— Стой, — неожиданный оклик Гаррета заставил сердце пропустить удар и замереть на месте.
Оракул медленно повернулась, не поднимая головы. Она опасалась увидеть знакомое отвращение в тронувших душу глазах.
— Куда именно я должен отправиться?
Лишние разговоры были не в его стиле. Он спрашивал напрямую и получал все ответы. Те, кто смел ему перечить, заканчивали плохо.
— Уезжай отсюда, и то, что должно произойти, непременно произойдет.
За свою долгую жизнь, Многоликая уяснила одно очень важное правило: никогда не раскрывать карты. Правда может напугать, а у страха глаза велики. Маккивера сложно напугать, но нарушать правила было не в ее интересах. Она могла только дать ему подсказку:
— Судьба бросит кости в тот миг, как только ты встретишь того, кто напомнит тебе о прошлом. С этого момента все будет предрешено, — Оракул четко проговаривала каждое слово, гордо вздернув подбородок. — Твой же меч занесут над твоей головой. Но помни: жизнь палача ты должен будешь защищать как свою, до победного конца.
— 15 —
Август, 2010 год
Базель-Штадт. Беттинген
Гаррет Маккивер
Обременительное ничегонеделание сказывалось не лучшим образом. Рояль издавал жалобные звуки. Я пытался убить время и ожидал не понятно чего. Хотелось лезть на стены. Захлопнув крышку, я повернулся на стуле и еще раз обвел взглядом пустую комнату.
Никто не знал, куда делась Многоликая. Больше всех был обеспокоен Лайнел. Третьи сутки она не приносила ему лекарство. Болезнь короля развивалась с каждым днем. Так он расплачивался за магию, которую использовал в день рождения Катерины.
Его молодая и горячо любимая жена Линда умирала, и Лайнел решил спасти ей жизнь. Сотворенная магия не помогла, ему не хватило сил и мастерства, но цена была выставлена в тот же миг. За жизнь, как правило, платят жизнью. Линда умерла, но жизнь стала покидать и самого Рималли. День за днем, медленно, сопровождаясь частыми приступами и недомоганием. Все эти годы Многоликой удавалось поддерживать здоровье Лайнела зельями, рецепты и секреты приготовления которых были известны ей одной.
Мне ее не хватало. Раньше я об этом не задумывался, прекрасно зная, что она рядом и я могу с ней поговорить. Она не раз спасала мою жизнь и всегда помогала, по-своему. Теперь помощь нужна была ей, но я решительно не знал, что предпринять и откуда начинать поиски.
Стояла глубокая ночь, когда я отправился спать, но, проходя через многочисленные коридоры резиденции, услышал приглушенные крики. Не прошло и минуты, а я уже стоял на пороге комнаты Мари. Окно оказалось открыто настежь и, не смотря на летнюю ночь, было холодно. Проникающий в комнату ветер поднимал шторы и балдахин над кроватью.
Она что-то бормотала и металась по кровати, словно одержимая.
— Мари!
Я подскочил к ней, когда окно громко захлопнулось от сквозняка, и задребезжали стекла.
— Мари, слышишь меня? Проснись!
Я встряхнул ее, обхватив за плечи. Девушку била мелкая дрожь, она была холодной, как лед. Волосы липли ко лбу и мокрым от слез щекам.
— Мари, — вновь позвал я, и она резко села. Потерянный взгляд обратился ко мне.
— Я не убивала его, не убивала, — с этими словами Мари неожиданно уткнулась носом в мое плечо. Я на мгновение замер, а потом обнял ее.
— Тише, все закончилось, — приговаривал я.
Она отстранилась, вытерла рукавом слезы и, натянув одеяло до самого подбородка, подняла виноватый взгляд.
— Извини, обычно я... Как ты тут оказался?
— Услышал крики.
— Часто ты бродишь по коридорам среди ночи?
— Часто, — улыбнулся я, — Я вроде домашнего приведения на многовековой службе.
Марилли улыбнулась в ответ.
— Сложно приходится?
— Не привык жаловаться.
Я не сводил с нее взгляда. Протянул руку и поправил прядь волос, отмечая знакомое смущение.
— Что тебе снилось?
— Всегда один и тот же сон. Я вижу образы, слышу голос. Иногда он становится сильнее, иногда слабеет, но не исчезает, не оставляет в покое. А потом... Потом выстрел... Ночь, проведенная без этих сновидений — уже счастье.
— Как давно это началось?
Я все время задавался одним вопросом: почему Мари не оказалась в руках заклинателей гораздо раньше? Мадлен была права: магия в крови смертного человека — дело рук кого-то из магов. Мысленно я вновь вернулся в ту рождественскую ночь, когда повстречал ее мать. Клубок никак не хотел распутываться, хотя ответы лежали на поверхности. Я чувствовал это.
— Четыре года назад. Мы с Джеймсом вернулись из свадебного путешествия. Поначалу я не обращала внимания, но со временем все переросло в безумие.
— Мари, ты имеешь право знать, — начал я. Было темно, и лишь лунный свет из окна немного разгонял царивший в комнате полумрак. — Давина была связана с заклинателями.
Услышав имя матери, она вздрогнула и удивленно посмотрела на меня.
— Я знал ее. Точнее, видел пару раз. Думаю, что ее прошлое прольет свет на твое состояние и поможет нам во всем разобраться. Что ты о ней знаешь?
Марилли выглядела растерянной.
— Мама умерла, когда мне было шесть. Я мало что помню, — Мари обхватила себя за плечи. — Она тяжело болела. Врачи не могли поставить диагноз. У нее были странные судорожные приступы, какие бывают при эпилепсии, она кашляла кровью, задыхалась. Бабушка говорила, что это дьявольская кровь,_______________________________________________________________________________________________________________________________ и что она течет и в моих жилах.
— А что насчет твоего отца?
— Я даже имени его не знаю, — Марилли подтянула к себе одеяло.
— После смерти мамы тебя растила бабушка?
Эмма Миллер. Я вспомнил имя из документов, собранных Мадлен.
Мари покачала головой.
— Бабушка тоже вскоре умерла, а меня взяла к себе подруга мамы, Элизабет Арнольд. Но когда мне исполнилось восемнадцать, выставила за дверь. Она всегда чего-то боялась, не выходила на улицу после захода солнца и мне запрещала, запирала двери на все замки, не открывала окон.
Мари вздохнула. Я видел, как тяжело ей давались воспоминания, но мне нужны были ответы. Элизабет Арнольд могла бы помочь кое в чем разобраться.
— Она наверняка до сих пор живет в Базеле, — продолжала Мари. — Элизабет — экстрасенс.
— Экстрасенс? — удивился я, а Марилли кивнула.
— К ней часто приходили люди за помощью. Я никогда не верила в подобное, но теперь, после всего...
Я долго молчал, а Мари внимательно смотрела на меня. Мне нужно было все обдумать и решить, что делать дальше. Но оставить ее вот так сразу я не мог.
