своей очереди. Кругом толкался народ, было шумно, и у меня уже начинала болеть голова от этого бедлама. Хотелось на опушку леса, где царили тишина и покой.
Когда перед нами осталось три телеги, мы спрыгнули на землю, и пока госпожа Розмари выводила лошадь через ворота, прошли в узкую арку, где нам стерли отметины.
Миновав перекресток с деревянным указателем, все заметно повеселели, и госпожа Розмари затянула какую-то песенку, размахивая ногой.
По лестнице сойди, крошка Пегги моя,
По лестнице сойди, крошка Пегги, о.
По лестнице сойди, в глаза мне погляди,
И ручкою махни своему дэдди, о.
Прелестнее принцесс девчонки в Ахтерлесс,
Хватает белокурых и в Гэри, о.
По праву милой Джин гордится Абердин,
Но краше всех на свете моя Пегги, о!
А небо просто поражало своей голубизной, покрытой перистыми облачками. Совершенно сказочно выглядели незнакомые мне цветущие деревья, отчего, вокруг парила нежная розовая дымка, наполненная сладковатым ароматом. Слышалось пение зябликов, дроздов и кукушек, наполняя душу предчувствием волшебства.
— Хорошо-то как… — прошептала Риви, и мы завалились на солому, щурясь от яркого солнца.
Таверна встретила нас шумом голосов и взрывом хохота, несущимся из распахнутой двери. Лицо госпожи Розмари тут же расплылось в улыбке, и она радостно воскликнула:
— А народ-то идет! Несет денежки!
Мы сняли с телеги полные корзины и присели на скамейку, ожидая, когда старушка распряжет Землянику, насыплет ей овса и нальет воды. Но вдруг из сарая донесся ее испуганный вскрик и мы с сестрой помчались туда.
Госпожа Розмари стояла возле телеги, прижимая к груди руки, а из соломы торчала чья-то лохматая, белобрысая голова, полная мусора. Она медленно повернулась в нашу сторону, и в полумраке блеснула белозубая улыбка.
— Приветствую вас, дамы! Чудесный день, не правда ли?
— Как ты здесь оказался?! — воскликнула я, подходя ближе. — А ну вылезай!
Парнишка выбрался из соломы и, спрыгнув с телеги, извиняющимся тоном произнес:
— Я не хотел напугать вас, но по-другому мне было не выбраться из города. Прошу вас о милости и снисхождении. Я умоляю вас…
Я внимательно слушала его тоненький голос, а во мне шевелилось некое подозрение…
— Да это же Мотылек! — вдруг воскликнула Риви, тыча в него пальцем. — Рианнон, я тебе точно говорю! Это вор! Это его ищут в Вартланде!
— Я бы сказала иначе… — я приблизилась к парнишке, которого скрывал полумрак сарая, и заглянула ему в лицо. — Это не вор, а воровка.
Госпожа Розмари сдавленно ахнула и изумленно протянула:
— Так это девица?!
— Девица, девица… — я обошла ее, разглядывая ладненькую, миниатюрную фигурку. — Выдающая себя за парня.
— Пожалуйста, помогите мне… — вдруг прошептала она и упала на колени, схватив меня за руку. — Если меня найдут, то вернут в храм или казнят! Что одно, что другое для меня смерть!
— Встань, дитя, — хозяйка таверны подошла к нам и подняла девушку. — Расскажи нам все, чтобы мы смогли помочь тебе. Я чувствую, что ты добрая, а меня чутье никогда не подводило!
— Это очень долгая история и я обязательно ее вам расскажу! Не бойтесь меня, я не обманщица и не лгунья! — выдохнула она и, стесняясь, попросила: — Вы не дадите мне немного еды? Я несколько дней скрывалась от стражи герцога, и все это время у меня крошки во рту не было.
— Конечно! — сердобольная госпожа Розмари уже была готова вести ее в таверну, но я вовремя вмешалась.
— Мы не можем ее просто так вывести отсюда! Пусть пока сидит в сарае!
— Она права, — согласилась незнакомка. — Мне лучше не попадаться на глаза.
— Так ты и есть тот самый знаменитый Мотылек? — спросила я, уже зная ответ, и девушка кивнула.
— Да… Меня знают как воришку по прозвищу Мотылек, а в храме меня звали Летиция.
— Похоже, у тебя очень интересная история… — проворчала я, стараясь разглядеть ее получше в свете, льющемся из маленького мутного окошка. — И воруешь, и в храме успела отметиться…
Ростом она была чуть выше моего плеча, но все-таки и мы с Риви были довольно высокими девицами. На ее голове торчала в разные стороны копна волос пшеничного цвета, а глаза поражали кристальной чистотой, которую не мог скрыть даже полумрак. Высокие брови, упрямый подбородок и слегка курносый нос с россыпью веснушек.
— Я прожила там, сколько себя помню, — голос Летиции стал глухим. — И, поверьте, это не место для молодой девушки моего темперамента и с таким желанием жить!
— Ты что в храме Эрины Милостивой служила? — догадалась госпожа Розмари. — Бедное дитя…
Я, конечно, знать не знала, что там у них твориться в этих храмах, но могла себе представить, что испытывают девушки, которых насильно заставляют жить по чужим правилам.
— Да, я служила в храме Эрины Милостивой, — подтвердила девушка и растерянно развела руками. — Мне некуда идти и меня все ищут…
— Так, — я решила все взять в свои руки. — Все истории потом, а сейчас вот что… Тебя ищут как Мотылька и как сбежавшую Летицию, правильно?
— Правильно, — медленно кивнула она.
— Тебе нужно переодеться в женское платье, чтобы никто даже подумать не мог, что ты Мотылек, а волосы ты, когда остригла?
— Вчера, раньше я скрывала их под шапкой, — ответила Летиция и с грустью добавила: — У меня были очень длинные косы… почти до колен.
— Отлично, не стоит переживать о них. Покрасим тебя в темный цвет, и Летицию в тебе тоже не узнают!
— Замечательная идея, Рианнон! — радостно воскликнула Риви. — У тебя такая умная голова! Мы должны помочь бедняжке, ведь служить в храме Эрины Милостивой еще то испытание!
— Все, пойдемте в таверну и начнем хоть что-то делать! — скомандовала я и посмотрела на Летицию. — А ты не высовывайся!
— Хорошо!
— А где диадема, которую ты украла у герцога? — я развернулась у выхода и прищурилась, ожидая ответа.
— У меня, — Летиция показала полотняную сумку, висевшую у нее на поясе. — Она здесь.
— А зачем ты взяла ее? — я вдруг подумала, что она обязательно исчезнет, стоит нам уйти, но тогда, зачем было показываться? Могла бы лежать тихонечко и ждать, когда госпожа Розмари уйдет.
