Хватаясь за раскаленные звенья и ощущая дикую боль, я сжала зубы, дергая на себя цепь и уже видя, как разъярённое пламя обжигает темную плоть. Призванный отчаянно сопротивлялся, но чем больше он пытался сбросить пламя, тем сильнее оно разгоралось. Душа Дольского, истерзанная темной магией, дернулась внутри пылающего кокона. Я протянула руку, выдыхая сквозь зубы и терпя боль:
— Давайте, хватайтесь.
«Точно дура. И до тридцати не доживешь, малахольная», — прозвучал голос Жнеца в моей голове.
Отстань, мертвяк с косой. Потом будешь философствовать.
«Сколько раз повторять: мы не мертвые!»
Я почти коснулась кончиков пальцев Владимира Максимовича. Видела его взгляд и немного подалась вперед, но все без толку. Магия Хаоса не желала отдавать свою жертву, даже погибая в огне.
— Отпусти, иначе погибнешь, — услышала я тихий шепот. Где-то вдалеке послышался странный вой и отчаянные крики. Гончие? Откуда тут демонические гончие?
— Нихрена! — прорычала я, дернувшись вперед и хватая его наконец за запястье. — Три года молодой беспечной жизни потратила не для того, чтобы сдаться. Умру красивой и даже замужем не побываю!
Потянула ошарашенного Дольского на себя, не давая Хаосу шансов забрать его с собой. Еще один вой, но уже ближе, едва не заставил отпустить руку Владимира Максимовича. Огонь полыхнул ярче и почти прогорел, но не до конца сожжённая темная масса, оставшаяся от оболочки Призванного, попыталась вновь хлестнуть ударить по нам.
— Фас!
Огромная тень гончей накрыла нас в тот момент, когда я рухнула на землю. Душа Владимира Максимовича растаяла, выпущенная обратно на волю и уходя к вновь к Смерти. Разъярённая псина с красными глазами вцепилась в склизкий кусок оболочки, сжавшейся до размера кляксы, и принялась драть ее на части клыками. Никогда не видела этих тварей пустоты воочию. И, судя по толстому металлическому ошейнику с магическими символами, она кому-то принадлежала.
Я повернула голову и наткнулась на темно-синюю форму офицера Особого корпуса жандармов. Взгляд скользнул по серебряным плетёным шнурам с металлическими наконечниками на правом плече. В руке мужчина сжимал магический хлыст, а у его ног сидели еще три демонические гончие, готовые в любой момент броситься на противника. В голове мелькнула мысль, что писать даже никуда не придется. Министерство внутренних дел, Сенат и даже военные уже в курсе, что тут творится.
Позади стояли с антимагическими щитами и оружием наготове рядовые жандармского корпуса, прикрывая наших местных полицейских. Богатырь Ванюша, Евсей, несколько рядовых молодых ребят из оборотней и даже полковник полиции Виталий Сергеевич, нервно прижимающий ко лбу платочек. Но что самое забавное: Василий со всей своей церковной братией, раскрыв рот, смотрит на нас.
— Что тут происходит?! — визжит Пантелей Пантелеевич.
Ответить я не успела. Увидела мелькнувшую душу Владимира Максимовича прежде, чем она исчезла. Гончая радостно завыла, после чего бросилась обратно к своему хозяину. А затем холодный голос офицера жандармов заставил меня вздрогнуть:
— Именем его императорского величества Николая Михайловича Романова, Инга Владимировна Дольская, вы арестованы за использование запрещенной магии и угрозу жизни мирному населению.
Глава 19
Особый корпус жандармов — это отдельный корпус полицейского назначения в составе Вооруженных сил Российской империи. По-другому их называли: политическая полиция. Еще Николай Первый, обеспокоенный появлением тайных сообществ и группировок, выступающих против императорской власти и подготовивших восстание на Сенатской площади, издал Положение о Корпусе жандармов в тысяча восемьсот двадцать седьмом году. С тех самых пор, не раз преобразовываясь и меняя структуру подчиненности, жандармы в конце концов вошли в состав Военного министерства.
Я ждала, разглядывая кабинет полковника Гулько Виталия Сергеевича, услужливо предоставленного для допросов. Виталий Сергеевич нервно дергал себя за ус, стоя у подоконника, периодически шипя на богатыря Ванюшу, едва не снесшего кадку с какой-то пальмой, и мрачно косился в сторону сына — тоже Виталия. Вот самомнение у мужика. Сына Виталием назвать с отчеством Витальевич. Язык сломать можно, тем более Гулько-младший был тем еще козлом. Он в прошлый раз меня посадить жаждал, и теперь с преданностью собаки взирал на офицера жандармерии.
Еще бы, это ведь из самой столицы прибыл человек! Из самого Санкт-Петербурга, в чинах и в форме. Не какой-то там губернский корпус. Главное управление — мечта любого дурака. Ведь именно они напрямую занимались государственными преступлениями, отчитываясь непосредственно императору Николаю Третьему.
Мой взгляд остановился на мониторе компьютера в тот момент, когда из динамика колонки раздалось хрюканье. Все дружно вздрогнули, а вот офицер Владислав Ящинский даже не дрогнул. Только замер безмолвной статуей в уютном кожаном кресле Виталия Сергеевича, пока тот, краснея, подбирался к столу.
— Ой, извините. В обед решил расслабиться и... вот… ну… Понимаете, у нас такой вопиющий случай впервые. Все-таки не Петербург и даже не Москва, — оправдывался он, наклоняясь к мышке, щелкая ею.
Я отклонилась, заметив на экране яркую заставку игры «Королевский фермер». Теперь понятно, чем у нас доблестная полиция занималась в свободное время.
— Э-э-э, ваше благородие, господин офицер, разрешите спросить? — неуверенно задал вопрос Иван, переступая с ноги на ногу и пихая в бок Евсея. Пока полковник, извиняясь, пытался отключить повисшую игру.
— Старший унтер-офицер Богатенко! — рявкнул тут же Виталий Сергеевич, раздуваясь от недовольства и на минуту отвлекаясь от компьютера. — Обращайся к господину Ящинскому правильно!
Ваня тихо оправдывался. За дверью тихо копошились остальные сотрудники нашего полицейского отделения. Еще бы, ведь сейчас во дворе прямо у здания стояло несколько бронированных черных машин с гербовым знаком Российской империи. А подле него десяток рядовых и ефрейторов из людей да нелюдей в черной форме со шлемами, вооруженные до зубов. С антимагическими щитами, вшитыми амулетами, они действительно внушали уважение.
— Достаточно, — холодный голос офицера прервал мои размышления и заставил полковника вздрогнуть, невольно сжавшись.
Честно говоря, эти светло-серые глаза пугали и меня. Как и магически нанесенные руны с пентаграммами на подушечках пальцев, ладонях и руках Владислава. Хорошо, гончих он обратно загнал в пустоту, теперь только свернутый на столе хлыст напоминал мне о них.
Не люблю я демонологов, ничего не могу с собой поделать. Особенно при исполнении. Многие женщины восхищаются мужчинами в форме, а по мне так тут и смотреть особо не на что. Короткая стрижка, светлые волосы, поджатые губы и нос с горбинкой — ни красоты, ни изящества, да еще аура эта премерзкая.
— Да-да, конечно. Может, чаю? — дернулся Виталий Сергеевич, однако Владислав только небрежно махнул рукой, будто отгоняя его.
Любой другой бы возмутился столь хамскому поведению, но бумаги, подписанные самим императором, дающие полную власть Особому корпусу жандармерии, не оставляли никаких шансов. Именно на них Гулько-старший и посмотрел в очередной раз, смиряясь с неизбежным. Провел пальцами по листкам на своем столе, хмурясь.
— Полковник, будьте добры. Оставьте нас с госпожой Замогильной наедине, — последнее слово офицер подчеркнул особенно, и я невольно заерзала на жестком стуле. Не хочу наедине, хоть Евсея оставте!
Но кто бы слушал мои мысленные призывы. Спустя пару минут дверь захлопнулась за полицейскими. Напоследок Виталик Гулько-младший бросил на меня раздраженный взгляд, а после вышел следом за остальными. Мы остались в полной тишине, вдвоем, посреди кабинета полковника.
— Я ничего не делала, — подняла руки, мигом принимая позиция несчастной девочки. — Честно. И не надо меня пытать.
— А я вас в чем-то обвинил? — полюбопытствовал офицер, наклоняя голову набок. Его палец принялся постукивать по подлокотнику кресла, отбивая такт неизвестной мне мелодии. — Скажите, Кристина, как давно вы здесь работаете?
