будут неприятности?
Полиция позвонила бы моей тёте, а она позвонила бы моим родителям, которые, несомненно, взбесились бы. Они заставили бы меня вернуться в Лас-Крусес. Что беспокоило бы их больше — то, что я пошла на вечеринку, или то, что я пошла, потому что ангел сказал мне присматривать за Леви?
У этого сценария действительно не было хорошего конца.
— Я не хочу идти в полицию, — сказала я, надеясь, что это заставит Леви перестать стучать по дверной ручке.
Вероятно, он беспокоился о неприятностях, в которые они с Оуэном могут попасть.
Он перестал стучать, но, казалось, скорее удивился, чем почувствовал облегчение.
— Ты собираешься спустить Оуэну это? Почему, потому что ты думаешь, что он был одержим?
— То, что сделал Оуэн, было его собственной ошибкой. Он впустил демонов внутрь. Ему не нужно было делать то, что они ему говорили. Но привлечение к этому полиции создаст проблемы для меня — и для вас.
— Какие проблемы это может вызвать у тебя?
— Мои родители заставят меня вернуться в Нью-Мексико и…
А потом я не смогу выполнить своё задание. Но я не хотела говорить об этом Леви.
Он покачал головой.
— Дома, должно быть, было довольно ужасно.
Я не ответила. Что-то не было ужасным, но кое-что было. У Леви зазвонил телефон. Он достал его из кармана.
— Это Джейк.
Он ответил и слушал минуту, затем прервал Джейка.
— Нет, случилось то, что Оуэн тащил Адель в кусты. Он должен быть рад, что я ударил его только один раз.
Пауза.
— Она кричала, пока её тащили по траве. Это не совсем то, о чем ты говоришь.
Еще одна пауза.
— Да, ну, может быть, когда он протрезвеет, он вспомнит, как это произошло на самом деле. Потому что, если он расскажет кому-нибудь ещё эту чушь, мы вдвоём снова всё выясним, — Леви повесил трубку, выругавшись себе под нос.
Меня затошнило.
— Что говорит Оуэн?
— Не имеет значения. Я расскажу всем правду.
Я достаточно наслушалась той части разговора, которую вёл Леви, чтобы уловить суть.
Эта ночь становилась всё хуже и хуже. Я покачала головой.
— Теперь у меня будет такая отличная репутация в школе.
Леви ничего не сказал. Он был слишком занят перепиской. Это заняло у него много времени.
— С кем ты переписываешься? — наконец спросила я.
— Куча людей. Я говорю им, что Оуэн это дерьмо, что ты моя девушка, и мы встречаемся уже несколько недель.
Я смотрела на него, вероятно, дольше, чем было безопасно, учитывая, что я была за рулём.
— Что?
Он пожал плечами, как будто его заявление должно было быть само собой разумеющимся.
— Ты беспокоишься о своей репутации. Я хочу убедиться, что все в школе знают, что если они будут приставать к тебе, я приду за ними.
— О, — сказала я, слишком удивлённая, чтобы знать, как реагировать.
Леви вернулся к переписке.
— Мы держали это в секрете, потому что твоя тётя не хочет, чтобы ты встречалась с парнями. Она очень строгая, но после сегодняшнего вечера мы устали от секретности и от того, что люди знают об этом.
Я снова взглянула на него, отметив сосредоточенность в его профиле. Я недооценила его. Я думала, он не обратит на меня внимания на уроке в понедельник, пока его популярные друзья были рядом, и вот он говорит людям, что мы пара, чтобы они оставили меня в покое. Он был гораздо милее, чем я думала.
Через несколько минут мы подъехали к его дому. Это было просторное двухэтажное здание с фронтонами и колоннами. Своего рода комбинация колониального и откровенного притворства.
Когда я ставила машину на стоянку, Леви спросил:
— Тебе что-нибудь нужно?
— Например, что?
— Я не знаю. Мне просто не нравится оставлять тебя в таком состоянии.
Я выдавила из себя улыбку.
— Со мной всё будет в порядке.
Он открыл дверь, затем оглянулся на меня. Его взгляд остановился на моём плече, и он выругался. Только тогда, когда в машине зажегся свет, я заметила дыру на своей рубашке в том месте, где Оуэн схватил её.
Я потрогала разорванные края. Они были растянуты, изношены и не подлежали ремонту. Неровные края материала, казалось, символизировали всю ночь, весь переезд в Саутбрук. Слёзы подступили к моим глазам.
— Тётя ждёт меня. Что я ей скажу, когда она это увидит?
Леви скользнул обратно внутрь, закрыл дверь и снял куртку.
— Вот, — он протянул её мне. — Надень это.
Я надела куртку. Она была тёплой и пахла его одеколоном.
— Она будет удивляться, почему я ношу мужскую куртку.
Он пожал плечами.
— Ты замёрзла, а я вёл себя по-рыцарски.
— Спасибо. — Я начала возиться с нижними кнопками. Мои руки дрожали, и мне было трудно застегнуть.
Леви заметил это, взял у меня край куртки и защелкнул низ. Он продолжил со следующей кнопкой, и следующей. Движение было странно интимным, заставило меня почувствовать, что мы знаем друг друга долгое время, а не несколько дней. Он был так близко.
У него были тёмные ресницы — густые, которыми природа несправедливо одаривала парней.
Мой взгляд скользнул вниз по изгибу его щеки, вдоль линии подбородка, затем к губам. Он целовал меня раньше, но это было по наитию.
— Вот, — сказал он, когда закончил.
Он откинулся назад и проверил выражение моего лица, наблюдая, как я предполагала, чтобы увидеть, уступлю ли я своей предыдущей угрозе слёз.
— Ты уверена, что с тобой всё будет в порядке?
Он уже думал, что я бредила; я не хотела, чтобы он тоже думал, что я хрупкая. Я встретила его пристальный взгляд, показывая ему, что слёз там не было.
— Я просто ненавижу чувствовать себя жертвой. Однажды я ходила на занятия по самообороне, но ничего из этого не вспомнила. Я так зла на себя.
— Не стоит, — Леви положил свою руку поверх моей, жест утешения. — На футбольном поле Оуэн наезжает на парней, которые крупнее его. Он мог бы выжать лёжа пятерых таких, как ты.
— Думаю, мне лучше освежить технику.
— Да, это называется футбольной тренировкой. Я делаю это каждый день после школы. Хочешь присоединиться?
— Я пас.
— Мы тоже так делаем.
Я взглянула на его руку поверх моей. Его пальцы обхватили мою ладонь. Я повернула свою руку так, чтобы держать его. Я не хотела этого делать. Я должна была его высадить. Но я не хотела его отпускать. Я хотела раствориться в его объятиях, пока снова не почувствую себя сильной.
Леви протянул руку, выключил зажигание, а затем выключил фары.
— Ты хочешь немного поговорить?
Перевод: «Насколько
