Так они и пятились. Вся сотня. До тех пор, пока не удалились от медведя на значительное расстояние. Потом побежали.
Никто их не преследовал.
− Победа! – возвестил Даниэл.
Скаженные стали кричать все разом. Смеяться, кидать в воздух шапки.
− Сегодня праздничный обед! – пообещал Хемери. – Все получат вкусного!
Его слова добавили общего оживленья и веселья.
А на Чарона накинулась Бригитта. Он уже какое-то время наблюдал за ее приближением и ожидал чего-то подобного.
− Как ты мог!? – пихнула она мужчину.
− Бригитта, никто не пострадал, − остановил он ее руку, когда девушка собралась толкнуть его еще раз.
− Это прекрасно! Но я не о том!
− А ты почему в расстегнутой шубе и без шапки? – сбивал ее с толку герцог. – Не лето на дворе.
− Генерал Чарон Волфуорт! Как вы посмели запереть меня в собственном доме!? Да еще одурманить!
− Бригитта, кстати, Лорик всех спас.
− Правда? – на миг забылась графиня, чем герцог и воспользовался.
− Лорик, идем к погребку. Ты заслужил большую чашку кофе. И сегодня я даже сам готов приготовить его для тебя.
Девушка некоторое время стояла посреди распевающих песни скаженных и не отрывала взгляда от удаляющегося генерала и белого медведя, топающего рядом с ним. Потом ощутила, что стала замерзать, снег в ее сапогах растаял, оттого было особенно неуютно, и она поспешила вернуться в тепло дома.
К обеденному часу герцог объявился в погребке и уже привычно прошел к своему столику, где уже привычно расположился Даниэл.
− А где Бригитта? – спросил у него Чарон.
− А она сегодня дежурная, − указал ушастый в сторону кухни.
Чарон увидел девушку. И… если бы в этот момент он что-то жевал, то обязательно поперхнулся бы. Бригитта, всегда одевающаяся нарядно и со вкусом, но без каких-либо фривольностей, сейчас была облачена в один из нарядов то ли Молли, то ли Изабель. Платье едва прикрывало ноги. Более того, в разрезе юбки с одной стороны виднелся чулок! Декольте, конечно, красивое. Но почему такое откровенное!? Еще и плечи все оголены!
В правой руке девушка держала блюдо с кремово-ягодным тортом.
− Поздравляю с победой, генерал, − поставила она торт перед Волфуортом.
− Вождь! Вождь! Победа! – зааплодировали скаженные.
Чарону почему-то пришло в голову, что все эти полоумные совершенно нормальные люди. И этот вечно пьяный эльф, и его полуголые подружки, и старик Геральд, и аристократ Хан, и все остальные. Может быть, это за лесом живут сумасшедшие со своими нескончаемыми заговорами, войнами, преступлениями, интригами и шпионажем?
Мысль была совсем мимолетной, странной, неправильной, быстро улетучившейся, но тем не менее…
Чарон взял ложку и принялся есть кремово-ягодное, сахарное-пресахарное чудо.
Глава 10. Разлом
Ну, и где эта девчонка? – злился Чарон. Брови мужчины сошлись на переносице, и он так сурово глядел вокруг, что даже эльф не решился подсесть к нему за столик во время завтрака. Волфуорта нервировало все подряд. Мало того, что накануне он, словно приклеенный, сидел в погребке и даже улыбался дурацким шуточкам скаженных. А все из-за того, что пялился на непотребно одетую графиню, как мальчишка, никогда не видавший ранее женских прелестей. Потом еще и ночь не спал, воображение подкидывало картинки одну красочнее другой. И все с участием девчонки! А теперь она не явилась на завтрак! Вот что Бригитта себе воображает? Что он должен тут один с полоумными общаться?!
− Вождь, − нарушил старик Геральд мысленные вопли герцога, − будут ли указания на сегодня? – Если нет, мы с горы пойдем кататься.
− Валяйте, − разрешил Волфуорт. Ему было все равно, чем скаженные собираются заниматься.
Обитатели поселка радостно заспешили к выходу. Боялись, что вождь передумает и начнет раздавать задания или опять заставит тренироваться в ельнике. Даже дежурные быстрее обычного пособирали грязную посуду и унеслись вслед за всей дружной компанией.
– Задери тебя медведь! – с грохотом отодвинул от себя Чарон пустую тарелку, надел дубленку и отправился к дому Бригитты Янссен.
Бригитта этой ночью тоже не могла заснуть, но совсем по другой причине, нежели герцог.
Она заболела. Промокшие ноги, отсутствие шапочки и шарфа в зимний трескучий мороз дали о себе знать. Болезнь взяла девушку в свои тиски внезапно, без предварительных симптомов и предупреждений. Только что она веселилась вместе с обитателями поселка, радовалась победе над буйными, а стоило оказаться в домике и начать готовиться ко сну, как ее накрыла слабость и прошиб пот. Стало больно глотать, перед глазами все расплывалось.
Бригитта помнила, где росли цветы от хвори. Не так уж и далеко имелась целая поляна аметистового чуда. Как там Доббин говорил? Если простудиться или другой какой недуг одолеет, надо всего лишь подержать цветок возле себя. Но как ей добраться туда в теперешнем немощном состоянии? Можно, конечно, попробовать ползком. Кто-нибудь увидит ее, да поможет. Она уже собралась так и поступить, но вовремя вспомнила, что за окнами-то уже ночь, вряд ли после такого насыщенного дня обитатели поселка не спят, а самой ей до той поляны не доползти. Бригитта представила, как утром обнаружат ее окоченевший труп где-нибудь в сугробе. Даже всплакнула. Оставалась надежда на Саяна и его вдохновение.
Но художник именно этой ночью крепко спал, ведь он продержался без сна почти двое суток. Сначала герцог нещадно заставлял выполнять тренировочные упражнения, затем, опять же по распоряжению герцога, он не смыкал глаз и вовремя разбудил поселян. Потом засада, где Саян чуть не уснул под уютными хвойными ветвями. И пиршество по случаю победы над странными воителями живописец также пропустить не мог. Потому, пока графиня впервые с нетерпением ожидала его традиционного ночного визита, художник впервые пребывал в объятиях ночных снов.
Бригитте становилось все хуже. Она едва доплелась до комода, где стоял кувшин с родниковой водой. Пила жадно, кривясь от болезненных ощущений при каждом глотании. Путь от комода до постели вышел тернистым. От слабости и высокой температуры девушка не удержалась на ногах, упала на спину. Поднялась не сразу, испугалась, что может вновь рухнуть и удариться посильнее.
Она с облегчением улеглась в кровать, но облегчения ее страданиям не наступало. Стоило закрыть глаза – подступала тошнота, стоило открыть – комната вертелась и вращалась. Бригитта маялась, металась на постели, забывалась на мгновения в спасительном сне, но почему-то сон упорно не желал стать долгим и спокойным.
– Бригитта, ты знаешь, который сейчас час?! – рявкнул герцог, бесцеремонно врываясь в ее светелку, запуская в дом порыв ветра и облачко из снежинок.
Ответа не последовало, а Волфуорт обнаружил, что девушка еще спит. Генерал немного растерялся. Он-то думал, девчонка сознательно саботирует свои обязанности помощницы, и собирался как следует вразумить ее. А она всего-навсего спит дольше обычного, что, впрочем, не слишком-то и удивительно, деньки для нее выдались трудными.
После секундного смятения Чарон заметил то, что в пылу гнева на графиню бросилось в глаза не сразу. Разбитый кувшин на полу с подсыхающей вокруг осколков лужицей. Небрежно брошенный наряд. Бригитта была аккуратной, опрятной девушкой, не из тех, кто разбрасывает одежду по всему дому. Липкая прядка светлых волос на обычно гладком лбу, а сейчас украшенным тревожной морщинкой. И личико – покрасневшее так, будто девочка находится в протопленной бане, а не в едва теплой светелке.
Где-то в груди у Чарона сжалось, все заготовленные недобрые слова испарились.
– Бригитта, – позвал он и сам не узнал своего голоса – нежного, заботливого, обеспокоенного.
Она не слышала, и герцог подошел поближе, дотронулся широкой ладонью до ее лба. Лоб Бригитты пылал жаром.
Паника единственный раз в жизни накрывала Чарона Волфуорта. Тогда паника, наряду с отчаянием, выбила у десятилетнего пацана почву из-под ног, дала под дых и слепила из него жестокосердного дракона.
