— Илзе, — Северо пытливо посмотрел ей в лицо, — сколь хорошо ты знаешь мужчину, с которым… который сейчас с тобой?
— Блейка Рейни? — уточнила Илзе во избежание разночтений. — Достаточно хорошо. Мы… знаем друг друга ещё со времён моего пребывания во Франской империи.
— Да? — лицо Северо осталось неподвижно, в прямом взгляде не отразилось ни тени упрёка в том, что ещё недавно Илзе факт знакомства с Блейком тщательно скрывала. — Что ж… тогда, быть может, это и впрямь неважно.
— Неважно что? Коли решил рассказать о чём-то, то говори, не томи попусту.
— Как пожелаешь, — Северо на мгновение прикрыл глаза, словно перед прыжком в пропасть, и продолжил: — Буду честен, невесть откуда взявшиеся франские гости и внезапный интерес отца к ним показался мне… несколько странным.
— Разве Стене не рассказал тебе о храме, жрицах и искателях?
— Рассказал и довольно давно, хотя сестру Фрию я знаю плохо. Нам не доводилось часто встречаться ни в детстве, ни позднее, когда мы стали старше.
Все всё знали.
Кроме неё. И, вероятно, Ива, которому заботы храма не интересны в принципе.
— Накануне полёта в Менад отец предупредил, в каком качестве рассматриваются франские гости… вернее, один гость.
А ей никто и словом не обмолвился.
— Всё же я счёл их… подозрительными. Что-то в каждом из них не давало мне покоя, и я решил разузнать о них побольше.
— Не всё ли равно, если один из них мог уйти в храм навсегда, а остальные просто сопровождение, которое в случае нужды вернётся на родину?
— Всякое бывает, Илзе. Тем более речь о человеке из западного государства, прибывшего в Изумирд с весьма неопределёнными целями, но разыскивающего при том конкретный клан. Разве тебе не показалось бы подозрительным, что чужеземец ищет один клан, не связанный с храмом, но едва ему является член другого клана, с храмом связанного, как человек принимается утверждать, что его-то он и искал с самого начала и искренне желает задать свой вопрос богине. Даже в качестве искателя, готового уйти в храм, чужеземец мог принести немало неприятностей. Отец говорил, что своим приездом в Финийские земли человек разорвал все связи с прошлой жизнью и возможное его высокое положение на родине значения ныне не имеет, но… лучше удостовериться, чем слепо соглашаться со словами чужака.
— И тебе удалось что-то разузнать? — полюбопытствовала Илзе нарочито лёгким тоном.
— Удалось, — Северо вновь помедлил в несвойственной ему нерешительности. — Высокое положение фрайна Блейка Рейни подтвердилось…
Мог бы и у неё спросить, коли положение Блейка в Империи покоя не давало.
— …чего нельзя сказать о человеке, которого он называет своим кузеном. Реджинальд Рейни не фрайн, да и не Рейни вовсе. Настоящее его имя Редж Харм, он простолюдин… как это будет по-франски? Арайн?
Илзе кивнула через силу, чувствуя, как выражение вежливого интереса застывает на лице хрупкой коркой, готовой треснуть и осыпаться в любой момент.
— Последние несколько лет господин Харм жил в имперской столице, где промышлял жульничеством, воровством и участием в мелких махинациях. Его сестру, Ирис Харм, обвинили в убийстве человека…
— Ирис оправдали, — возразила Илзе.
— Не без вмешательства фрайна Рейни, — добавил Северо. — Надо полагать, девушке неслыханно повезло, раз сам придворный вельможа удостоил вниманием дело всего-навсего простолюдинки с севера. Господин Шун Кочис метис, родился и вырос на одном из Аргейских островов… там, вероятно, и разучил язык, пусть и на достаточно примитивном уровне. Позднее перебрался на континент и пару лет подвизался в портовых городах, затем уехал в столицу, где также промышлял мошенничеством. Как видишь, весьма необычная компания для государственного советника.
— Что ж, ты прав, — пальцы смяли изумрудную ткань платья, но Илзе сразу же их разжала и заставила себя непринуждённо улыбнуться. — Мне и без того обо всём известно и уже давно.
Глава 11
Ирис казалось, будто она угодила в самое сердце дикого вихря, настоящего урагана, закружившего вдруг в безумном танце её и весь мир, перевернувший всё с ног на голову.
Вопреки ожиданиям мать Ива не смогла разубедить сына, она даже сказала куда меньше, чем Ирис предполагала, и на незваную гостью почти не смотрела. То ли брезговала, то ли предпочитала не замечать ту, о ком Ив речи столь пылкие ведёт. И госпожа Илзе не помогла, и фрайн Рейни отчего-то промолчал, не стал говорить, что не желает жить под одной крышей с болтливой девчонкой, родственные связи с которой ему и даром не нужны, забыть бы и не вспоминать. А после Ив сказал, что она, Ирис, «моя любовь» и они должны быть вместе несмотря ни на что.
Ирис растерялась. Ив ей нравится, очень-очень нравится, и поцелуи его тоже, и ей хорошо с ним как никогда и ни с кем не было, но можно ли назвать то, что она чувствует к нему, любовью? Как понять, действительно ли она любит его или это мимолётное увлечение, что пройдёт неминуемо беззаботным летним дождём? И любит ли он её, как уверяет? Ирис не змеелюдка, не из благородных и не красавица, она человек и чужестранка без единой мелкой монеты за душой. Иву-то деньги не нужны, вон у него какой дом — и впрямь великий, — полный богатого убранства и всяких ценностей, слуг и просторных комнат куда большего размера, чем у батюшки лавка была. Ирис в этих комнатах места нет, она не подходит им так же, как невозможно вообразить Ива в её родном городе.
По возвращению в съёмные комнаты Ирис долго гадала, как рассказать обо всём брату. Или не говорить Реджу, но объяснить Иву, что принять его предложение она не может. Не пойдёт она в его дом, не останется там жить и… и вообще, лучше в Империю собираться, как брат велит и пока возможность есть.
Не будет потом возможности этой и что с ней станет? Не умолять же незаконного Рейни в услужение её взять или денег дать на обратную дорогу?
Думала-размышляла остаток дня и ночью тоже, покуда сон не сморил. А утром в съёмные комнаты нагрянули Ив и фрайн Рейни. Ирис, конечно, поняла со слов Ива накануне, что он не намерен дело в дальний сундук прятать, но чтобы вот так скоро…
Незаконный Рейни сразу отвёл Реджа в сторонку на разговор, а Ив, поцеловав Ирис в губы прямо при брате, знаками показал, чтобы собиралась. Привлечённый шумом и голосами, из своей комнаты выглянул Шун, помятый изрядно и мрачный что туча грозовая. При виде Рейни и змеелюда помрачнел ещё сильнее и попятился было обратно, но Ив заметил его и рукой махнул, подзывая.
— Ну и какого… они все здесь собрались? — вопросил Шун, нехотя подойдя к Иву.
— Я… кажется, я в дом Ива переезжаю, — неуверенно призналась Ирис.
— Да? — в тёмных карих глазах Шуна даже вялый интерес мелькнул. — Он тебя к себе шлю… содержанкой берёт?
Ив переступил порог спальни Ирис, осмотрел помещение так, словно знать не знал, что бывают комнаты и много хуже. А здесь спальня как спальня. Пусть не самая просторная как в замках фрайнов и не такая уютная, как у Ирис дома была, но обычная и вполне себе удобная. И соседние комнаты точно такие же.
— Не знаю, — Ирис понимала, что лепет её звучит жалко. И сама она, должно быть, выглядит жалко, даже не как содержанка — как уличная побирушка, которой из милости краюху хлеба да кружку горячего питья у чёрного входа богатого дома подали.
Ив обернулся к Шуну и заговорил на изумирдском языке. Шун выслушал, покосился на Реджа и Рейни, шепчущихся в другом конце коридора, и перевёл:
— Змей велит тебе собирать вещички и ехать с ним в его дом. Там ты будешь жить в его покоях… как пить дать в постель уложит… и я бы выпил чего… голова трещит почище торговок рыночных…так о чём это я? Его покои куда больше этой комнатушки и места вам обоим хватит с лихвой. С ним ты будешь в безопасности, и никто не посмеет обидеть тебя словом или делом.
— А что на это сказала его мама?
Вероятно, Ив сразу понял слово «мама», потому что ответил прежде, чем страдальчески морщащийся Шун перевёл вопрос Ирис.
