Спросил и в глаза ему посмотрел. Мстислав как вопрос мой услышал странно повел себя - взгляд не выдержал, глаза отвел в сторону и сказал неуверенно как-то:
- Меч? Какой меч?
- С каменьями. Из стали такой, какую не видывал я никогда.
- Не знаю. Не видел меча у тебя.
- Врешь, друг, вижу, что врешь мне.
Встал Мстислав и говорит:
- Ничего я тебе, Богдан, не скажу. Иди к Ярополку. Пока ты без сознания лежал, он вместо воеводы был, ему и ответ держать.
Встал и я. Покачал в недоумении головой:
- Не пойму я, в чем тайна здесь! Ну, меч! И что с ним? Почему сказывать нельзя? Не украл же я его в самом деле?
- Не украл. Еще раз говорю, иди к Ярополку. Пусть он решает, что говорить тебе, а что нет.
- Ты пойми, что Ярополку о тех днях тяжело вспоминать будет - помнишь сам, что с Миланьей его тогда случилось.
- Ну, тогда, к Бажену иди! Он князь!
- А и правда, пойду-ка к Бажену. Вижу, что ты что-то важное для меня знаешь. Но, не хочешь говорить - твоё право!
После разговора с Мстиславом я запутался еще больше. Что же со мной произошло такого, что говорить мне же самому нельзя? Теперь я точно не отступлю - узнаю, во что бы то ни стало!
Только Бажен оказался таким же неразговорчивым, как и Мстислав. Уперся, что ранен он сам был, что без сознания несколько дней лежал, потом соображал плохо, и, в общем, ничего ему неизвестно.
Как уснуть-то ночью, если мысли в голову лезут непонятные. Обманывают меня. Друзья мне врут. Как же правду выяснить, если кругом обман? Заснул только к утру.
И в эту ночь не видел кошмара. Наоборот, приснился мне сон необычный. Будто на сеновале я с девицей нахожусь. Обнимаю ее, сердце в груди замирает от счастья. И она шепчет: "Богдан, Богом мне данный... Только каким? " Не вижу лица ее. А увидеть хочу. Прошу ее: "Покажись мне, милая" А она смеется: "Любить тебя буду. Ни на кого не посмотрю больше". Шепчет слова эти и туманом рассеивается в моих руках. Хватаю воздух пальцами, пригоршнями, удержать пытаюсь, зову ее... как зовут тебя... как? Ответь, подскажи мне! Плохо мне без тебя! Больно мне! Шелестом, шепотом, стоном, эхом далеким слышится: "Ясна-а-а!"
Сажусь в постели! Тело крупной дрожью дрожит. Руки к глазам подношу - трясутся.
Утром к Ярополку иду. В избу зовёт. Только у меня один единый вопрос. И для него в избу идти не нужно. В глаза ему смотрю - этот не соврет, не обманет!
- Ярополк, кто такая Ясна? Нет-нет, друг, глаза не отводи! Не обманывай меня! Знаешь, вижу, что знаешь. Говори, иначе, знать тебя не желаю!
Молчит.
- Ярополк, живу весь год, как во сне дурном. Сам не свой хожу. Не могу так больше, правду знать хочу. Кто она? Откуда меч у меня такой? Кто эта девица, что в избе моей живет?
Поднял глаза.
- Что ж тебе, Богдан, решать. Сказала она, не вспомнишь ты о ней. Сказала, узнаешь правду - умрёшь, погибнешь. Но выбор за тобой. Не дорога тебе жизнь - расскажу.
- Ты живёшь, Ярополк, ради сына. Больно тебе, трудно? А, мне, мне ... ради кого мне жить? Не хочу... Что скрываете вы, друзья мои верные, что таите от меня?
- Ясна - это жена твоя, Богдан. В деревушке маленькой в двух днях от Изборска женился ты на ней. С нами она в город поехала.
- Жена? Почему она в Муром со мной не вернулась? Как жениться так быстро мог?
- Слушай по порядку сказывать буду. Ничего не утаю.
И стал он сказывать. С ночи той, на поляне в лесу. Рассказал, как Бажена убить пытался. Как девушка на поляну вышла. Как бабка девушки той руками Бажена исцеляла.
- Нужен был Бажену в пути особый лекарь. Такой как старуха эта. Только она сама ехать наотрез отказалась. Не знаю, о чем вы с ней беседовали в избе. Только когда вышел ты, нам объявил, что жениться на Ясне будешь. И Ясна лечить Бажена станет.
- Зачем Бажена убить пытался, не отвечай, понимаю. Но как меня жениться заставили?
- Что сказать тебе? Причина была. Но, только, мне кажется, что полюбил ты ее. С первого взгляда, там в лесу. Смотрел на нее, глаз не отводил. И она так же...
- Не помню. Ничего не помню. Какая она, Ярополк?
Улыбнулся воин. Впервые за год улыбку его видел.
- Хорошая, Богдан! И красавица! И, знаешь, уходить она не хотела, всю дорогу от Изборска до деревни, где жила, плакала на груди твоей. Мы её с собой звали. Да только сказала она, что погибнешь ты, если она с нами отправится.
- Не помню... Совсем ничего. Ярополк, посоветуй, что делать мне?
- Нет, Богдан, не советчик я в делах таких. Сам решай, но если помощь моя нужна тебе будет, я с тобой ехать готов.
- Спаси Бог тебя, друг! Пойду я...
Шел к княжескому терему, дороги не замечая. А в мыслях ударами сердца имя ее билось: "Ясна. Ясна. Ясна... Жена моя". Почему же ушла она? Почему оставила меня? Почему из памяти моей все, что её касается, стерто, выжжено?
Как день прошёл, что делал я, с кем разговаривал, ничего в сознании не отложилось.
А когда в темноте домой возвращался у избы почти, как молнией ударило: Мира! Она во всем виновата! Она Ясну прогнала! Голову руками сжал и все на свои места встало. Понял. Не вспомнил, нет, но понял.
В избу вошёл, мать стол накрывает.
- Мать, Весняна где?
Обрадовалась мать, заулыбалась - сын, наконец, девицей интересуется. Если бы знала она...
- В бане она!
Ничего не объясняя, в баню зашагал. Двери распахнул - стоит в предбаннике в рубахе одной, волосы распущены, улыбается:
- Я ждала тебя, Богдан...
- Ну, здравствуй... Мира...
23. Решение
Неужто ошибся? Смотрит, будто не понимает, о чем я. Вид такой жалостливый, что помимо воли моей, рука по голове погладить тянется.
- Весняна я, забыл что ли?
Только взгляд мой вдруг с лица ее прекрасного в сторону скользнул. И увидел я на лавке за спиной ее свечение легкое. Проследив за взглядом моим, Весняна попыталась закрыть собой предмет этот, но, взяв за плечи, отодвинул я ее в сторону. Что это? На лавке переливался сине-зелёным цветом шар прозрачный, в глубине которого вспыхивали и тут же гасли красные искры.
За спиной раздался смех, злой, насмешливый:
- Посмотри, посмотри, милый мой, внимательно всмотрись. Знаешь, кто я. Значит и о ней знаешь уже. Смотри!
Глаза за искрами стали следить. Вдруг искры эти в одно большое светящееся облако слились. А потом облако это белым вдруг стало и расширилось по величине шара.
И увидел я картинку, которая как живая двигаться стала. И были на картинке той люди. Возле избы большой, новой, на пригорке выстроенной шевелились они, делали что-то. Пригляделся я и узнал человечка одного. Милорад! Разведчик! Друг мой!
Стал смотреть дальше. Милорад рядом с домом качели строил. Два столба были вкопаны, вверху ровная ветка закреплена, как перекладина, между столбами. Верёвки вниз висели. К веревкам он дощечку прикреплял.
Тут к нему девушка вышла. В белой рубахе, юбке-паневе и с длинной косой, через плечо перекинутой. Не успел лица ее рассмотреть - побежала она и с разбегу в распахнутые Милорадовы объятья упала. Закружил он ее. Поставил, целовать стал. А потом на качели усадил. Видно было, как Милорад улыбается, а девушка спиной ко мне была, лица ее вновь не увидел. Да, впрочем, лица-то я все равно не помнил.
Тут картинка стала уменьшаться и очень скоро пропала совсем.
- Как тебе, Богдан, чудеса мои? Видишь, Ясна замену тебе нашла? Милорад-то не просто так в Муром вернуться не захотел. Поведали тебе друзья твои, что и он жену твою полюбил? Нет, не сказали. Вижу. Так вот, дружинник твой не в Изборске, а в деревне с нею рядышком!
Нет. Нет, не хочу слышать это. Я только почувствовал, только представил себе ее. Только поверил в то, что она меня ждет, в то, что ОНА - другая, ни на кого не похожая, особенная...
Но глаза же видели! А, впрочем, штуковина эта, возможно, не то, что есть на самом деле показывает, а то, что хозяйка ее хочет!
