ХЭЙДЕН
Джо-си смотрит на меня большими настороженными глазами.
— Если… если я скажу «стоп», мы остановимся, верно?
Я киваю, потому что не доверяю собственному голосу. Подумать только, она собирается позволить мне искупать ее — это похоже на величайший подарок, который мне когда-либо делали.
— Всегда.
Она кивает.
— Я бы хотела быть чистой, — говорит она слабым голосом, но яркий румянец на ее щеках говорит мне, что это не единственное, что ей хочется. Я чувствую запах ее возбуждения, и ее кхай гудит в такт моему.
Я чувствую прилив триумфа. Она уступает мне. Постепенно Джо-си понимает, что я могу быть ей хорошей парой. Мне хочется закричать от удовольствия при этой мысли, но я заставляю себя лишь коротко кивнуть. Все будет так, как она просит. Я не буду настаивать на большем, чем она мне даст.
— У тебя есть лишняя мыльная ягода? — подсказывает она, отрывая меня от моих несущихся мыслей.
Я киваю и еще раз касаюсь ее щеки, затем подхожу к огню. Я разжигаю его как можно выше. Я хочу, чтобы вода была теплой и приятной для моей пары. Я быстро наполняю свою сумку для растапливания свежим снегом и добавляю в нее немного мыльной ягоды.
— Потребуется некоторое время, чтобы вода нагрелась. — Возможно, за это время моя похоть остынет достаточно надолго, чтобы мой член не болел, когда я прикоснусь к ней. Хотя эта идея… маловероятна.
— Хорошо, — говорит она мягким голосом, а затем переходит на противоположную сторону костра.
Мы молчим, пока ждем у воды. Она напевает себе под нос легкую песенку, как она часто делает, но я молчу. Мои мысли полностью сосредоточены на том, чтобы искупать ее. Я купал других в своем племени, мыл спины многим, мыл друга, который был ранен. Это не должно ничего значить. Вместо этого я не могу перестать думать об этом. Это всего лишь ванна, но это Джо-си.
Моя Джо-си.
И я боюсь, что снова кончу в набедренную повязку.
Ветерок пронизывает укрытие, принося с собой свежий снег и холодный воздух. Огонь мерцает, и Джо-си поднимает руки, как будто хочет потереть их, а затем останавливается. Ее взгляд встречается с моим, и она снова краснеет, ее щеки чудесно порозовели. И по какой-то причине мне хочется улыбнуться.
Я поднимаюсь на ноги, игнорируя свою эрекцию. Я не могу скрыть это, точно так же, как я не могу скрыть песню, которую напевает мой кхай. Я опускаю пальцы в воду. Достаточно тепло.
— Пойдем, — говорю я ей. — Позволь мне снять с тебя одежду.
И мой пах напрягается в предвкушении.
Она издает легкий нервный писк, но встает на ноги. Ее глаза широко раскрыты, когда она медленно приближается ко мне.
Я поднимаюсь на ноги, и когда она подходит и встает передо мной, мне требуется все свои силы, чтобы не прижать ее к своей груди. Я хочу обнять ее, почувствовать ее теплую кожу на своей. Я хочу защитить ее от всего мира. Но сейчас? Я соглашусь на то, чтобы просто прикоснуться к ней.
Я чувствую напряжение между нами, потрескивающее, как молния. Я тянусь к шнуркам на вороте ее туники, и она дрожит.
— Холодно? — я спрашиваю.
— Просто… нервничаю. — Она одаривает меня слабой улыбкой. — Глупо, правда?
Не так уж глупо.
— Я тоже нервничаю.
Мое признание пугает ее, и ее взгляд возвращается ко мне.
— Ты?
Я медленно киваю.
— Я боюсь, что если я сделаю что-то не так, ты убежишь… снова. — Я дергаю за шнурки, развязывая свободный узел у нее на шее. — Я признаю слишком многое, но если она честна и открыта со мной, как я могу не сделать то же самое для нее?
Теперь она сама любопытство.
— Ты имеешь в виду, когда я ушла с корабля? Когда ты вел себя как придурок?
Я показываю, что она должна поднять руки, чтобы я мог стянуть тунику через ее голову. Она послушно делает это, и, хотя ее лицо скрыто, я признаю свой позор.
— Я был жесток с тобой, потому что мне было стыдно, что я не смог контролировать себя.
Затем туника оказывается в моих руках. Я стараюсь не смотреть на ее обнаженное тело, когда она снимает ботинки, хотя больше всего на свете мне хочется поглазеть на нее. Когда мой взгляд встречается с ее, она смотрит на меня растерянно.
— Контролировать себя?
Я внутренне стону. Неужели у людей нет для этого слова?
— Мое желание было так велико, что я… потерял контроль. — Я подчеркиваю последние два слова, не уверенный, насколько яснее я могу это сделать. Моя челюсть сжимается, когда стыд захлестывает меня. — Я… должен был поступить лучше.
Понимание появляется на ее лице, и ее глаза расширяются.
— О… О… Ты… был не в порядке. Теперь я это понимаю. Вот почему ты был придурком? — легкая улыбка изгибает ее рот. — Я думала, ты просто был груб со мной, потому что у меня не было достаточного энтузиазма.
— Никогда. Ты всегда совершена. — Я подхожу к мешочку с теплой водой и роюсь в соседней сумке в поисках очищающей салфетки — мягкой, безволосой кожи, обработанной настолько, что она легко разглаживается по коже и впитывает воду. Я макаю ее в воду, а затем поворачиваюсь к ней, протирая ее маленькие плечи влажной тканью. Она дрожит, и я инстинктивно встаю между ней и входом в эту странную пещеру, чтобы заслонить ее от ветра.
— Хэйден?
Я смотрю на нее сверху вниз, встречаясь с ней взглядом.
— Я не хочу, чтобы ты смущался, хорошо? Это нормальная вещь, и мы оба изо всех сил напрягали наши мозги всей этой шумихой с резонансом. Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя странно из-за этого. — Она протягивает руку, как будто хочет коснуться моей руки, колеблется, прежде чем опустить ладонь, затем поворачивает руку и проводит тыльной стороной по моей коже. — Это случается.
— Это не должно было случиться со мной, — говорю я раздраженно.
Ее губы дергаются, и она похлопывает меня по руке тыльной стороной ладони.
— Я не возражаю. Ты мне даже больше нравишься теперь. — На мой хмурый взгляд она объясняет сама. — Я знаю причину, почему ты был груб со мной, и это не так уж плохо. Я думала, ты просто ведешь себя как придурок.
Я не знаю, что такое придурок, но могу догадаться, что это не что-то приятное. Я разглаживаю мокрую ткань на ее плечах, хмурясь про себя от того, какая она худая, какая у нее бледная кожа. Я сосредоточусь на этом, а не на том, насколько кремовой и мягкой она выглядит, или на тонкости ее костей. Я сосредоточусь на том, насколько она хрупка, а не на том, насколько красива.
— Это был мой первый раз. Я хотел сделать все правильно.
Она ахает и замирает.
— Твой первый раз?
Мой взгляд скользит к ее, и снова я чувствую искру между нами. Моя кхай громко поет, отчаянно желая, чтобы я предъявил на нее права. Мой член прижимается к набедренной повязке, но я игнорирую все это. Я сосредотачиваюсь на ее маленьком круглом личике, на ее больших голубых глазах, которые смотрят на меня с таким любопытством.
— Конечно. Я же сказал тебе, я не претендовал на Залу.
— И она умерла, когда ты был молод… — сочувствие наполняет выражение ее лица. — О, Хэйден. У нас обоих был дерьмовый опыт в сексе, не так ли?
— У меня не было опыта в сексе, — ворчу я и наклоняюсь к мешочку с водой, чтобы снова намочить салфетку.
— Справедливо, — говорит она.
Когда я поворачиваюсь, она потягивается, закидывая руки за голову.
Ткань выпадает из моей руки.
Она… прекрасна. Ее тело стройное, но изогнутое в разных местах, чем у женщин моего племени. Она вся из розовой плоти и мягкости, и у меня руки чешутся прикоснуться к ней. Мой голодный взгляд блуждает по ней, и я сосредотачиваюсь на маленьких, дерзких грудях, которые выступают из ее грудной клетки, соски маленькие и твердые. Под ними ее живот слегка округлый, а бедра плавно изгибаются, переходя в стройные ноги. Между ними есть темный участок волос, который соответствует ее гриве.
Я стону, закрывая глаза. Один из моих кулаков прижимается к члену сбоку, и я изо всех сил пытаюсь сохранить контроль.
