Мне хотелось спросить о том самом шраме на его руке, но внутренний голос твердил, что с этим лучше повременить.
— Но, ты же Жнец смерти, не человек, — неуверенно продолжила я, — откуда в тебе энергия жизни? Разве она не вырабатывается только у живых?
Жнец усмехнулся и потёр переносицу.
— Каждого Жнеца после смерти собственноручно создаёт Смерть. Каждый из нас её маленький проект. Ни у одного другого Жнеца нет внутреннего синтеза двух энергий, как она это сделала, ума не приложу. Но и спросить не имею права, — он шумно выдохнул и между светлых бровей появилась складка, — потому я и отвечаю за особняк. Другие Жнецы не смогли бы контролировать его в силу своей физической неполноценности для данной ситуации. Но, если говорить откровенно, во всех остальных случаях неполноценен именно я. Энергия жизни у Жнеца смерти — это то, что мешает хорошо выполнять свою работу.
— Мне кажется, что ты неправ, — мои слова заставили его светлую бровь скептически изогнуться, — подобное делает тебя ближе к людям. А это значит, ты способен лучше других понять человеческие души. Не думаю, что собирать души людей механически и без эмоций, это намного лучше, чем проявить к ним сострадание.
Выражение его лица изменилось, отчуждённость сменилась новой эмоцией, что прежде на его лице я не замечала, она была схожа с облегчением, но лишь отдалённо.
— Так что же произошло с тобой, Амина, — перевёл тему мужчина, — люди не режут вены без причины.
Его слова заставили поморщиться.
— Ничего особенного.
Дворецкий фыркнул и раздражённо повел плечом, будто сказанные мной слова задели что-то личное, но спустя мгновение его реакция стала понятной. Его собственная жизнь оборвалась именно так: он решился на страшный шаг, но рядом не оказалось того, кто смог бы оттащить его от края пропасти, кто смог бы помочь ему вовремя. Стало неловко за собственные слова.
— Всё могло оказаться намного хуже.
Я вздрогнула, когда тонкие пальцы нежно коснулись моей перебинтованной руки. Серафим подался вперёд, опустив глаза.
— Так что, прошу, расскажи мне что произошло, пока я не сошёл с ума, — его голос звучал тихо, но так низко и пылко, совершенно контрастно тому, что было пару минут назад, отчего сердце в моей груди пропустило удар, — если бы я только мог помочь тебе восстановиться…
— А кто поможет тебе? — мой вопрос застал его врасплох, отчего ярко голубые глаза расширились, уставившись на меня. — Ты изранен так же, как и я, — я протянула вторую руку, коснувшись кончиками пальцев его рубашки в районе груди, — только здесь. С тобой что-то случилось. Так же, как и с нами всеми. Ты так же истекаешь кровью, только глубоко внутри. Тихо, молчаливо. Ты всегда помогаешь мне, но мне кажется, — я замолчала, собираясь с мыслями, а в памяти возник образ, измученного и ослабленного мужчины в кресле, рядом с письменным столом, заляпанным его кровью, — что это тебе нужна помощь.
— Амина, — Серафим поймал меня за руку и медленно поднёс её к своему лицу, — здесь и сейчас мы должны разобраться с тем, что случилось с тобой. Я в состоянии позаботиться о себе самостоятельно.
Упрямец. Какой же ты упрямец.
Я прикрыла глаза и тяжело вздохнула, с трудом находя в себе силы, чтобы сопротивляться ему.
— Кажется, у меня были галлюцинации.
— Продолжай.
— Отражение в зеркале, — выдохнула я, — оно говорило со мной. О том, что я забыла что-то. Кажется, оно злилось на меня за то, что я пытаюсь всё вспомнить. Говорила про ночь, когда шёл дождь.
Серафим поднял на меня глаза и в его взгляде читалась неподдельная тревога.
— Это твоё отражение отрезало волосы? И…
— Да.
Дворецкий замолчал, явно обдумывая мои слова, а затем резко встал и направился к двери:
— Отдыхай. Тебе нужно восстановиться. Чуть позже принесу тебе немного вина.
— Стой! — неожиданно даже для себя самой крикнула я и дворецкий вопросительно посмотрел на меня из-за плеча. — Не уходи…пожалуйста…
— Амина, — он покачал головой, — я не могу остаться. Сама знаешь, я тоже восстановился не до конца.
— Мне, — я запнулась, пытаясь сделать глубокий вдох, чтобы выровнять дыхание, — мне страшно оставаться одной. Ты можешь остаться, пока я не засну?
Серафим медлил будто взвешивая все за и против, но спустя мгновение кратко кивнул мне.
Я медленно отодвинулась на край кровати и повернулась к нему спиной. На мои плечи тут же подтянули плед и противоположный край кровати бесшумно прогнулся под тяжестью ещё одного тела.
— Ближе я не смогу лечь, — прозвучало сухо, но мягко.
— Почему же?
За моей спиной послышался тяжёлый вздох.
— Потому что захочу большего.
Зашейком я ощущала его тёплое дыхание и это странным образом успокаивало меня. Улыбнувшись сама себе я почувствовала, что плавно и медленно погружаюсь в сладкое небытие.
Глава 18. Тот, кто был мил сердцу
Тонкое и быстрое лязганье ножниц рядом с моим ухом сопровождалось напевной мелодией, что разносилась по моей комнате, будто звон серебряных колокольчиков. Руки Анны порхали, подобно лёгким и невесомым крыльям бабочки, над моими неряшливо остриженными волосами, приводя их в порядок.
— У тебя били очень красивые волосы, — выдохнула девушка, выравнивая очередную прядь, что мягко опустилась на своё место, едва касаясь при этом плеча, — очень жаль.
Перед глазами заплясал образ моего собственного отражения в зеркале, с ножницами в руках и отрезанные пряди длинных волос, что упали на поверхность воды и по коже невольно пробежали неприятные мурашки. Выходит, часть меня, что помнила о произошедшем, пытается уберечь меня утерянных воспоминаний, но и противиться моей собственной воле не может. Осознание того, что моя личность могла расколоться на части вызывало чувство паники, стоило огромных усилий, что сохранить самообладание.
— Ничего, отрастут снова, — я выдавила из себя улыбку, — это всего лишь волосы.
Анна тяжело вздохнула, и продолжила напевать себе под нос нежную мелодию, будто пытаясь меня успокоить.
— Давно вы знакомы с Серафимом? — мой вопрос заставил её руки замереть на месте и понадобилось мгновение, после продолжительной паузы, чтобы девушка снова заговорила.
— При жизни я работала на него и, так вышло, что и после смерти, мы с ним часто работаем рука об руку. Жнецам тоже нужно иметь напарника, с кем можно поговорить время от времени. — Девушка склонила голову на бок и мягко улыбнулась. — Из-за определённых особенностей, он приближен к миру живых больше, чем многие из Жнецов. Потому, в огромном большинстве, ему доводилось забирать души детей и юнцов. На мой взгляд, это намного сложнее, чем работать со взрослыми душами. Дети дезориентированы намного больше, оттого и возиться с ними приходится дольше. Но, у него неплохо выходит.
От её слов поперёк горла встал горький комок.
— Но, как так вышло, что ты тоже стала Жнецом?
Анна горько усмехнулась, поправляя последнюю нужную прядь.
— В самый последний момент я предпочла сохранить жизнь девушке, которую хотел убить мой возлюбленный. Он был чудовищем, я знала это, но всё равно продолжала его любить. — В её словах остро ощущалась горечь, граничившая с нежностью. — Он похитил её, чтобы насолить своему заклятому врагу, хотел сделать ему безумно больно. Он затеял страшную игру, в которой его враг должен был погибнуть, зная, что его любимая женщина в плену. Я отпустила её, чтобы она смогла спасти его, но при этом…знала, чем это для меня закончится. Было легче самостоятельно лишить себя жизни, чем умереть от рук человека, которого я любила. Он не подарил бы мне лёгкую смерть. Я умерла бы в муках за то, что не подчинилась ему.
Её слова слетали с губ так легко и непринуждённо, будто она давно смиренно приняла то, что с ней произошло.
В памяти возникли слова, которые я ненароком услышала: "Он насиловал меня из раза в раз! Думаешь я могла поступить иначе?". Как можно было любить такого человека? За что? Или…быть может её сознание таким образом пыталось защитить её, так же, как и моё меня?
