– Скажи еще – Астилии. И вообще, кому нужна ваша мода? Платье должно быть удобным, красивым и тебе к лицу. А цвет или количество бантов не столь важны.
Алисия закатила глаза.
– Ты невыносима!
– Лисси, если тебе это нравится, вся эта крысиная возня, то она совершенно не обязана нравиться мне, – примирительно начала Феола.
Алисия махнула рукой.
– Возня… малявка ты еще! Вот подрастешь – поумнеешь!
Феола сдвинула брови.
А вот этого выпада она прощать не собиралась. Ей уже семнадцать… почти. Будет через полтора месяца. Алисии всего восемнадцать, пусть даже скоро и будет девятнадцать, и вообще… Два года разницы? Это сейчас они важны! А когда им будет по пятьдесят? Пятьдесят или пятьдесят два года? Разве это так важно?
– Если поумнеть в твоем понимании означает вести себя, как транжира и дура, – без меня.
– Ах ты…
Алисия всерьез собралась дернуть сестру за ухо. Остановил Лоуренсио. И правильно сделал, между прочим. Феола бы точно ответила, а царапины на носу не украшают никого.
– Алисия, ты старше. Прекрати. Феола, если ты себя будешь так вести, мы тебя завтра с собой не возьмем.
– Куда?
– В театр. Очень модная премьера, между прочим. «Паоло и Франческа». Анхель едва достал нам три билета, и то с большой переплатой.
– Которая пошла на четвертый билет.
– Фи!
Феола пожала плечами. Лично она была в этом уверена. Ну да ладно…
– О чем пьеса?
– О любви художника и принцессы, – вздохнула Алисия. – Так романтично…
– И они оба умерли?
– Гррррррр!
– Ах, как это неромантично – рычать на сестру, – огрызнулась Феола. И удрала из гостиной раньше, чем ей таки надрали уши.
Ничего, переживут. А на премьеру она пойдет. Только ради удовольствия испортить Анхелю обедню. Что она, дура что ли? Не видит, как он вокруг Лисси вьется? А та, дурочка, только млеет…
Конечно, на их острове такого не водилось. Чтобы и ручки поцеловали, и комплиментами засыпали, и вообще… большая часть разговоров о кофе, сахаре, неграх…
Много о чем. Но не о любви.
А Алисия романтична. Это Феола твердо стоит ногами на земле, и ей нельзя иначе, а сестру надо защищать. Перебьется Анхель без их денег. Только вот как бы его показать во всей красе?
Ладно.
Сволочь – он без выходных и праздников сволочь, так что… у нее еще будет шанс. Феола была в этом уверена.
А пока…
Запереться в своей комнате, лечь на кровать – и заняться упражнениями. На корабле это было нереально, и сегодня, когда она призвала свою силу, она… ладно! Контроль Феола не потеряла! Но слушалась ее сила очень плохо. Это надо исправлять.
Закрыть глаза, расслабиться, выдох, вдох, на четыре счета, ощутить тепло в районе солнечного сплетения…
Девушка не видела себя со стороны. Но точно знала, что происходит.
Ее тело слегка светилось. Неярким белым светом. Теплым и уютным.
Видела бы это ритана Долорес… сбежала бы с корабля вперед своего визга. Нет, ни к чему проявлять такие способности. Ни к чему вообще их показывать.
Мама знает, отец. Адэхи знает.
И хватит для начала.
Да… девочки еще. Но там была безвыходная ситуация. Но почему-то Феоле казалось, что они будут молчать. Да, завтра будет интересный день.
* * *
Не успел Амадо у себя на работе разложить карточки, как в дверь постучали.
– Хавьер? – удивился Амадо.
Некромант без приглашения прошел в кабинет, закрыл за собой дверь.
– Есть подвижки по делу?
Амадо и спрашивать не стал, по какому.
– Есть, но там не разберешь. То ли подвижки, то ли засада. А что?
– Да, я по этой твоей… прóклятой.
– Что с Вирджинией Веласкес? – насторожился Амадо. – Умерла? Или…?
– Жива и жить будет. Проклятье я снял, жизни она много не потеряла, оклемается. Я попросил, ее перевезли в клинику, под надзором, конечно, и втайне. За ней сейчас надо наблюдать, пока не оправится. Но… ты понимаешь, у меня такое неприятное ощущение…
– Какое? – к ощущениям некроманта стоило прислушаться, если не желаешь оказаться в его клиентах. Это Амадо еще отец вбил накрепко.
Магия… она такая магия. Это не логика, где одно вытекает из другого, это нечто неуловимое, завязанное больше на ощущениях… только вот отмахиваться от этого не стоит. Магия сродни интуиции или предчувствиям, гаданию или предсказаниям. А самое главное, что это – работает. Так что…
– «Могильный крест» накладывает некромант, ты знаешь.
– Знаю.
– А тут у меня полное впечатление, что это или ученик, или вообще маг другой стихии.
– Такое возможно?
Хавьер пожал плечами.
– Я не земляной, но пару заклинаний знаю. И применю, если что. Это с огнем у меня не те отношения, а по земле и иногда по воздуху некроманты сработать могут.
Амадо кивнул.
Это он знал. Тоже отец разъяснил. У каждого мага есть своя стихия, которой он избран. Но соседние… они могут послушаться. При удаче.
К примеру, некромантам легче заклинать землю, потому что в любой горсти земли есть щепотка могильного праха. А водникам легко может подчиниться и воздух. Кстати, как и огневикам.
Любой маг может лечить. Кроме некромантов, пожалуй. Просто цена за это лечение для всех будет разная, но – может.
И любой маг может убивать.
Воззвать к некромантии – и та отзовется. Только вот возьмет плату годами жизни. А тем же огневикам некромантия вообще недоступна. Кстати говоря. Водники, воздушники, земники… это – вариант. Огневики и некромантия?
Разве что корова и полет. Такое же замечательное сочетание.
– Сколько лет жизни должен был отдать маг? И какой он может быть стихии?
Хавьер поглядел даже чуточку с уважением. Ладно, силы не досталось, но хоть мозги есть и знания. Тоже приятно…
– Вода или воздух. Как я чую. И минимум лет десять.
– Не проще было заставить ее задохнуться? Или воззвать к воде в ее теле?
Хавьер развел руками.
– Не ко мне вопрос. Согласен, с помощью родной стихии убить легче. И вряд ли мы бы поняли, что к чему… хотя нет. Я бы разобрался.
– Если бы это до тебя дошло.
– Да. Могло и не дойти.
Амадо задумчиво кивнул.
– Могло… и сейчас могло. Это везение чистой воды.
Хавьер был с ним согласен.
– В деле есть маг. Вода или воздух…
– Молодость и глупость.
– Согласен. Кто постарше, так не вляпаются. Найдут выход.
– Или им надо было увести нас в сторону именно некромантией…
– Или так. Не знаю. Факты я тебе изложил, дальше думай сам.
– Хорошо.
Амадо взял еще одну карточку и аккуратно внес на нее данные. Положил перед собой. Посмотрел на некроманта.
– Что?
– Когда найдешь этого дурака – позови. Хочется посмотреть, как это было проделано и чего стоило.
– Даю слово.
Это Амадо мог пообещать легко. И позовет, и попросит помощи. Нет, ну кому это было нужно? Просто – кому и зачем? Воздух… приказать ему забить легкие грязью, и человек быстро умрет. Приступ астмы, никто ничего не сообразит. В тюрьме-то? Ха!
Вода – сгустить кровь, и вот он тромб в сосуде. Тоже пара-тройка дней.
Спасти не успеют.
Но зачем, зачем усложнять себе жизнь с некромантией? Пока непонятно. Будем искать дальше. Может, на работе заночевать? В камере, если уж та свободна? А то дома Альба, ворчать будет…
Амадо вспомнил красивое лицо супруги, вспомнил визгливый голос… а потом решительно вытащил из нижнего ящика стола постельное белье.
В камеру! И – спать!
* * *
Мерседес лежала в кровати.
Мысли были тоскливые. И было их много.
И вообще…
Что с мамой? С отцом? Что случилось?
Это младшие… они маленькие, им легко соврать, их легко отвлечь. А она – нет. Она видит и красные глаза бабушки, и взгляд деда… случилось что-то плохое. Но как ей об этом узнать?
Телефонировать?
Она пробовала, но дома никто не отвечает. Это логично. Телефон стоит в кабинете у отца, слуги туда лишний раз не зайдут, разве что во время уборки. Да и бабушка ее от себя практически не отпускает…
