— Почему ты смеёшься? — возмутилась я, взглянув на Оскара, который прикрывал рот ладонью. Но это не спасло его. Сморщенная от смеха переносица выдавала Оскара с головой.
— Как мне не смеяться, если напротив меня сидит маленький дикий зверь вместо человека? — Произнес он уже с абсолютно серьезным выражением лица. И протянул мне влажную тряпицу. — Вот. Вытри руки и возьми приборы вот так. — Он показал на своем примере, как надо ими пользоваться. Я и в прошлые разы старалась избегать их, потому как мои руки переставали слушаться меня в эти моменты и локти неестественно выгибались в разные стороны. Так что я предпочитала доедать ужин за спиной у Оскара или ела только то, что можно взять руками или выпить.
Вытерев руки от жира, я взяла злополучные предметы в руки, и зависла над блюдом, следя, как Оскар разрезает булочку пополам и медленно намазывает, что то белое на неё, выжидающе смотря мне прямо в глаза. Я честно попыталась произвести то же самое действие, но моя рука так дрожала, что поджаренный и по моему вкусу самый лучший кусочек булочки полетел вместе с ножом на пол, так же заодно я умудрилась порезать себе руку. Я так и сидела, застыв, ожидая чего угодно, но ничего, о чем в эти секунды думала, не произошло. Я не слышала ни крика, ни какого либо летящего предмета, только спокойные шаги. Оскар приблизился ко мне взял меня за руку, и медленно разжав ее, положил остатки булочки на стол.
Оскар
Моя ошибка была в том, что я наивно полагал, что Ниса так быстро научиться простейшим элементам этикета за столом, что сразу доверил ей нож. Ее руки были столь неуклюже, словно лапки новорожденного котенка, локти расходились в стороны подобно рукояти портновских ножниц, когда она пыталась повторить за мной то же самое действие. На мгновения я подумал, что у нее действительно все получится, но нет. Нож, который она держала в руках, скользнул по верхушке аппетитной булочки, а острее ножа порезало ее нежную кожу. Схватив рядом лежащую салфетку, я быстро подошел к Нисе, а она вся сжалась как комочек нервов.
— Ниса, все в порядке, протяни мне свою руку. — Она неуверенно протянула ее мне, смотря на меня широко распахнутыми глазами, иногда хлопая своими длинными ресницами. Складывается ощущение, что за малейший проступок ее наказывали словно непослушное, бесконтрольное животное. Да как этот чертов Кватралсиус, с ней обращался?! — Ты же знаешь, что я не сделаю тебе больно. — Осматривая порез, сказал я. — Не большой, но и не маленький. — Взяв кувшин, я омыл рану прохладной водой. Она слегка сморщила свой маленький слегка вздернутый нос.
— Я никогда не научусь… — Прошептала она.
— Чему именно? — Спросил я, накладывая временную повязку.
— Быть нормальной.
— В каком смысле «нормальной»?
— Я ничего не умею. Ни читать, ни писать, даже есть, как все не могу. И не знаю, как, как… — Она начала запинаться и замолчала, по телу пробежала чуть заметная дрожь, а на глазах появились слезы.
— Ниса, взгляни на меня. — Легонько приподняв ее подбородок, произнес я. — Ни все поголовно умеют читать и писать, да некоторым из нас и приборы не требуются, что бы есть. Это лишь прилюдная показуха. Люди любят ставить себя выше других, показывая свое превосходство над массой, которая просто трудиться с утра до ночи, что бы накормить свои семьи. Не все могут дать своим потомкам все самое лучшее, но они разбивают свои руки в кровь, что бы дать хоть крупицу того, что имеют на руках.
— Но я даже не знаю, как жить самой! — Так вот о чем она.
— А если я тебя научу? Ты не уйдешь?
— Нет.
— Почему?
— Потому что одиночество убьет меня быстрее, чем кто либо.
Завязав бантик на ее руке, я поднес ладонь к своим губам и поцеловал ее сквозь тонкое полотно. Ниса вздрогнула и на мгновение насторожилась, посмотрев мне в глаза. Я же чувствовал, как начиная гореть, желая немедленно прижать ее к себе и никогда не отпускать.
— Ты сыта? — спросил ее я, прикоснувшись горячими пальцами второй руки к ее лодыжки и потершись щекой о ее колено, словно кот. Ее невинность сводила меня с ума, и я не мог допустить и мысли, что кто-то кроме меня может приблизиться к Нисе. Я превратился в ужасного собственника, который охраняет свою драгоценность, словно дракон золото. — Почему ты молчишь? — подняв взгляд, спросил я.
— Я…я больше не хочу, есть… — Прошептала она, и я услышал, как дрожит ее голос, и дыхание, она урывками глотала воздух своими нежно розовыми губами. Сейчас с полузакрытыми глазами, Ниса выглядела столь эротично, что у любого бы снесло крышу от ее вида. Но она только моя. Ниса принадлежит мне, а я ей.
— А я очень голоден… — Начиная расстегивать пуговицы ее бридж, произнес я. Мои зубы вцепились в подвязки ее белья и я вытянул тонкую нить, одежда сползла по ее стройным бедрам, вниз оставив Нису практически беззащитной. Ниса вздрогнула, когда я прошелся руками, по ее бедрам разгорячёнными ладонями, и она рефлекторно подалась мне на встречу. Во мне бушевало пламя, которое я уже не мог потушить. Внезапно Ниса вцепилась в мои волосы своими тонкими пальцами, и я поднял свой затуманенный взгляд на нее. — Что такое?
— Ты сидишь на коленях! И этот стул… — Ее щеки пылали от смущения.
— О, так ты думаешь, что это неудобно? — в моей голове зародилась идея, и я потянулся за той самой тесьмой, которую недавно вытащил и разорвал ее ровно пополам. — Ты можешь поверить мне, что это очень даже удобно? Сыграем в игру? Конечно, если ты не против. Ты мне доверишься, даже если я кое — что сделаю? — Некоторое время Ниса молчала, а затем тихо произнесла:
— Да.
После ее слов я взял ее руки и начал привязывать тесьмой к резным, обитым грубой кожей подлокотникам стула, краем глаза наблюдая за реакцией Нисы. Но ее лицо было нечитаемым, на мгновение мне показалось, что я смотрю на мраморную статую, а не на человека. Проверив крепления и убедившись, что их невозможно развязать, просто дернувшись, я сел перед ней на корточки и пощекотал Нису за коленной чашечкой, та вздрогнув, чуть развела ноги, этого было достаточно. Подхватив ее под колени и опустив чуть ниже, я наклонился и лизнул ее самое укромное местечко. Ниса тут же отозвалась, вздрогнув и выгнувшись дугой, мои губы тут же подарили ей жаркий поцелуй, от которого она застонала практически во весь голос и тут же прикусила нижнюю губу, так что та побелела, но это было лишь начало. Я почувствовал ее возбуждение, она стала влажной в тот же момент, когда я начал играть с ней и проникать языком в ее разгоряченную плоть. Выгибалась, Ниса стонала, прикусывая себе губы все сильнее, а ее пальцы впились в подлокотники добела. Но она не просила меня остановиться. Ни разу. Мои пальцы нещадно игрались с ней и вот, наконец, Нису пробила крупная дрожь, только тогда я, отстранившись, взглянув ей в лицо. Ниса тяжело дышала, откинувшись на спинку стула, и опрокинув голову назад. Во рту у меня остался ее вкус. Срывая с ее рук тесьму, я жадно поцеловал ее не давая вздохнуть.
— Ну как тебе игра? — Наконец, чуть отстранившись и обжигая ее кожу, произнес я.
— К… Какая? — Взгляд Нисы был полностью затуманен, я лишь улыбнулся. Она еще не пришла в себя.
— Продолжить или остановиться? — Направляясь к кровати неся ее на руках, спросил я. В ответ я неожиданно получил такой же страстный поцелую, как и мой. — Ясненько. Наверное, такая сладость нравится всем без исключения.
Вскоре моё тряпье полетела на тоже место, где лежали и одежда Нисы. Посадив Нису на себя, я медленно вошёл в разгоряченную клокочущую от желания плоть, чувствуя, как она поглощает меня и затягивает в бездну. Я знал, что уже не остановлюсь и отброшу какой либо контроль очень далеко.
— Я люблю тебя. — Впервые за всю свою жизнь я признался человеку в своих чувствах. И они были настоящие.
В лучах заката была видна удаляющаяся точка. Это был почтовый сокол с послание герцогу Стайлес.
14. Гости прибыли!
— Парень почувствовал свободу… — Читая письмо, произнес себе под нос Вэргар. — Переговоры…В сложившейся ситуации. Хм… Нэйлон, Грин. — Он обернулся к гостям уютно, и даже нагловато расположившихся у него в кабинете. Прошло уже несколько месяцев, как они оккупировали его личную «берлогу». — Вы уже все обдумали? Время не в нашу пользу.
