— Ты бы там точно не выжила, — подхватила Аня. — И недели не продержалась бы! Тебя, неженку, там бы по стенке размазали! — Её лицо покрылось красными пятнами. — Ты в теплице выросла, в аквариуме, потому овцой такой и оказалась!
Может быть, и было зерно истины в этих словах, но сейчас не было ничего важнее осуществления моего плана, а я почуяла, что ведьмы нарочно заводятся, накручивают себя, готовясь к тому, что сейчас произойдёт.
Конец был близок.
— Заканчивайте кудахтать, — холодно произнёс Мартин. — К делу!
Мартин перевёл взгляд на меня и что-то в его лице дрогнуло, губы бесшумно шевельнулись.
«Прости меня», — прочла я и даже не смогла удивиться.
Ни одно из слов Мартина не имело больше никакого значения.
— И бог не простит, — ответила я, заканчивая третью волшбу. И мстительно добавила: — А мой отец тебя убьёт.
Мартин как-то криво ухмыльнулся, как-то внутрь себя, эта ухмылка перекликалась с неким тайным знанием его тёмного мира.
— Это вряд ли.
Мне некогда было анализировать, но этот момент царапнул.
Мартин оглядел своих ведьм и бросил:
— Начинаем.
Да, начинаем.
Затем всё происходило так быстро, что казалось, это происходит не со мной. Чувства отмерли, и я просто смотрела дурной бессмысленный фильм ужасов.
Первое моё заклинание полетело в Снежинку и вышибло из неё душу. Пушистое тельце осталось сидеть под диваном, бессмысленно уставясь потухшим взглядом в пространство, а сама душа Снежинки, сияющая одуванчиковая пушинка проплыла по комнате прямо перед носом у ведьм, которые ровным счётом ничего не увидели. Покачиваясь, следуя за потоком воздуха, пушинка подлетела к раскрытому окну и растворилась в городском космосе.
Я найду тебя, пообещала я Снежкиной душе и приготовилась к следующему этапу.
Последнее, что я ощутила, находясь в родном теле, — резкий удар под коленки и я падаю, но не на пол — меня мягко, но властно подхватывает какая-то сила и перемещает к центру круга.
А последним, что я слышала, было возмущённое Гелино:
— Стойте, погодите, пусть сначала пин-коды от карт своих скажет!
Дальнейшее я уже наблюдала из-под дивана, поскольку вместе со вторым заклинанием успела переместиться в свободное тело Снежинки.
Всё стало безумно огромным, от резкого увеличения масштаба окружающего мира тошнота подступила к горлу, и голова закружилась, как на американских горках, но сосредоточиться на новых ощущениях я не могла. Зрелище, которое разворачивалось сейчас передо мной, было самым страшным, из того, что я видела в своей короткой жизни.
Тело, моё прекрасное тело, которое я только-только начинала понимать и любить, которым я стала гордиться, и от которого ожидалось столько радости в будущем, безжизненно висело в метре от пола — запрокинутая голова с короной светлых волос, длинные руки, раскинутые в стороны, длинные ноги, ломко подогнутые и перекрещенные в щиколотках, будто я прилегла подремать на зелёном пригорке. Ведьмы и Мартин ожесточённо выкрикивали что-то на том самом древнеегипетском, затем они синхронно вытянули руки в мою сторону, и с их ладоней начали срываться круглые сгустки какой-то туманной субстанции. Мохнатые шары мутно светились красным и описывали круги вокруг распростёртого тела.
Как акулы, подумала я.
Вдруг один из шаров приблизился к ноге и будто принюхался. Открылась пасть, полная острых зубов, и шар впился в голень, отхватив кусок от неё и оставив глубокую круглую рану. Нога судорожно дрыгнулась, с неё слетела босоножка и упала неподалёку от меня. Кровь брызнула фонтаном. Моё тело выгнулось дугой, исторгло дикий вопль и конвульсивно забилось в магическом коконе.
Оцепенев, под собственные хрипы и стоны я смотрела, как светящиеся шары начали раздирать меня на куски.
Перед глазами стала собираться темнота.
Снежинка, сказала я себе. Я должна двигаться ради Снежинки. И ради того, чтоб у ковена ничего не вышло. Для чего бы ни была предназначена эта казнь, результатом будет пшик, nothing, дырка от бублика.
Темнота отступила.
Последнее, третье заклинание я потратила на отвод глаз. Полноценного заклинания было не сплести, и человека этим магическим лоскутком было не спрятать. Но на маленькую кошку могло хватить.
Пора было выбираться из-под дивана и пробираться к выходу. Перед тем, как двинуться, я запретила себе смотреть, как я умираю. В том месте, где погибало моё тело, сознание нарисовало чёрный прямоугольник и отключило звук.
Кошачье тельце шаталось. Лапы скользили в кровавых лужах и заплетались — их было четыре, слишком много для той, что недавно была человеком.
Я бросила взгляд на гигантские фигуры. Лица показались мне меловыми пятнами, опознать их можно было только по одежде. Аня перегнулась пополам — её рвало. Ксения пыталась дотронуться до Мартина. Она беспрестанно хватала его за руку, а он стряхивал её прикосновение, как стряхивают паука, спустившегося на рукав с потолка. Их явно заклинило на этом действии. Геля распахнула блузку и медитативными ласкающими движениями размазывала мою кровь по лицу, шее, груди… и это выглядело хуже всего.
А Люда… одна Люда стояла неподвижно. Её глаза — я вдруг увидела на меловом пятне светящиеся глаза — смотрели прямо на меня. Сомнений не было — она меня видела. Погодницы, они такие, у них своя магия. С ними никогда не угадаешь.
Я застыла на месте с поднятой передней лапой. Секунду мы смотрели друг на друга, потом Люда едва заметно повела подбородком в сторону двери, и я побежала.
Я выскочила на кухню, потом на балкон и там вступила на карниз. Тот участок мозга, что отвечал за страх, отключился ещё тогда, когда первый из бесов, вызванных Мартином, впился в мою плоть. Я знала, что должна пройти по карнизу до раскрытого по летнему времени лестничного окна и не сомневалась, что сделаю это. Три нерушимых образа гнали меня вперёд — пшик, nothing, дырка от бублика.
По карнизу я прошла так ловко, будто делала это всю жизнь.
Добравшись до цели, я вспрыгнула на подоконник и так попала на лестничную клетку.
Спускаться вниз было неимоверно тяжело — перепады высоты были для меня слишком большими. Несколько раз голова перевешивала, или я путалась в лапах — и кубарем летела вниз, пересчитывая ступени. Должно быть, ушибы были сильные, но боль маячила где-то на заднем плане. У меня был надёжный анальгетик — пшик, nothing, дырка от бублика.
Добравшись до самого низа, я первым делом потянулась к источнику, и, поскольку теперь он был гораздо ближе, заполучила ещё немного энергии — она была потрачена на заклинание инверсии внешности. Теперь я должна была выглядеть по-другому. Люда, конечно, меня отпустила, но кто его знает, зачем она это сделала. Может, захотела позабавиться, может, поохотиться.
Нет больше веры никому.
По тельцу прокатилась волна магии, меня тряхнуло, шерсть стала дыбом и снова улеглась. Я мельком кинула взгляд на лапы — они стали тоньше, а шерсть стала чёрной. Отлично. Пусть теперь ищут белую кошку в тёмной комнате.
Дверь внизу, за которой скрывалось спасение, была закрыта на кодовый замок.
Кнопка домофона располагалась высоко. А ковен скоро очнётся, обнаружит, что всё пошло наперекосяк, и заметит цепочку кошачьих кровавых следов, ведущих на кухню, на балкон, на карниз…
Сложить два и два им будет не так сложно, как хотелось бы.
Я примерилась и прыгнула на кнопку. Дважды я промахивалась, на третий раз — попала, даже запиликал сигнал выхода, но всё равно ничего не вышло. Надо было не только нажать на кнопку, но и одновременно толкнуть дверь — на это банально не хватало сил.
Я вспомнила про открытое окно первого этажа. Через него можно было выбраться на козырёк, нависающий над дверью в подъезд.
Так я и поступила — выбралась на козырёк и, не раздумывая ни секунды, спрыгнула на асфальт. Приземление было жёстким, я ударилась лицом… то есть, мордой и чувствительно отбила лапы. Но теперь свобода была рядом. Хромая и припадая на все четыре ноги, я ринулась прочь из двора, прочь из Малого переулка — к Тучкову мосту. Мне надо было обязательно до него добраться.
