Некоторе время мы сидели в молчании.
— Я сделаю всё что могу, для того, чтобы тебя с сыном отпустили… — я наконец-то решилась на принятие решения.
— Стоп! Не смей! Если я увижу, что ты вопреки себе пошла на близость с матриархом… ради нас… я сумею вмешаться… и меня просто казнят! Ты поняла, мышонок?!
— Поняла. Никаких необдуманных действий не будет. Даю слово!
— Вот и молодец! — карианец взлохматил мои волосы, — Умывайся и — за стол! Пока Ксатр там всё не слопал!
— Аграф… — карианец вопросительно посмотрел на меня, — А Ксатр… он очень меня презирает… за то, что я не убила себя? За то, что не сумела сбежать?..
— Нет, — "нянь" тепло улыбнулся, — Я ему всё рассказал. Он тебе искренне сочувствует! Говорит, что рад такой сестрёнке… ты не против…?
— Я только — "ЗА"! — ура! у меня снова будет семья!
Словно на крыльях, полетела в столовую.
Не успела войти, как белокожий Ангел с "адскими" глазами, сорвался с с места за столом, и закружил меня по комнате:
— Звёзды! У меня есть сестрёнка! Ой! Гасси! — парень побелел до синевы.
Дорри, которая поползла следом за мной, заинтересованно-кокетливо полураспустила "венчик" смертоносных щупалец.
— Не бойся, — я на всякий случай закрыла мальчику собой, — Она тебя не тронет. Дорри, ты его не тронешь! Никогда!
Гасси, послав мне волну огорчения, уползла к дверям. С её точки зрения — дверь — идеальное место для засады… Ведь именно оттуда был приток вкусной ЕДЫ!
— Ты уже встала, — обволакивающе-нежный голос Лейвеллин заставил меня и Ксатра нервно вздрогнуть. — Аграф, надеюсь ТВОЙ сын не глуп и не будет претендовать на мою Пару?! — в голосе матриарха и её взгляде мелькнула одержимость.
— На меня никто, кроме вас не претендует! — выплеснула я негатив Лейвеллин, со стыдом замечая, как красивые глаза матриарха становятся безжизненными.
— Прости… я снова тебя оскорбила и расстроила, — опустила глаза матриарх. — Нора… ты позволишь разделить с тобой трапезу? Одной — кусок в горло не лезет…
— Ддда… конечно… это же ваши владения… — совсем смутилась я.
— Нет, солнышко, это всё твоё… Так позволишь?
Аграф сделал "страшные" глаза.
— Мати, позволите мне с сыном уйти? — спросил карианец.
— Да… идите… — рассеянно ответила Лейвеллин, не сводя с меня больных глаз.
Карианцы исчезли.
— Идёмте за стол? — неуверенно предложила я. — За вами поухаживать?
— Позволь — я поухаживаю за тобой? — взмолилась матриарх.
Я молча кивнула. Лейвеллин, едва касаясь меня, проводила к моему любимому креслу и усадила в него, касаясь губами волос.
— Я всё делаю не так? — пододвигая ко мне мисочку с молочной кашей, отметила женщина… (или не женщина?), — Пытаюсь исправить — и снова всё комком… А знаешь, какое у меня самое заветное желание?! — вдруг что-то для себя решив, спросила Лейвеллин, впиваясь в меня взглядом.
Вот что на такой вопрос должна ответить воспитанная женщина?
— Нет… даже не догадываюсь.
— А узнать хочешь?!
И снова — вопрос этики…
"Хорошо! Ну хочет она, чтобы я спросила… ну спрошу! Она, наверное, счастлива будет!" — наконец-то определилась я.
— Хочу…
"НЕ! Эль, так не пойдёт! С такими интонациями спрашивают о времени и способе казни!"
— Тебе всё равно… — отметила Лейвеллин.
— Нет! Мне интересно — что может мечтать самая влиятельная и богатая женщина планеты? — добавила я живости в вопрос.
И даже, поймав матриарха за руку, усадила рядом с собой, и прямо взглянула ей в глаза.
Мне стало действительно интересно — ЧТО она хочет!
— Я… понимаю. После моего признания, ты меня и близко к себе не подпустишь, — Лейвеллин гладила мои руки, в отчаянии глядя мне в лицо, — Но не сказать — не могу! — Она помолчала, решаясь, и выдохнула, — Я хочу, чтобы ты родила от меня ребёнка!
— А..? — мой мозг малодушно отказывался воспринимать озвученную информацию.
— Не думай, я не буду тебя принуждать. Просто не смогу! Я озвучила тебе мою мечту. Повторяю — никакого принуждения с моей стороны тебе бояться не стоит. Но я не оставлю тебя в покое! Я буду ухаживать, добиваться твоей благосклонности.
— Дда… я вас поняла… спасибо за откровенность и доверие. Но ваша мечта не сбудется со мной. Может быть с кем-то другим у вас получится…
— НЕТ! — в этот момент передо мной встала Правительница планеты, — У меня не может быть и не будет другой Пары! Моя Пара — ты! Можешь сопротивляться этому, но это — так! А теперь, давай поедим?
Я вытащила свои ладошки из рук Лейвеллин и молча принялась за еду.
— Не сердись и не обижайся, — рука матриарха погладила моё бедро, от чего я, дёрнувшись, облилась травяным напитком, — Покорись… и всем будет лучше…
— НЕТ! — отрезала я, нервно отпивая мелкими глоточками отвар.
— Как скажешь. Твоё право, — устало кивнула мати, принимаясь за завтрак. Скорее всего — по необходимости — что-то иногда надо кушать. Потому, что она просто жевала и глотала с отстранённым выражением лица.
Я тоже ела только потому, что — надо!
На такой вот оптимистичной ноте мы завершили утренний приём пищи.
Доев и аккуратно промокнув губы, Лейвеллин поцеловала мою руку и пошла к дверям. Где остановилась, и не поворачиваясь, произнесла:
— Я люблю тебя… начинай привыкать к этой мысли. Потому, что я могу и разозлиться… и отправить наёмных убийц к Берту и Мраку.
И ушла. Но явно отметила разлетевшуюся на осклки, от удара об дверь, кружку из бесценного фалинорского фарфора.
— Ух, как бурно проходит у вас общение с Мати! — начал было Аграф, но тут же скользнул ко мне, присаживаясь на корточки и вытирая слёзы, ручьем текущие из глаз, — Что она сморозила?
— Она приказала мне смириться и готовиться к тому, что я рожу от неё детей… а, если я откажусь… она наймёт убийц и они убьют Берта и Мрака… — утыкаясь в плечо "няня", уже вовсю рыдала я.
Про себя, отстраненно замечая, что последнее время стала слишком впечатлительной и слезливой размазней.
— Плохо! У Лейвеллин слова с делом не расходятся… — карианец аж осунулся, за эти несколько минут, — Надо же… как её от тебя корёжит!
— Что мне делать, Аграф?! Если я не выполню её желание — она снова и снова будет отсылать к Берту и Мраку убийц! А если… если… то я не смогу жить с этим!
— Я не знаю, мышка… постараюсь придумать хоть что-нибудь. Чтобы хотя бы отсрочить вашу с ней близость. Одно могу сказать точно — до родов она тебя не тронет! И после родов даст месяц на восстановление…
— Хоть так… а куда определят мою дочь?
— Твоя дочь, хоть и не родная матриарху, но она — Старшая дочь Пары! А это значит — она выше всех, кроме тебя, Лейвеллин и вашей совместной дочери.
— Весело…
— И не говори!
— Как сын?
— Рвётся к тебе. Пришлось ему рассказать о ревности матриарха и о том, что у вас сейчас разговор, который решает судьбу очень многих разумных. Ксатр успокоился и засел за твои обучающие кристаллы… он многое пропустил…
— Ксатр — отличный парень! Я бы гордилась таким сыном или братом, — искренне улыбнулась я.
— Он знает! — карианец тоже улыбнулся, — И относится как к любимой старшей сестре.
— Ты и Ксатр постоянно спасаете нас с дочерью…
— Прости! По другому никак не можем, — уже веселее усмехнулся Аграф, — Но это мужская обязанность — спасать сестёр, дочерей, матерей… и вообще — слабых женщин из сложных жизненных ситуаций.
— Надо всё же поесть… — озаботилась я, чувствуя сосущую боль в желудке.
— Да… с вашими взаимоотношениями… тебе надо кушать без Лейвеллин. — не зло усмехнулся Аграф, усаживая меня за стол и собирая осколки у двери. — И посуда целая, и нервы, и членовредительства нет…
***
Калерия
"Беда не приходит одна…" — глубокомысленно заметила я себе, читая в кабинете у мужа отчёт о нападении пиратов на прогулочное судно ВИП-класса.
