицу? — Фыркнула она.
— Даже пальцем не пошевелю, — пообещал он, и Хильд скорее почувствовала, чем увидела — не врет.
Нож, кстати, был отличный. Сантиметров двадцать длиной, отлично сбалансированный. Рукоять из черного дерева, клинок, скованный из бесчисленного количества слоев стали, руны вдоль желобка для стекания крови.
— Я не смогу быть прежней, — сказала она. — Ничто уже не будет, как раньше.
— Я знаю. Все будет иначе. Ты больше не будешь платить за мои ошибки.
Он притянул ее к себе, не давая опомниться, поцеловал в лоб и вышел из кухни.
1. Инглинги — древня полулегендарная династия скандинавских королей
ГЛАВА 21
Орвар проводил ее до дверей старой ратуши, причем всю дорогу держал за руку и не давал вырваться. Когда Хильд дернулась особенно сильно, он попросил:
— Потерпи, пожалуйста. Мне это нужно.
Как он мог объяснить ей, что ему просто физически было необходимо прикасаться к ней, проверять, что она ему не приснилась и не пригрезилась в тумане. Гьёлль (1) любила поиграть с детьми Одина, заманивая тех, кто потерял близких на свои топкие берега. Вернуться оттуда было почти невозможно.
Тихое отчаяние в его голосе заставило Хильд замереть на секунду, затем она расслабилась и больше не сопротивлялась. На пороге Орвар притянул ее к себе и поцеловал, теперь уже в губы.
— Это тоже необходимо?
— Да. Пусть все видят, что ты моя. Если не хочешь носить мое кольцо, то придется действовать по-другому. — И он снова потянулся к ее губам.
— Так, все! — Хильд оттолкнула его, достала из кармана кольцо и натянула на палец. — Доволен?
Он ухмыльнулся, как сытый крокодил:
— Неплохо… для начала. Потом продолжим.
— Даже не надейся.
Она потянула на себя высокую резную дверь и вошла внутрь. Уже не боясь, что Орвар увидит, коснулась губ кончиками пальцев: ну, по крайней мере, за недели ее болезни и отсутствия целоваться он не разучился. Или на ком-то тренировался? Хильд отбросила в сторону ненужные мысли и сосредоточилась на предстоящей встрече.
К тому, что женщины эйги имеют по любому вопросу собственное мнение, часто отличное от мнения их мужчин, Хильд уже привыкла. Когда она жила в усадьбе Орвара, не все были рады приветствовать ее в Стае. Кое-кто кивал без улыбки, кто-то шептался за спиной, а были и такие, что смотрели сквозь нее, отказываясь признавать ее присутствие.
